– Мне нужна была помощь нейтральной стороны, – сказал Марк и сам заметил, как загадочно это прозвучало. – У тебя какие-то неприятности? Кожаные подошвы Константина заскрипели, когда он подошел ближе. Марк неосознанно потер указательными пальцами сухую кожу вокруг ногтей. – Я объясню, когда мы выберемся отсюда. – Что произойдет не так скоро. – Молодой полицейский снова осмелел. – Сначала мы должны допросить его по поводу кражи. – Кражи? Марк нервно схватился за повязку на затылке и вздохнул. – Мне нужны были медикаменты, а аптекарь не принимал мои карты, но сейчас это не так важно. – Подожди, то есть ты действительно?.. – Да, но не специально. Я просто забыл. – Ты забыл заплатить? – Если бы ты знал, что со мной сегодня случилось, ты бы меня понял. – Да, тогда просвети меня, пожалуйста. В настоящий момент я, мягко говоря, немного удивлен и хотел бы… – Вы не могли бы пройти со мной? – перебил Стойя хирурга. Комиссар указал на массивную бетонную колонну, на которой висели сразу две таблички о запрете курения. Немного помедлив, Константин последовал за комиссаром и два раза вопросительно обернулся к Марку, прежде чем скрылся за колонной. Комиссар и его тесть стояли всего в трех метрах, но акустика на первом этаже была очень плохая, так что Марк мог разобрать лишь обрывки слов. К тому же молодой полицейский пытался восстановить свой пошатнувшийся авторитет – разъяснял Марку тяжелые последствия кражи лекарств, которая даже может оказаться мошенничеством с использованием кредитной карты. Тем сильнее было его удивление, когда через несколько минут Стойя вернулся с Константином и отдал полицейскому приказ немедленно отпустить задержанного. Спустя тридцать секунд Марк снова стоял перед воротами участка под проливным дождем и опять не знал, что произошло. – А что с кражей? – спросил Марк своего тестя. – Я все уладил. – Как? – Стойя разумный человек, и сегодня ночью у него есть дела поважнее. Я поручился, что возмещу ущерб, и он проявил понимание к ситуации. – К моей ситуации? – Теперь он знает, что тебе пришлось пережить за последние недели. И неудивительно, что ты немного не в себе. – Немного не в себе? Я видел сегодня Сандру. Марк повернулся спиной к ветру. Капли дождя со всей силы колотили по его затылку. Волнистой прическе Константина они, казалось, были нипочем. – Я знаю. Я тоже ее постоянно вижу. – Тесть нажал на кнопку дистанционного ключа и разблокировал двери «мерседеса», который был припаркован во втором ряду прямо перед полицейским участком. Послышались два тихих сигнала, и фары коротко вспыхнули, но Константин остался стоять на тротуаре и вытирал капли, которые собрались в его густых бровях. – Недавно я даже побежал за одной женщиной в парке, которая со спины выглядела, как Сандра. – Он потрогал свой большой кадык и помассировал шею. Его голос задрожал. – А вчера я заплакал, когда у меня на приеме сидела молодая женщина, которая даже не походила на нее внешне. Просто когда она говорила, рассматривала свои ногти, как Сандра, если нервничала. Марк помотал головой и отошел от Константина. – Нет, ты не понимаешь. Она была реальная. Он ступил на дорогу и услышал, как сработала центральная блокировка замков, потому что с момента разблокирования прошло слишком много времени, а в машину так никто и не сел. Он подошел к лимузину, оперся обеими руками о крышу и закрыл глаза. – Скорбь и меня сводит с ума, Марк. Но это нам не поможет. Марк не поднял глаза и не ответил. Даже когда почувствовал руку на своем плече. – Вероятно, ты переживаешь посттравматический шок. Давай поедем в клинику, и я тебе кое-что дам. Жирная капля шлепнулась Марку на лоб. – Я знаю, что я видел, – прошептал он, обращаясь больше к самому себе. – Как знаешь и то, что твой мобильный больше не работает? Марк открыл глаза и обернулся. Не в первый уже раз за эту ночь он, не веря своим глазам, уставился на экран телефона, который Константин держал перед ним. – Как ты это сделал? – Он вытер мокрые руки о джинсы и открыл меню контактов. – Этого не может быть! Все контакты были на месте. – Ты случайно перевел телефон в режим полета. Поэтому и не мог звонить. Руки Марка затряслись, и он почувствовал, как у него резко упал сахар в крови, словно он пережил не только эмоциональный марш-бросок. «Это вообще возможно? Я настолько невменяем, что уже не могу обращаться с собственным телефоном?» – Поедем в клинику, – попросил Константин и снова разблокировал двери своего автомобиля. «Но тогда почему по моему номеру ответил незнакомый мужчина?» Марк поднял голову и взглядом проводил карету скорой помощи с грязными фарами, которая медленно ехала по улице мимо полицейского участка. Боковые стекла отражали свет фонарей, позволяя заглянуть внутрь. – О’кей, – наконец выдавил он, когда скорая помощь проехала мимо них. – Поедем. Только не в клинику. – Что ты задумал? – Я хочу проверить, действительно ли лишился рассудка. И для этого мне нужна твоя помощь. 29 «Вход воспрещен». Тот же коврик, та же лестничная клетка с застоявшимися запахами еды в коридоре, изношенная циновка на стертых деревянных ступенях и переполненные почтовые ящики у входа. Единственное, что изменилось за последние часы, было общее состояние Марка, которое – как физическое, так и душевное – упало до самой нижней возможной отметки. Пока Марк со своим тестем поднимался по ступеням, ведущим к его квартире, он спрашивал себя, являлись ли его физические боли лишь мучительным сопутствующим явлением галлюцинаций. Или все наоборот – и усиливающиеся головные боли, и ломота в теле были причиной его бредовых видений? – Обязательно было выбирать такой район? – спросил Константин, который без труда поднимался по лестнице. Он через день по полтора часа тренировался в подвале своей виллы, единственном месте дома в югендстиле, где не было кондиционера, потому что хирург считал: спорт только тогда спорт, когда ты потеешь. – Конечно, я понимаю, что после случившегося ты больше не хотел жить дома… – задумчиво сказал он. «После случившегося…» Марк повернулся к тестю, который презрительно разглядывал детскую коляску перед одной из квартир. – Но здесь?.. – Константин покачал головой. Даже его экономка жила более эксклюзивно. Марк прижал руку к животу, потому что у него закололо в боку. – Бывает и хуже, – задыхаясь, сказал он и пошел дальше. «Куда хуже». Например, Зольдинер-Киц, местность, в которой он вырос. Там, где сосед этажом ниже палил из «Калашникова» с балкона, когда «Галатасарай» забивал гол на его турецкой родине. После смерти Сандры он всерьез подумывал, не переехать ли туда, назад к своим корням, пока не осознал, что их давно обрубили. Первый оборвался с уходом отца, чья неожиданная смерть породила кучу слухов в округе. «Франк Лукас допился до смерти; видимо, было полно долгов; неудивительно с такими неудачными сыновьями. Наверное, его старуха тоже прикладывается». Вначале его мать еще пыталась объяснить соседям ситуацию и рассказывала им о врожденном циррозе печени мужа, который слишком поздно диагностировали, потому что сконцентрировались только на психических отклонениях Франка. Для здорового человека количество алкоголя, который он потреблял в конце, не смертельно. Но его отец никогда не был здоровым, и матери Марка тоже не суждено было поправиться. Через несколько месяцев после смерти мужа у нее отказало сердце – во всех смыслах этого слова. – Почему ты вообще здесь? – устало спросил Марк, тяжело поднимаясь по ступеням. Константин вздохнул у него за спиной. – Мы ведь это уже выяснили? Ты позвонил мне, я приехал к тебе в полицейский участок, и… – Нет, я не об этом. Я спрашиваю себя, почему ты вообще со мной разговариваешь. – А, вот откуда ветер дует. – Его тесть был слишком умным человеком, чтобы Марку пришлось что-то добавлять.