С другой стороны дома донесся женский крик. Сердце Энди замерло. Второй крик был громче, его прервал громкий хлопок. Энди сжала челюсти, чтобы тоже не закричать. Клара. В этот раз Энди не могла просто замереть на месте и не двигаться. Она должна была что-то сделать. Ее ноги задрожали, когда она попыталась приподняться с пола по стене. Боль раздирала ее на части. Ей пришлось согнуться, чтобы справиться с судорогами. Кровь капала из пулевой раны в боку. Ноги Энди снова задрожали, когда она попыталась двинуться вперед. Это была ее вина. Все это. Лора говорила ей быть осторожной, а она все равно привела их сюда. Они. Убили Эдвина. Убили Клару. Плечи Энди уперлись в стену, когда она решительно двинулась по коридору, чтобы найти Клару, чтобы сдаться, чтобы прекратить весь этот кошмар, который начался из-за нее. Она споткнулась о ковер и вновь завалилась на бок от боли. Головой она задела фотографии, висевшие вдоль коридора. Ей пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Взгляд никак не мог сфокусироваться. Она уставилась на фотографии. Разные рамки, разные позы, некоторые цветные, некоторые черно-белые. Клара и Эдвин с двумя женщинами возраста Энди. Несколько снимков с теми же женщинами, когда они были моложе, в школе, в детском саду, а потом… Маленькая Энди в снегу. Все тело Энди онемело, когда она увидела свою фотографию в детстве. Получается, она держала руку Эдвина? На соседнем фото малышка Энди сидела на коленях у Клары и Эдвина. Лора вырезала ее из их жизни и вклеила на случайную фотографию с фальшивыми бабушкой и дедушкой. — Мило, правда? Энди повернула голову. Она думала, что это Майк, но голос был женский. Этот голос она знала слишком хорошо. Паула Кунде стояла в другом конце коридора. Она целилась в Энди из знакомого револьвера. — Спасибо, что оставила это для меня в своей машине. Серийный номер стерла ты или мамочка? Энди ничего не ответила. Она задыхалась. — У тебя гипервентиляция, — сказала Паула. — Подними телефон. Энди снова повернула голову. Одноразовый телефон лежал на полу за ней. В повисшей тишине она слышала, как рыдает ее мать. — Господи, — Паула прошагала по коридору, подхватила телефон и приложила его к уху. — Заткнись, дура ты конченая. Лора не заткнулась. Ее голос в телефоне был полон ярости. Паула включила микрофон. «…тронешь хоть волос с ее головы…» — Она умирает. — Паула улыбнулась, когда Лора резко замолчала. Она поднесла телефон к губам Энди. — Скажи ей, милая. Энди прижала руку к своему боку. Из раны лилась кровь. — Андреа? — сказала Лора. — Пожалуйста, поговори… — Мам… — О, милая, — воскликнула Лора. — Ты в порядке? Энди не выдержала: из самых глубин ее существа вырвался сдавленный стон. — Мам… — Что случилось? Пожалуйста, господи, пожалуйста, скажи мне, что с тобой все в порядке! — Меня… — Энди уже не была уверена, сможет ли произнести еще хоть слово. — Меня подстрелили. Она выстрелила мне… — Достаточно, — Паула подняла пистолет, и Энди замолчала. Потом она сказала Лоре: — Ты знаешь, чего я хочу, тупая сука. — Эдвин… — Мертв. — Паула приподняла бровь и лукаво взглянула на Энди, как будто это была какая-то игра. — Ты глупая, тупая идиотка, — зашипела на нее Лора. — Он был единственным человеком, который знал… — Хватить нести эту хрень! Ты знаешь, где оно. Сколько тебе нужно времени? — Я могу… — Лора остановилась. — Два дня. — Конечно, без проблем. — Паула оскалилась на Энди. — Может, у твоей девчонки будет шок, прежде чем она истечет кровью. — Ты чертова сука. Энди вздрогнула от этих грубых слов, полных ненависти. Она никогда не слышала, чтобы ее мать так разговаривала. Лора добавила: — Я перережу твою чертову глотку, если ты тронешь мою дочь. Ты поняла меня? — Ты все-таки конченая дура, — ответила Паула. — Я трогаю ее прямо сейчас. Энди увидела вспышку. А потом все потемнело. * * * Энди поняла, что что-то не так, еще до того, как открыла глаза. И секунды не прошло, когда она все осознала. На самом деле она ни на секунду не забывала, что случилось. Ее подстрелили. Теперь она была в багажнике. Руки и ноги были зафиксированы несколькими парами наручников. Вокруг ее талии было обмотано полотенце, чтобы остановить кровь. В рот ей запихали резиновый мячик, из-за которого было сложно дышать. Нос у нее был забит запекшейся кровью — сознание она потеряла после удара прикладом по лицу. Столь же отчетливо, как и все остальное, Энди помнила выстрелы из револьвера. Она не совсем вырубилась. По ощущениям это было скорее как оказаться между сном и бодрствованием. Во время учебы в художественной школе Энди очень ценила это состояние, ведь именно в нем к ней приходили лучшие идеи. Ее сознание словно пустело, но все же различало оттенки черного и белого, которые она потом могла запечатлеть с помощью карандаша. Интересно, у нее было сотрясение? Она должна была паниковать, но паника ушла, как вода через слив в раковине. Сколько прошло: час? два? Сейчас она острее всего чувствовала невероятный дискомфорт. У нее была разбита губа. Щека, кажется, распухла. Глаз заплыл. Руки затекли. Запястья ничего не чувствовали. Если она принимала правильное положение, держала спину согнутой и очень неглубоко дышала, жжение в боку можно было терпеть. Второе по остроте чувство — вина. Энди проигрывала в голове все произошедшее в доме на ферме, пытаясь поймать тот момент, когда все пошло не так. Эдвин сказал ей уйти. Успела бы Энди уйти до того, как его разорвали пули? Она зажмурила глаза. Щелк-щелк-щелк-щелк. Крутящийся барабан револьвера. Энди пыталась проанализировать два разных крика Клары — испуганный первый и прерванный хлопком второй. Ни пощечины, ни удара кулаком. Паула вырубила Энди револьвером. Может, Клару постигла та же участь? Очнулась ли она, растерянная, на своей кухне, только чтобы пройти по коридору и найти мертвого Эдвина? Или она уже никогда не открыла глаза? Энди вскрикнула от боли, когда машина наехала на кочку на дороге. Паула замедлилась, чтобы повернуть. Энди чувствовала изменение скорости, силу притяжения. Сияние тормозных фар осветило темноту. Энди увидела обрывок троса рычага экстренного открывания багажника, который Паула сорвала, чтобы Энди не смогла убежать. Они ехали в машине, взятой напрокат, с техасскими номерами. Энди успела понять это, когда ее запихивали в багажник. Паула не могла сесть на самолет с оружием. Значит, она ехала из Остина на машине, как и Энди, но Энди периодически проверяла, не преследует ли ее Майк. А это значило, что Паула точно знала ее маршрут. Она была словно марионетка в руках этой безумной суки. Во рту у Энди накапливалась желчь. Почему она не послушала свою мать? Машина снова начала тормозить и на этот раз остановилась. Паула уже один раз останавливалась. Двадцать минут назад? Тридцать? Энди не могла точно сказать. Она пыталась считать, но у нее постоянно закрывались глаза и ей приходилось будить себя, чтобы начать сначала.