Анна поставила машину во дворе и помогла Лизе донести сумку до комнаты Агнес. Тело все еще болело, и, хотя сумка не была тяжелой, Анне потребовалось небольшое усилие. Они совершили экскурсию по дому — сначала по первому этажу, потом поднялись в зал для проповедей. Анна специально спускалась по крутой лестнице медленно, опираясь на вытертые до блеска перила, где все еще был виден отпечаток пальца Карла-Юхана Видье. Лиза долго любовалась видом. Небо над панорамой за окном наливалось свинцом, и деревья внизу гнулись под ветром, сбрасывая те немногие листья, которые цеплялись за ветки до последнего. — Так вот она, та знаменитая картина? — Лиза подошла к торцовой стене и остановилась перед фреской. — Я не вижу тела. Анна включила лампу, которую смонтировала Агнес; как бы ей хотелось, чтобы дочь сделала это сама. Поток света, как и в прошлый раз, заставил тело Симона Видье проступить из воды. У Лизы перехватило дыхание. Анна еще немного постояла рядом и решила оставить Лизу созерцать фреску в тишине и покое, а самой пока заняться ужином. Повернувшись, она кое-что заметила на полу, недалеко от левого угла. Черные штрихи на белых досках. Как будто кто-то шаркнул толстой подошвой резинового сапога. Анна не помнила, чтобы они здесь были. Наверное, она сама их оставила? После ужина она усадила Лизу перед телевизором, а сама разложила копии дел на кухонном столе. “Только еще раз гляну — и брошу с ними возиться”, — уговаривала она себя. Анна перечитывала изложение событий, пытаясь увязать их с рассказом Алекса. Снова никаких противоречий. Джо лезет к Карине, начинается ссора, Симон встает на защиту Тани и Джо, Таня и Джо уезжают. Все набрасываются на Симона. Пять человек, которые на самом деле так хорошо друг к другу относятся, как и сказала Лиза. Самые жестокие ссоры выходят с теми, кого любишь. Анна вычитала это вскоре после развода. Она тогда решила, что речь о романтическом чувстве, но теперь, став старше и умнее, понимала: утверждение применимо ко всем разновидностям любви. Между друзьями, братьями и сестрами, между родителями и детьми. Анна вскрыла конверт, который забрала из своего почтового кармана в участке. В нем оказалась пачка писем, стянутая коричневой резинкой. Все письма адресованы Юакиму Рюландеру; Анна припомнила плаксивый голос отчима Рюландера, его звонок неделю назад. Формально письма теперь принадлежали Лизе, но Анна все-таки решила открыть конверты. Почта Рюландера, как оказалось, состояла из счетов, напоминаний насчет условно-досрочного освобождения и пары полицейских повесток. Реклама кредитных компаний, которые, похоже, не особо интересовались, кому предлагают свои деньги. В стопке выделялся один конверт. Письмо от американской компании под названием “Regeneration”. Содержавшийся в конверте лист был наполовину занят таблицей с разными графами; вторую половину занимал текст на английском языке. Анна быстро просмотрела его. Уважаемый мистер Рюландер, предоставленный вами биологический материал принадлежит двум людям, которые с вероятностью 99,99 % не состоят в родстве друг с другом. Анна попыталась осмыслить текст. Похоже, Джо Рюландер посылал материалы в США на сравнительный анализ ДНК. Результат теста оказался отрицательным. Анна посмотрела на даты в таблице. Нашла графу “sample date[31]”, и мысль начала обретать форму. — Лиза! — крикнула она в гостиную. — Ты не помнишь, какого числа к тебе приезжал отец? — Где-то двадцатого сентября, а что? Анна посмотрела в графу. Анализ произведен 25 сентября. Сердце забилось сильнее. — Ты не помнишь, из дома ничего не пропало? — Нет. — Может, что-то, чего ты потом хватилась или не могла найти? Тебе ничего не показалось странным? — Не-ет. — На этот раз Лиза потянула с ответом. — Или… да, припоминаю — была одна необъяснимая пропажа. — Так? — Моя зубная щетка. В голове у Анны что-то щелкнуло. — Лиза, когда ты родилась? — Двадцать четвертого апреля девяносто первого года, а что? Анна быстро прикинула на пальцах. Не прошло и восьми месяцев после случая на каменоломне. Восемь месяцев, поэтому связи никто не заметил. Эта связь проявилась лишь двадцать семь лет спустя, когда Джо Рюландер получил письмо от Элисабет Видье и сложил два и два. Анна наконец поняла, что произошло той ночью. — Ты родилась раньше срока, да? — спросила она. Какое-то время было тихо, потом Лиза появилась в дверях. Лиза, которую назвали так не случайно. Лиза. Элисабет. — Как ты узнала? — нахмурилась Лиза. — Как ты узнала, что я родилась раньше срока? — Твой отец не Джо Рюландер, — медленно проговорила Анна. — Твой отец Симон Видье. Глава 59 Осень 2017 года Анна сама не понимала, как проглядела связь. У Лизы светлые волосы, как у Симона, музыка — ее работа. К тому же она харизматична и сразу располагает людей к себе — совсем как Карл-Ю. Добавим сюда кассету Симона, которую Таня хранила все эти годы. И Кайя Бьянка, и Элисабет Видье сказали, что Лиза кажется им знакомой, и все же Анна упустила этот момент, что теперь сильно ее задевало. Несколько минут Лиза молчала. Лицо белое, в голове явно хаос. Анна принесла ей стакан воды, и Лиза залпом выпила его. Лицо немного порозовело. — Но мы ведь не знаем наверняка, что Джо, когда заказывал тест, сравнивал со мной себя, — сказала она. — Не знаем, но это более чем вероятно. Кого еще он мог сравнивать? Лиза отмахнулась от вопроса. — Я имею в виду, откуда у нас такая уверенность, что Симон — мой отец? — Нам придется провести еще один ДНК-анализ, сравнить тебя с кем-нибудь из близких родственников Симона. А значит, придется объяснить Элисабет Видье, что она, по всей вероятности, твоя бабушка. Лиза со стуком поставила стакан. — Я понимаю, что это странно, но можем ли мы поговорить с ней сегодня вечером? Я завтра утром уезжаю, а мне хотелось бы присутствовать при разговоре. — Вид у Лизы был взволнованный и решительный одновременно. Анна чуть приподняла бровь и посмотрела в окно. Уже успело стемнеть, дождь стучал в стекло, а ветер поднялся такой, что скрипели стропила. — Наверное, лучше подождать, — сказала она. — Зачем? — Лиза встала. — Если уж мы решили поговорить с Элисабет, то зачем откладывать. Время еще не очень позднее. Может, сослаться на непогоду? Разумно было бы подождать, успеть обдумать, что все это значит. Но в глубине души Анну, как и Лизу, подмывало поделиться открытием. Чтобы дописать к трагедии Симона Видье если не счастливый, то сколько-нибудь хороший конец. К тому же присутствие Лизы, когда Анна будет рассказывать обо всем Элисабет, более чем правильно. — Хорошо, — сказала она и пошла за ключами. Под рев ветра они добежали до машины. Лобовое стекло залепили мертвые листья. Анна завела машину и медленно поехала по темной лесной дороге. Обе женщины молчали, атмосфера была напряженной и в то же время полной предвкушения. Они уже добрались до аллеи, ведущей к Энглаберге, когда увидели между деревьями синие проблески. У сторожки Клейна им навстречу попалась “скорая помощь”, и Анна прижалась к обочине, чтобы пропустить машину. Место рядом с водителем пустовало, и видно было, что “скорая” торопится. Анна и Лиза еще какое-то время постояли на обочине, глядя друг на друга. — Поедем назад? — встревоженно спросила Лиза. — Поднимемся и узнаем, что стряслось. В усадьбе горел весь свет. Анна поставила машину во дворе, и они медленно пошли к дому. Входная дверь оказалась приоткрыта. Анна постучала и вошла в огромный, словно бы опустевший дом. Они с Лизой переглянулись. Из курительной, где Анна на днях сидела с Элисабет, доносились звуки, и женщины медленно двинулись туда. — Есть кто-нибудь? Одно из тяжелых кресел было опрокинуто. На полу валялись пустые пластиковые упаковки, какие оставляет после себя бригада скорой помощи, когда медики торопятся. Когда Анна и Лиза вошли, им навстречу поднялась с кресла Мари Сорди. Лицо бледное, губы сжаты. — Что стряслось? — спросила Анна. — В аллее нам встретилась “скорая”. Мари пыталась совладать с лицом. — Тетя Элисабет, — тихо сказала она. — Я нашла ее здесь, на полу. — Она жива? — Да, но все плохо. Клейн уехал с ней на “скорой”. Я тоже поеду, только сначала… — Мари указала на мусор на ковре и стала поднимать опрокинутое кресло. Анна помогла ей. Она знала Элисабет Видье всего несколько недель, и отношения у них не всегда были ровными, но все же слова Мари поразили ее. Лиза тоже казалась потрясенной. — Кстати, а что вы здесь делаете? — спросила Мари, когда им удалось наконец поставить тяжелое кресло на ножки. — Уже начало девятого.