Руководитель группы экспертов — или кто-то из ее следователей — распечатал выдержку из реестра судимостей и отпечатки пальцев Рюландера и положил в папку на ее рабочем столе. Анна, конечно, оценила эффективность работы, однако решила, что неплохо бы впредь запирать дверь кабинета. Фото восьмилетней давности, борода чуть короче и очки обычные, но, без сомнения, Кент Юаким Рюландер и покойник с березы — одно и то же лицо. Анна полистала документы. Рюландер начал свой путь, когда ему еще не было двадцати: мелкие кражи, наркотики, потом дорос до угона машин, краж со взломом и торговли краденым. Последовавшие затем более серьезные преступления, связанные с наркотиками, привели его в тюрьму на несколько лет. Едва Рюландер вышел на свободу, как карусель завертелась снова. Он колесил по южной и центральной Швеции, меняя адреса почти каждый год. Наркотики постепенно сменились мошенничеством, подделкой документов и хищениями — преступлениями, которые караются меньшим тюремным сроком, но требуют большей предприимчивости. Рюландер, безусловно, был совсем не дурак. У него, как у многих преступников, имелось несколько имен. Он называл себя Кента, Кекке, Юкке и подобными вариациями обоих своих имен. Фамилию он тоже менял не меньше трех раз, пока не остановился на “Рюландер”. Анна поискала родственников и выяснила, что родители Рюландера умерли, что женат он не был, но после недолгого исследования она обнаружила трех детей, все от разных женщин. Первая дочь родилась в начале девяностых, когда Рюландеру было немногим за двадцать. Двое других появились на свет, когда ему было уже хорошо за тридцать, и еще не достигли совершеннолетия. Анна решила поручить кому-нибудь из следовательской группы сообщить старшей дочери о гибели отца и узнать, что она намерена делать с телом, когда судебный медик закончит вскрытие. Анна закрыла папку. Кент Юаким Рюландер жил паразитом, избегал любой ответственности; у него, имевшего трех детей, не было семьи. И дни свои он окончил примерно так же, как жил. В полном одиночестве. Анна подумала про Агнес. Их отношения снова оказались в исходной точке, и Анна должна что-то с этим сделать. Вернуть себе чувство, которое у них было в те выходные. Расскажи ей, прошептал Хокан. Ты знаешь, что должна рассказать. Анна прогнала его, сняла паспортное фото Рюландера на мобильный телефон и отослала диджею Кристиану. Потом позвонила и без околичностей спросила, о чем хотела спросить. — Да. Это тот парень, что дал мне флешку. — Вы уверены? — Насколько возможно. Фотке уже несколько лет. Кстати, а почему вы спрашиваете? Вы же закрыли дело? — Вы когда-нибудь слышали имя Кент Юаким Рюландер? — Нет, насколько помню. Его так звали? — Да. — Я уже говорил — раньше я его не видел. Почему это так важно? — Вчера Рюландера нашли мертвым в карьере “Glarea”. — Вот черт! — Легкое раздражение в голосе сменилось любопытством. — А что случилось? — Пытаемся разобраться. Пока вы, похоже, последний, кто говорил с Рюландером, поэтому вспомните, пожалуйста, что именно он вам говорил и каким показался. В трубке несколько секунд было тихо. — Ну, насколько я помню, он просто появился передо мной. Протянул флешку и пятисотку и попросил поставить песню, когда на танцпол выйдет Кайя Бьянка. Сказал, что потом даст еще денег. Я подумал, что это немного странно, но я и хуже видел. Одно лето работал на Ибице… — Что с флешкой? — перебила Анна, пока Кристиан не пустился в воспоминания. — Да не знаю. В воскресенье я съездил в парк, забрал вещи, а ее там уж не было. — Больше ничего не помните? Может, вы что-то забыли рассказать? Снова молчание в трубке. — Ну, запомнилось кое-что. — Так? — Анна прижала трубку к уху. — Когда Алекс Морелль вцепился в меня, тот, другой, что-то орал мне в ухо. Повар. Как там его? — Бруно Сорди? — Точно. Он несколько раз проорал, чтобы я признавался. — В чем? — Анна помнила, что Бруно и ей так сказал. — Да мне вот тоже интересно. Но мне вполне достаточно, что меня не придушили насмерть. Сейчас я задним числом уверен, что он говорил про мейл. — Мейл? Какой еще мейл? — Понятия не имею. Но мне кажется, он так говорил. Признавайся, кто отправил тебе мейл, что-то в этом роде. Анна попыталась встроить мейл в общую картину. — Спасибо, что уделили мне время, — сказала она. — Один из моих следователей позвонит вам насчет формального допроса, но если вы еще что-то вспомните — пожалуйста, дайте знать. — Анна продиктовала ему свой номер, после чего закончила разговор. Она открыла папку и еще раз окинула взглядом уголовное досье Кента Юакима Рюландера, сосредоточившись на последнем годе его жизни. Последняя отсидка Рюландера завершилась в ноябре 2016 года. С этого времени и до самой смерти он проходил подозреваемым по семи делам, связанным с мошеннической торговлей в интернете: Рюландер продавал людям несуществующие товары. Для правонарушений такого рода требуется компьютер, планшет или хотя бы смартфон. Нечто такое, что подключалось бы к зарядному устройству в облезлом “саабе” Рюландера. Анна сделала себе в ежедневнике пометку — во время обыска найти то, с чего Рюландер выходил в интернет. Приписала большими буквами “МЕЙЛ” и задала адрес фирмы на гугл-картах. Спутниковая фотография показала ей отдаленное хозяйство возле какого-то озера. Три главных здания, расположенные подковой, а в сотне метров — что-то, похожее на дом поменьше. Везде — вдоль узких подъездных дорог, во дворе, позади дома — виднелись светлые и темные прямоугольники, которые при ближайшем рассмотрении оказались остовами машин. Спутниковая картинка была такой четкой, что Анна разглядела следы от шин и лужи грязи. Она уменьшила изображение. До ближайшего относительно крупного населенного пункта — Клиппана — было меньше четырех километров. Анна еще уменьшила картинку. Примерно в двух милях в противоположном направлении располагался район под названием Рефтинге. Знакомое название. Анна совсем недавно что-то слышала или читала о нем. Анна пару раз произнесла его вслух, даже глухо, гортанно порычала “р”, чтобы звучало по-сконски, но сама поняла, что выходит смешно. Она сдалась и решила не думать о Рефтинге; лучше ввести в поисковик собственный личный номер. На экране появился регистрационный номер; графа “статус” все еще пустая. Черт, черт! Анна набрала номер адвоката. — Хорошо, что вы позвонили. Я сам собирался звонить сегодня. — Ясно. — Анна собралась с духом. — Новости плохие или хорошие? Ответом на ее вопрос послужило короткое молчание в трубке. — Следователи хотят провести новый допрос. Прокурор сменился. Новый пока не хочет закрывать дело. Анна вдохнула, выдохнула. — Вы говорили, что все решится само собой, если выждать. Если мы заляжем на дно. — Еще я говорил, что гарантировать ничего нельзя. Анна вздохнула. — Когда? — Как можно скорее. Когда вы сможете приехать в Стокгольм? — У нас тут серьезное расследование… — Анна немного помедлила с ответом, чтобы выиграть время на размышления. — А нельзя провести допрос по телефону? — К сожалению, нет. Вы должны явиться лично. Следователи настаивают. — Вот как. — Пульс стучал все сильнее. — Напишите мне эсэмэской пару дат, которые я смогу им предложить. Лучше всего — сегодня же, чтобы они не решили, что вы пытаетесь потянуть время, ладно? — Все настолько серьезно? — Анна постаралась, чтобы ее голос прозвучал сосредоточенно. — Трудно сказать. Я позвоню новому обвинителю, разведаю, что и как. Самое главное — показать, что мы по возможности стремимся к сотрудничеству. Окей? — Окей. — Анна отключилась, закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Жжение под веками скоро прошло. Ты думала — мы в безопасности, промямлил Хокан. Что стоит тебе убраться оттуда, что, если тебя не будут видеть в коридорах управления, про тебя все забудут. Найдут другую, более привлекательную жертву. Именно так ты и думала? Анна отмахнулась от него, прижала пальцы к векам; наконец ощущение безнадежности прошло. Надо собраться, выпрямить спину и сосредоточиться на работе. И ради себя, и ради Агнес. Йенс Фриберг появился без десяти восемь. Сунул голову в дверь и спросил, не хочет ли Анна сделать перерыв на кофе. Анна еще не привыкла к его новому, более дружелюбному образу, но все же составила ему компанию в кофейном уголке. Дверь Морелля была закрыта, в кабинете темно, отчего Анна почувствовала некоторое облегчение. Фриберг оказался не силен в светской болтовне. Какое-то время они сидели за столом молча. Анна решила бросить пробный камень. — Я знаю, что это было до твоего рождения, — начала она, — но ты наверняка слышал разговоры о том, что Симон Видье погиб на каменоломне? Фриберг кивнул и отпил кофе. Наживку он не заглотнул. — Это был несчастный случай? Фриберг глянул на Анну поверх чашки, потом медленно поставил ее. — Ты сама сказала — это было до моего рождения. У меня никогда не было причин сомневаться в словах Хенри. — А что он говорил? Фриберг покривился. — Анна, мне не хочется играть в испорченный телефон. Поговори с Хенри, почитай материалы следствия. — Я читала. Фриберг медленно кивнул, словно и так об этом знал. — Нашла что-нибудь, что выбивается из общей картины? Анна заметила, что он ждал этого разговора, что теперь он испытывает ее. — Может, еще по чашечке? — Она принесла кофейник и налила им еще по чашке. — Там есть одна странность, — начала она, поставив кофейник на место и снова усаживаясь. — Какая? — Фриберг старался не показать интереса, но Анна была слишком опытной и на обман не поддалась. — Мари Андерсон была единственной из всей четверки, кто прыгнул в воду. Вытащить Симона пыталась только она.