— Все сгорело в пожаре. Анна подняла бровь. — Гараж в Энглаберге сгорел дотла, — пояснил Йоран. — На следующую же ночь после того, как Симон убился. Парень наподключал усилителей и еще кучу всего, вот электросеть и не выдержала. Во всяком случае, так сказал начальник пожарной команды. — Йоран еле заметно покачал головой, но Анна наметанным глазом заметила это почти неуловимое движение. — Но вы так не думаете? Она, похоже, застала Йорана врасплох, словно прочитав его мысли, хотя на самом деле просто правильно интерпретировала его жесты. — Да черт его знает, — проворчал Йоран и забросил в себя печенье. — Но кое-кто говорит, что пожар устроили, чтобы заткнуть рот Элисабет. Любопытно. Информация была совершенно новой и, вероятно, важной, но Анна давно научилась скрывать свой интерес от собеседника. — А многие сомневались в выводах полицейского расследования? Что гибель Симона — несчастный случай? Продавец пожал плечами. — Ну, большинство вообще воздерживалось от суждений. Почти каждый знает лично кого-то, кто имел отношение к тому случаю. Алекс, Бруно и Мари так и живут здесь, а Хенри Морелль и Бенгт Андерсон — все еще большие люди. — Но вы их не боитесь? — Я, наверное, слишком глуп, чтобы бояться. — Продавец снова широко улыбнулся. — Или же уверен, что мне ничего не грозит, потому что мой бизнес привлекает сюда людей со всего севера Сконе. Содействую, так сказать, тому, чтобы Неданос появился на карте. А уж Бенгт Андерсон так печется о доброй славе нашей коммуны. Прямо зациклился, если хотите знать мое мнение. Анна еще постояла на лестнице, глядя, как фургон исчезает в лесу. Одновременно она пыталась соединить новые элементы головоломки с теми, что у нее уже имелись. Хенри Морелль никогда не упоминал ни о каком сгоревшем в Энглаберге гараже, хотя пожар, кажется, имел самое прямое отношение к смерти Симона. Почему он умолчал о пожаре? И почему то событие все еще тревожит местных жителей? Ведь двадцать семь лет прошло. И, может быть, еще более важный вопрос: почему ее саму все это так интересует? Сначала Анна видела в истории Симона способ сблизиться с Агнес, чтобы вместе разобраться в удивительной фреске и ее истории. Но хотя теперь она знала всю историю и к тому же у нее имелись собственные проблемы, Анна не могла удержаться и не раскапывать этот случай дальше. Фреска и визит на каменоломню задели в ней какую-то струну. Эта история будоражила воображение, хотя Анна не смогла бы толком объяснить, чем и почему. Глава 22 28 августа 1990 года Алекс спустился к разворотному кругу. Пьяный и под кайфом, он споткнулся уже в самом низу склона и растянулся во весь рост. От острой боли в колене перехватило дыхание. Он быстро поднялся, счистил грязь и осторожно попробовал согнуть и разогнуть колено. Боль понемногу проходила. Он выдохнул и оглянулся через плечо: не видел ли кто-нибудь его позора. Этим вечером все шло вкривь и вкось. И он не понимал почему. Карина разглагольствовала, что уедет без него. Бруно в основном топтался на одном месте, Мари напилась до рвоты. А все этот чертов Джо и его красотка-сестра, на которую он, Алекс, по какой-то непостижимой причине не произвел ни малейшего впечатления. И Симон, который вдруг стал, мать его так, героем вечера. Алекс, хромая, зашел за деревья и наощупь расстегнул штаны. На него накатило воспоминание: вечер, когда они праздновали окончание гимназии. Алекс тогда вдруг непонятно с чего безутешно рыдал, запершись в туалете, чтобы никто ничего не заметил. Тогда, летом, он решил, что перепил шампанского и по пьяни расчувствовался. Но с тех пор подобное случалось дважды, и сегодня вечером это чувство снова вернулось, вдвое сильнее. Чувство, что все вот-вот выскользнет у него из рук. Веки обожгло: слезы. Дальше, он уже знал, он начнет шмыгать носом, еще потом задыхаться от всхлипов. Нельзя этого допустить. Только не сегодня. Он помочился высокой дугой в кусты, крепко зажмурившись. Это странным образом помогло. Он Алекс Морелль, звезда спорта и будущий олимпийский призер, и никто его не растопчет. Ни сраный Джо со своей змеиной улыбочкой и липкими руками, ни его стерва-сестра, которая не знает, как выбирают победителей. Вообще никто. Джо откатил свой мотоцикл с “пляжа” и поставил его рядом с велосипедом Симона. Алекс ненадолго прервался, сделал пару шагов и направил внушительную струю сначала на бак, а потом на руль черного мотоцикла. “Ну ты у меня получишь, говнюк”, — удовлетворенно подумал Алекс; последние капли он направил на велосипед Симона. Вдруг с плато послышались возбужденные голоса. Алекс засунул член в штаны, застегнулся. Голоса становились все громче. Кто-то выкрикнул его имя. Алекс захромал вверх по тропинке, сжимая кулаки. С каждым шагом только что испытанное им бессилие уходило. Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром, и вот уже осталась только раскаленная добела ярость. Глава 23 Осень 2017 года “Пассат” Просто-Лассе въехал на площадку ровно в три — настолько ровно, что Анна заподозрила, что он ждал нужного времени где-нибудь за поворотом. Эрик выпрыгнул из машины и галантно распахнул заднюю дверцу перед Агнес. Анна устроилась на переднем сиденье. Просто-Лассе не утратил своей обычной привлекательности. Приятный внешний вид, хорошая работа и сын, который явно нашел общий язык с Агнес. И все же через некоторое время Анна обнаружила, что думает об Александере Морелле и о том, что рассказал Двухколесный Йоран. Перед глазами снова встала групповая фотография. Симон Видье, Алекс Морелль, Мари Андерсон, Бруно Сорди и эта Карина Педерсен, белокурая и излишне миленькая подружка Алекса, на которой он не женился. Почему, интересно? Анна даже немного обрадовалась, что было, мягко говоря, странно. Карина Педерсен — единственная из четверки друзей, с кем Анна еще не познакомилась лично. Ну и неважно. Она же не расследование ведет. Ну конечно, усмехнулся — довольно иронично — Хокан ей в ухо. Его мы тоже повесим на Деда Мороза? Анна не стала отвечать. Отчасти потому, что Хокан был прав, отчасти потому, что он только пустился бы разглагольствовать в ответ. Но в основном потому, что Хокан умер. Спускаясь по склону, они проехали знаменитые четыре крутых поворота — теперь Анна чувствовала себя спокойнее. На третьем они встретили тот самый белый пикап “Glarea”, с которым она чуть не столкнулась на днях. Как и в тот раз, водитель круто повернул, и Просто-Лассе пришлось немного съехать с дороги на гравий. Анна услышала, как он выругался сквозь зубы. — Со мной то же самое на днях было, только я ехала в другую сторону. Рулит, как псих, — сказала она. — Ага. — Просто-Лассе помолчал. — Кстати, на днях — это когда? — В среду вечером, — припомнила Анна. — И вы уверены, что это была та же машина? — Номера я не успела заметить, но на крыше тоже было такое, вроде крана. А что? — Да, в общем, ничего. Они помолчали. Почему Просто-Лассе соврал? Эта машина, ее присутствие на дороге что-то значит для него. Что-то важное. — Это бур, — сказал Просто-Лассе. — Та штука на крыше. “Glarea” он нужен, чтобы брать пробы грунта. — Да, они ищут новое месторождение, взамен тому, что внизу. — Анна решила показать, что она уже в курсе местных проблем. Просто-Лассе промолчал. На лбу у него залегла тревожная морщинка, которой Анна раньше не видела. И хотя он сменил тему и следующие десять минут беззаботно болтал ни о чем, морщинка оставалась на месте всю дорогу до самой стоянки перед парком. Увеселения здесь были именно того провинциального пошиба, как описывал Алекс Морелль. Передвижной луна-парк с тиром, дартсом и тремя разными аттракционами, которые, вместе взятые, выглядели более или менее опасными для жизни. Спортивный союз Неданоса организовал и лотерею, и уличные лотки с кофе и сосисками. Обещанный батут раскинулся в свободном торце, на большой, посыпанной гравием площадке. Еще здесь имелась летняя сцена, крытая танцплощадка и ресторанчик. На сцене ансамбль аккордеонистов играл бодрую мелодию; между аттракционами тяжело висели запахи сладкой ваты, попкорна и жаренных в масле пончиков. Народу было полно — наверное, человек с тысячу. Эрик и Агнес быстро исчезли в толпе, оставив Анну один на один с Просто-Лассе. Анна кивнула двум сержантам в полицейской форме, похвалив себя за то, что помнит, как их зовут. Аккордеонисты доиграли, и голос из громкоговорителя объяснил, что они — последние участники программы “Мы ищем таланты”. Три человека, по всей вероятности, судьи, начали в углу сцены нечто похожее на совещание. Первый судья — Бенгт Андерсон, второй — его дочь Мари. А вот третья судья выделялась на общем фоне. На расстоянии она выглядела как дама из Голливуда: накладные локоны, пухлые губы, сапоги на высоких каблуках. Искусственный мех. Абсолютно не на своем месте — и здесь, на сцене, и вообще в Неданосе. — Кто это? — спросила Анна у Просто-Лассе, не разобрав имени. — Кайя Бьянка? Я думал, ты ее знаешь. Анна помотала головой и тут же поняла: это женщина, чью фотографию показывала ей Агнес. — Кайя участвовала в самых первых реалити-шоу в начале девяностых. Турне по барам, полуобнаженные фото для обложки — все как всегда. Потом она вышла замуж за какого-то финансиста и на деньги, которые унаследовала после него, создала собственную марку декоративной косметики. Сейчас она снова замужем, за королем автопрома из южной Швеции, часто появляется в иллюстрированных вкладках в газетах. — Он вопросительно поднял бровь. — Единственная знаменитость Неданоса, — заметила Анна, мысленно поблагодарив Агнес, источник информации. — Именно, — кивнул Просто-Лассе. — Кайя почти никогда не появляется на таких мероприятиях, так что ее согласие — приятная неожиданность. Анна промычала что-то в ответ и принялась изучать женщину на сцене. Через некоторое время она несколько изменила мнение. Светловолосая женщина, безусловно, выглядела как блондинка из пивной, но держалась, несмотря на концерт самодеятельности, уверенно и гордо. В конце именно она взяла микрофон и назвала трех девочек, победивших в смотре талантов, а потом еще и довольно профессионально провела интервью с победительницами, не оттягивая внимание на себя. Анне понадобилось несколько минут, чтобы понять: одна из этой троицы — младшая дочка Алекса Морелля. Она подтащила Просто-Лассе поближе к сцене и обнаружила, что Алекс стоит в первых рядах, высоко подняв телефон с камерой. Рядом с ним стоял Бруно Сорди. Случайно она поймала выражение лица Алекса. Гордость, конечно, а еще что-то, слабо напоминавшее выражение его лица на фотоколлаже. — Кайя Бьянка — это же псевдоним. — Анна повернулась к Просто-Лассе. — Как ее раньше звали? — Карина, Карина Педерсен. Последний элемент головоломки встал на место. Кайя Бьянка — это Карина Педерсен, бывшая подружка Алекса Морелля, с которой он бегал на танцы, последняя из четверки на групповой фотографии из подвала. Анна мысленно повторила имена, прошлась по снимку справа налево, одновременно наблюдая за теми же людьми, но почти на тридцать лет старше. Мари Андерсон, ныне Сорди, на сцене, радом с отцом. Бруно Сорди, ее муж, ждет внизу. Карина Педерсен, она же Кайя Бьянка, машет публике и благодарит за аплодисменты, и совсем рядом со сценой — Алекс Морелль, который не может ни глаз от нее отвести, ни выпустить из объектива камеры. Все старые друзья собрались у Анны перед глазами. Все, кроме Симона Видье. Глава 24 28 августа 1990 года Симон и Таня медленно, держась за руки, возвращались на плато. Примерно на полпути до них донеслись взбудораженные голоса. — Ах ты сволочь! — кричала Мари. Симон ускорил шаг, таща Таню за собой. Карина и Мари, обнявшись, стояли у костра; Бруно и Джо, казалось, затеяли соревнование по тычкам, а потом они вдруг покатились по земле. Похоже, Бруно одолевал, но Джо ткнул ему пальцами в глаза и, воспользовавшись замешательством, схватил за горло. Бруно ловил ртом воздух, лицо стремительно бледнело. — Алекс! — почти в один голос кричали Мари и Карина. — Алекс! Бруно вцепился в руки, сдавившие ему горло. Джо, не ослабляя хватки, навалился на него.