— Я спросила у одной девочки в поезде, она живет в Мёркабю. Она говорит — третий съезд налево, если ехать из Энглаберги. Там будет неширокий волок и шлагбаум. — Хорошо. Тогда, может, съездим туда в выходные? Когда они приехали в Табор, было уже темно, и над дверью горел фонарь. Из прихожей донесся энергичный приветственный лай Мило, и Агнес побежала было к двери, но растерянно остановилась. — Смотри, — сказала она и указала на крыльцо. Там лежал мертвый кролик с взрезанным, зияющим животом. Глава 16 28 августа 1990 года Алекс помог Джо поставить мотоцикл на самом берегу, так, чтобы фара освещала воду. От яркого света по скалам пошли призрачные тени, когда они с Бруно побежали вниз по тропинке, в плавках и с полотенцами через плечо. За ними следовала Карина — с видом еще более кислым, чем обычно. Ясно почему. Карина утратила статус самой красивой девочки в компании, и ее это задевало. Холодный ночной воздух заставил вздрогнуть даже Алекса. Джо, который затеял всю эту историю с ночным купаньем, пока еще не разделся. Стоял у самой кромки воды на плоском камне, который они называли пляжным, в углу рта косячок, и светил фонариком. Задержал луч на Карине. Алекс все еще не разобрался, что он думает по поводу Джо. Джо угостил их травой и ездит на мотоцикле — это здорово, но Алекс никак не мог избавиться от чувства, что парень издевается над ними. К тому же ему не нравилось, как Джо смотрит на Карину. Но теперь Алекс наконец увидел возможность произвести впечатление на эту красотку, сестру Джо. Он поглядывал на Таню с той минуты, как она тут появилась, — она казалась ему похожей на одну девушку из клипа “Whitesnake”. Алекс быстро шагнул раз, другой — и кувыркнулся прямо в темную воду. Следом нырнул Бруно. — Давай, Джо! — позвал Алекс. Джо присел на корточки и попробовал воду рукой. — Черт, холодная. — Он поднял взгляд на Мари, которая, пошатываясь, спускалась по тропинке. — А другие не будут купаться? Мари покачала головой, стащила с себя кофту, джинсы, сбросила обувь и прыгнула в воду прямо в трусах и лифчике. Через несколько секунд к ней присоединилась Карина. — Посвети мне, Джо! — Алекс вылез из воды и начал взбираться по скале. Джо направил на него световой конус. — Слезай, Алекс, в темноте же опасно! — крикнула Карина — ребята вылезли из воды и нашаривали полотенца. Алекс взбирался все выше. Он остановился примерно на полпути к самому высокому уступу, с которого сегодня уже прыгал. — А выше слабо? — спросил Джо, но Алекс притворился, что не слышит. Ему, конечно, охота произвести впечатление на Таню, но он же не дебил. — Барабанная дробь! Алекс шагнул на уступ, глянул вниз, на плато: Таня, как он и надеялся, подошла к краю. Он несколько секунд постоял, желая удостовериться, что она не сводит с него глаз. — Опа! — крикнул он и прыгнул, снова сложившись ножиком. На этот раз вышло не так чисто, перестарался. От холода перехватило дыхание — он показался намного острее, чем днем. Через пару секунд Алекс вынырнул, убрал волосы с глаз и нетерпеливо взглянул на край плато. Таня исчезла. Магнитофон затих. — Что за фигня с музыкой? — заорал Алекс. — Таня выключила, — сухо сказал Джо. — Я же говорил, гитаристы — ее конек. Послушай! — И он поднял палец. С плато доносились голоса Симона и Тани. Снова та же песня. — I’ll see you by the waters. The dark and lonely waters. Алекс тихо выругался, в несколько быстрых гребков подплыл к плато и выбрался из воды. Карина не глядя швырнула ему полотенце. Мари, стуча зубами, пыталась натянуть кофту. — Ну и холодина, — простонала она. — Может, вернемся к костру? — Да брось. — Джо снова — точно уже в третий раз — навел фонарик на Карину. — Еще разок. Я не купался. И те двое, наверху, тоже. Алекс завернулся в полотенце. Ноги слегка дрожали, и не только от холода. — Да, давайте, это же последнее летнее купанье, — крикнул он. — Искупаться должны все. — Он вышел на тропинку, ведущую наверх, на плато, и заорал: — Симон! Симон! Гитара замолчала. — Чего? — Голова Симона показалась над краем камня. — Пора купаться. Симон скривился. — Спасибо, мне и так хорошо. Рядом с ним возникла Таня, с зажженным косяком в руке. — А ну давай сюда! — со злостью крикнул Алекс. — Ты тоже еще не купалась. Последнее летнее купанье, а? — Он повернулся к ребятам. — Давай, Симон! — крикнул Бруно. К нему присоединилась Мари: — Давай купайся, Симон. Это традиция. Не отвертишься. Джо направил свет фонарика на Симона и завел: — Симон, Симон… Симону явно не хотелось их слушать. Таня что-то прошептала ему на ухо, сунула ему в губы косяк. Он глубоко затянулся, и оба несколько секунд смотрели друг на друга, что Алексу совсем не понравилось. Губы у Симона растянулись в таинственной улыбке. Он стал спускаться по пляжной тропинке. Стянул свитер через голову, но остался в джинсах. Джо продолжал светить на него фонариком, словно Симон — рок-звезда по пути на сцену. Скандирование стало громче: — Симон, Симон, Симон!.. Симон, к изумлению Алекса, не пошел к купальному камню, а принялся карабкаться вверх по скале. Торжественное скандирование “Симон, Симон” продолжалось, Алекс присоединился к хору голосов. Он замолчал, когда Симон миновал уступ, с которого прыгал сам Алекс, и полез еще выше. Скандирование пошло вразнобой, в голосах слышалась тревога. Таня снова начала выкрикивать: “Симон, Симон!”, и это подстегнуло остальных. Симон лез все выше, и свет карманного фонарика следовал за ним, как прожектор. Метр, еще метр, и вот он наконец добрался до самого высокого уступа. Алекса вдруг затошнило. Скандирование эхом отдавалось между скал. Возвращалось снова и снова, и вот уже вся каменоломня гудела: — Симон, Симон… Симон шагнул на уступ и посмотрел вниз. Джо продолжал направлять на него конус света, освещая худенькое светлое тело на скале. Алекс облизал губы. Надо что-то сказать. Симон никогда не прыгал с самого высокого уступа, и прыгать в темноте, да еще нетрезвым, опасно для жизни. Алекс покосился на Таню; та не отрываясь, как приклеенная, смотрела на Симона, и это было словно удар под дых. Незнакомый неприятный холод походил на страх, но не был им. Симон, похоже, колебался. Он оглянулся на скалу и как будто вдруг протрезвел. Сообразил, во что встрял и что зря он сюда залез. Алекс знал, что Симон сейчас чувствует. Как одиноко там, наверху. Симон струсит. Алекс почувствовал, как дурнота уходит и сменяется ощутимым облегчением. — Кишка у него тонка! — крикнул он — достаточно громко, чтобы Таня услышала. Симон продолжал колебаться, скандирование распалось было, но Джо снова подбросил дров, и все принялись хлопать в такт. — Симон, Симон, Симон. Симон набрал воздуху в грудь и бросил последний взгляд на Таню. Закрыл глаза. Быстро шагнул вперед раз, другой и прыгнул прямо в темноту. Черт, успел подумать Алекс. Ч-черт! Глава 17 Осень 2017 года Тот сон снова вернулся. Больничная палата, порождающая клаустрофобию. Запах казенного одеяла, лекарств и смерти. Вздохи инфузионного насоса. Насос доставляет облегчение в кровь Хокана, делает непереносимое чуть менее непереносимым. Серая коробочка — достаточно лишь нажать плоские резиновые кнопки в определенном порядке, и заструится морфин, свободно, без ограничений, унося Хокана в великий сон. Последовательность крепко сидит у нее в голове. Три, три, семь, пять, девять, два. Кнопка ввода. Всего-навсего. “Спаси меня, Анна!” Она вдруг понимает: что-то изменилось. Голос с постели — не голос Хокана. На подушке — не его осунувшееся лицо. Там какой-то молодой мужчина со светлыми волосами. Волосы рассыпались по подушке, как нимб. Глаза уставились в потолок, который сейчас — свинцово-серое утреннее небо. Черная вода проступает сквозь одеяло, узкие поначалу ручейки ширятся, стекают на пластиковый пол, и вот пол уже темное озеро, в котором тонет кровать. Гипсокартонные стены исчезают, сменяются скалами и осенним лесом. “Спаси меня!” Она стоит у самой кромки воды. Вот вода уже доходит ей до колен, еще пара шагов — и придется плыть. Тело Симона Видье колышется прямо у поверхности, совсем как на фреске. Но вода беспокойна, и лицо то и дело меняется. Бледный юноша превращается в исхудавшего взрослого мужчину, который из последних сил цепляется за жизнь.