Шестая кабина… Двери со свистом распахиваются, впуская вечерний ветерок. Он взъерошивает золотистые волосы принца, ожидающего внутри. Принц, который совсем не выглядит смущённым, который стоит там в своём смокинге с букетом розовых роз в руках. Он зевает, выходя из подъёмника, выхватывает из рук Тобиаса свою порцию кофе со льдом и делает большой глоток. Он тяжело вздыхает, возвращает напиток обратно и достаёт из кармана жестянку мятных леденцов, в то время как мы все стоим, разинув рты, и смотрим на него. Черч кладёт леденец в рот, хрустит им между зубами, а затем дарит мне цветы, как будто ничего не произошло. Я беру их трясущимися руками, моя челюсть практически упирается в кирпичи у нас под ногами. — О, чёрт, — говорит Тео, оглядывая Черча и качая головой. — Похоже, деньги были переведены на мой счёт, так что… Я ухожу отсюда. Наслаждайся своим чуваком. — Ну, это, конечно, было неудобно, — растягивает слова Черч, полностью игнорируя её. Он делает шаг вперёд и заключает меня в романтические объятия, сминая розы между нами и завладевая моими губами так, словно они принадлежат ему. То, как он целует меня, действительно неподходяще для публичного места. — Что случилось? — спрашивает Мика, обходя нас обоих, в то время как Черч слегка отстраняется и вздыхает. — Я, как обычно, поднялся на подъёмнике, и он остановился. Там наверху нет связи, как вы, наверное, уже знаете, — Черч пожимает одним плечом и неохотно отпускает меня, оглядываясь на других парней. Он берёт меня за правое запястье и поднимает его вверх. Сначала я не понимаю, что он делает. То есть до тех пор, пока он не смотрит на экран моего телефона. — Мы будем там через полчаса или меньше. Не мог бы ты сообщить это моей матери от моего имени? — Конечно, — выдыхает Рейнджер с облегчением. — Я всех подготовлю. Просто побеспокойся о том, чтобы войти сюда и пойти прямо к алтарю. Там… ну, вам просто следует добраться сюда до захода солнца, если сможете. У Марни ставка в Клубе Бесконечности, которую она должна выиграть. — Клуб Бесконечности?! — я задыхаюсь, но на это нет времени. Небо уже окрашивается в тот тёплый золотистый цвет, который означает, что приближаются сумерки. Мы должны идти — сейчас же. Я понятия не имела, что у Марни происходит что-то подобное на моей свадьбе. — Какая заноза в заднице, — Черч раздражённо вздыхает, передавая мои цветы Тобиасу, чтобы он их отнёс. — Лишь небольшое неудобство, и ничего больше. Ха. Преуменьшение года. Крепко держа Черча за руку, мы бежим вниз по дорожке ко второму ряду подъёмников, забираясь внутрь с группой других случайных студентов, на всякий случай. Сегодня над нами не подшутят во второй раз. Люди продолжают пялиться на нас. Я имею в виду, почему бы им этого не делать? Здесь четверо красивых мужчин в смокингах и одна сногсшибательная молодая леди в розовом свадебном платье и фиолетовых университетских шлёпанцах. Мы привлекаем к себе внимание, правда ведь? — Мы не пропустим свадьбу на закате, — бормочет Черч, заключая меня в объятия, как только двери снова открываются. Он со всех ног несёт меня по улице, проскальзывая за угол перед церковью, в то время как Рейнджер открывает для нас двойные двери изнутри. Мы все вместе проскальзываем внутрь и останавливаемся прямо там, у всех на виду. Друзья, семья, деловые знакомые Монтегю, Марни и её парни. — Извините, мы опоздали, — говорит Черч, опуская меня на пол в уродливых шлёпанцах и испорченных чулках. Он поднимает подбородок и берёт меня за руку, в то время как Росс и три М-цыпочки пытаются занять место впереди нас, держась за руки с моими парнями. Звучит музыка, и они идут по проходу, как будто ничего не произошло. — Ах, юная любовь побеждает всё, — воркует Элизабет, пока Черч ведёт меня к алтарю. Мой папа явно раздражён — он снова побагровел, — но мне всё равно никогда не нравилась идея, что он поведёт меня к алтарю. Меня нельзя отдать, потому что я никому не принадлежу. Идя со своими парнями, я чувствую, что мы вступаем в это вместе. Это то, чего я всегда хотела; это то, что кажется правильным. Мы подходим к священнику, когда свадебная компания расходится по обе стороны от нас, мои друзья слева, мои возлюбленные справа (все в галстуках с кексами). Над нами — изготовленная на заказ арка, увешанная розовым и белым сахарным печеньем и украшенная лентами и розами. Я провожу большим пальцем по розовому бриллианту, мои голубые глаза встречаются с мерцающими янтарными глазами Черча. Он выдаёт мне едва заметный намёк на улыбку, и я полностью расслабляюсь. Незнакомцы могут пялиться на нас, я могу надеть не ту обувь, но ясно одно… Я, блядь, в нужном месте. Здесь, в этом месте, мы с Черчем вступим в законный брак, но самое важное — то, что будет после. — Скажи мне, что случилось бы, если бы Марни проиграла пари, — шепчу я, стараясь говорить потише. Я притворяюсь, что мне жутко холодно, пока мы слоняемся по нашему заднему двору с закусками в ожидании церемонии обручения. Раньше, во время свадьбы, я совсем не смущалась. Но это? Это серьёзное дело. Я вкладываю в это дело всю свою душу. Кроме того, поскольку у нас была свадьба на закате в церкви… это означает, что здесь у нас будет свадьба в сумерках. Насколько это волшебно? Мы только ждём, пока все подкрепятся, прежде чем начнём. Наши гости были немного раздражены после того, как прождали в церкви несколько часов (под угрозой, не менее). Хотя и с качественным печеньем и алкоголем. Стоит отдать этому должное. — Если ты настаиваешь, — Рейнджер вздыхает, откусывая одно из печений, которые он украл с арки. Мы вшестером стоим в кругу возле деревьев, и я держусь за руки с Черчем и Рейнджером. По всему двору горят факелы, пламя мерцает в свете ламп Эдисона. — Марни пришлось бы выйти замуж за Виндзора, если бы они проиграли. По сути, они бы узурпировали твою свадьбу. По дороге домой я слышала обрывки разговоров о пари, всё, кроме этого. Это для меня в новинку. На обратном пути (мы решили пройтись пешком вместо того, чтобы воспользоваться лимузином) Черч нёс меня, и в итоге мы немного отвлеклись, уставившись друг на друга. Теперь я понимаю, что Марни ни в чём не виновата, что Тристан был тем, кто изначально заключил пари. Несмотря на то, что мне не очень нравится этот парень, я не слишком расстроена. Эти старшекурсницы всё равно сделали бы что-нибудь подобное, ставка это или нет. Рейнджер был прав: они нацелились на Марни, а не на меня, потому что у них были более масштабные планы. — Какой бы дикой ни была вся эта ситуация, — начинает Черч, привлекая к себе наше коллективное внимание. — Это неплохая сделка. Теперь у них будет гораздо более приятный первый год в Борнстеде. — Да, но… — я смотрю на Марни. Кажется, с ней всё в порядке. Она улыбается и не избегает никого из своих парней. Но что-то в её поведении говорит о том, что она ещё не совсем оправилась от того, что произошло сегодня. Не могу сказать, что я виню её. Если бы один из моих парней пообещал мою руку и сердце кому-то другому без моего разрешения, я была бы свистящим чайником. — Давай вместо этого сосредоточимся на нас самих, хорошо? — Рейнджер рычит. Этим девчонкам из Клуба Бесконечности лучше держаться от него подальше до конца года… до конца их пребывания в Борнстеде… Нет, всю оставшуюся жизнь. Потому что, если Рейнджер доберётся до них, это будет ужасно. — Это наш день. — Не могу дождаться, когда буду связан с девушкой моей мечты на глазах у моих родителей, — поддразнивает Мика, оглядываясь на свою маму. И она, и её муж держатся немного отстранённо, но, похоже, их не слишком беспокоит обручение, так что, я полагаю, они не совсем гнилые яблоки. Родители Спенсера тоже здесь, вместе с его братом Джеком. Семья Черча (очевидно). Мои родители, Йен Дэйв, моя тётя Элиза. Марни и её парни. Миранда. Моника. Эндрю и Росс. — Знаешь, что сказал мне отец? — говорит Спенсер с раздражённым смехом. — Он сказал: «Если ты можешь любить меня, не смотря на роман и вторую семью, как я могу сказать этому «нет»?» — Ауч, — Тобиас морщится и качает головой, глядя на фотографию Дженики, которая стоит на соседнем стуле. Рядом с ним стоит огромный букет цветов, и, хотя её здесь нет, по крайней мере, она может посмотреть вниз и увидеть, что мы её не забыли. Я не знаю, что происходит после смерти, но, как минимум, какая-то часть меня чувствует, что ей был бы приятен этот жест. — Мы можем сделать это сейчас? — спрашиваю я с трепещущим сердцем, задаваясь вопросом, что происходит в головах остальных. Я знаю, что происходит у меня в душе. Счастье. Любовь. Чувство сопричастности. Я думала, что потеряла это чувство, когда переехала в Коннектикут, а потом снова, когда вернулась в Калифорнию. Теперь я здесь, в Колорадо, и никогда не чувствовала себя как дома, как сейчас. Это лишь доказывает то, что я уже знала: дело не в месте, а в людях. — Давайте сделаем это, — соглашается Спенсер, покидая наш круг, чтобы дать Россу знать, что мы готовы. На этот раз он наш священник, и мы попросили его об одолжении, которое он с радостью принял. Я лишь надеюсь, что он не будет слишком взволнован по этому поводу. — Ты уверена, что не хочешь переобуться? — спрашивает Тобиас, указывая большим пальцем в сторону дома. — Я мог бы взять для тебя другую пару. Я непреклонно качаю головой. — Не-а, — я шаркаю уродливыми шлёпанцами по траве. — Эти шлёпки сейчас важны для меня. Они напоминают о лучшем дне в моей жизни. С какой стати мне хотеть их менять? — Чёрт, ты милая, — бормочут близнецы в унисон, целуя меня в обе щеки, в то время как Рейнджер яростно краснеет и уходит, как будто он зол. Это не так: он просто хочет трахнуть меня в этом платье. — Идёте, миссис Монтегю, — Черч берёт меня за руку и ведёт к месту, которое мы выбрали для церемонии. Это на одном из балконов, откуда открывается вид на горы, обрамлённые сумерками. Чего ещё я могла бы желать? Росс призывает наших гостей занять свои места на складных стульях из розового дерева, которые Черч заказал специально для этого. Моника показывает мне большой палец, когда моя мама снова начинает плакать, уткнувшись лицом в грудь Йена. Он гладит её по спине, пока мой папа насмехается над ними, а Элизабет достаёт носовой платок, чтобы промокнуть глаза. Родители Спенсера и МакКарти, кажется, не совсем понимают, что происходит, но это нормально. Это не для них. Это для нас. Мы с парнями собираемся в круг, кладём руки в центр и переплетаем пальцы. Трудно сказать, где заканчивается один из нас и начинаются другие, и я чувствую, что краснею при мысли о продолжении этого момента позже, в спальне. О да. Эту массивную кровать сегодня перевезли из общежития и установили внизу; мне не терпится окрестить её. Я имею в виду, окрестить её ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. Росс прочищает горло, вздёргивая подбородок и держа руки сцепленными перед грудью. — Леди, джентльмены и единороги, для меня большая честь приветствовать вас всех здесь сегодня, чтобы отпраздновать древнее кельтское искусство обручения, — Росс меняет свой голос так, словно выступает профессионально, небо темнеет с каждой минутой, пока мы не оказываемся под темно-синим небом и самыми красивыми серебряными звёздами. Он продолжает свою бессвязную речь о любви, гармонии и прочей чепухе, но я слушаю вполуха. Я смотрю на Черча Монтегю и его аристократическую улыбку. Пытаюсь не рассмеяться, когда Спенсер Харгроув исподтишка закатывает глаза на претенциозную речь Росса. Я наслаждаюсь теплом руки Тобиаса МакКарти и близостью его тела справа от меня. Фантазирую о том, что это выражение лица Рейнджера Вудраффа могло бы означать для меня позже. И я люблю Мику МакКарти больше, чем когда-либо, потому что этот коварный ублюдок сдерживает слёзы и шмыгает носом. Чёрт, я люблю этих парней. — Принимаете ли вы все друг друга, навсегда? В этой жизни и — если вы того пожелаете — в следующей? — спрашивает Росс, и я слышу, как Арчи вздыхает. Моя мама начинает причитать, и Элизабет присоединяется к ней. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как они обнимаются сквозь слёзы. Я не ожидала большой драмы между ними. Приятно это знать. Я поворачиваюсь обратно к своим мальчикам. — Всегда и навечно, — соглашаюсь я, и они повторяют слова одно за другим, пока мы все это не произносим. Росс выходит вперёд и начинает переплетать наши руки розовой верёвкой. Пока он делает это, я чувствую, как что-то меняется в воздухе. Я не уверена, что верю в судьбу, но если бы я верила, то вот оно, это дуновение ветра, которое взъерошивает мои волосы и треплет юбки. Я целую каждого из парней по очереди под вежливые аплодисменты нашей аудитории — или причитания мам, — а затем Черч и Рейнджер лукаво переглядываются. — Может, разрежем торт? — предлагает Черч, и Рейнджер злобно ухмыляется. — О, да. Я схожу за ним, — он уходит, когда наша небольшая толпа возвращается в главный внутренний дворик. — Посмотри на себя, — говорит одна из сестёр Черча, я ещё не запомнила ни одного из их имён, кроме Жизель. Она обвивает рукой его шею, и он смотрит на неё с таким выражением чистого отвращения, но это полная чушь. Он любит свою семью почти так же сильно, как и меня. Хех. — Всегда добиваешься большего, да? Ребёнок в семье, явный любимец мамы и папы и первый, кто женился. Что же нам с тобой делать? — Надеюсь, ты меня не задушишь, — бормочет Черч, притворяясь раздражённым, когда она отпускает его. Он выпрямляется и приглаживает руками волосы, в то время как все пять его сестёр окружают его, заключая в объятия. Его родители ждут, когда он сбежит от группы девушек, чтобы и они тоже могли обнять его. Оглядевшись, я вижу, что родители Спенсера суетятся вокруг него. То же самое и с семьёй близнецов. Затем моя тётя обнимает меня. — Ты сделала это, девочка, выиграла в чёртову лотерею. Я горжусь тобой, — бормочет она, целуя меня в обе щеки, прежде чем передать меня маме. Поскольку она не может перестать плакать, я быстро обнимаю её, прежде чем повернуться лицом к отцу. Я прикусываю губу и переминаюсь с ноги на ногу, как будто мне снова шестнадцать, и я только начинаю учиться в Адамсоне. — Я люблю тебя, Шарлотта, — говорит он мне, и это всё. Он притягивает меня в объятия, и я довольна. Потому что он может не соглашаться с тем, что я делаю, или не понимать того, что я делаю, но он рядом со мной. Поддерживает меня. Любит. Если бы я причиняла себе боль, возможно, он бы вмешался. Как бы то ни было, он знает, что я должна совершать свои собственные ошибки и упиваться собственными триумфами. — Торт прибыл, — произносит Рейнджер, вкатывая серебряную тележку с великолепным шестиярусным тортом, покрытым розовыми розами. Сначала я думаю, что они настоящие, но когда я подхожу на шаг ближе, то понимаю, что он сделал их все из помадной массы. Чёрт возьми. Мои глаза наполняются слезами, когда я смотрю на верхний ярус. На его поверхности изображены пять фигурок жениха и одна невеста. — Это прекрасно, — шепчу я, когда наши друзья собираются вокруг, чтобы сфотографироваться. Марни и её парни стоят в стороне, но Миранда рядом с Моникой, Россом и Эндрю. Я уверена, что все они планируют наводнить социальные сети работами Рейнджера, что я всем сердцем одобряю. — Последний шанс, Чак Карсон, — шепчет Рейнджер мне на ухо, и я вся дрожу. Я уже думаю, как мне избавиться от своих гостей, чтобы мы могли провести нашу первую брачную ночь. — Последний шанс для чего? — спрашиваю я, когда Спенсер подходит с другой стороны от меня.