Мы входим в кофейню через открытую входную дверь. В ней сосновые полы, окрашенные в приятный тёмно-коричневый цвет, и несколько зон отдыха, окружённых растениями или перегородками для дополнительного уединения. Я влюбляюсь в неё с первого взгляда, и не только потому, что кофе вкусно пахнет, а чебуреки на витрине выглядят свежими и слоёными. На каждой стене — картины, живописные горные пейзажи, нарисованные местными художниками. У них даже есть магазин товаров на углу, где продаются толстовки и кружки Рок Маунтин. Талисман университета Борнстед изображён в виде горца с топором на плече, меховой шапкой на голове и гончим псом рядом с ним. Он украшает половину футболок на вешалке. Зак принимает мой заказ и встаёт в очередь, позволяя мне побродить в поисках свободного места. Я с удивлением выхожу из-за угла деревянной перегородки и вижу Виндзора Йорка, сидящего с чашкой чая и листом бумаги, исписанным мелким аккуратным почерком. Он поднимает взгляд, как будто ожидал, что я найду его здесь, медленно, пристально, с улыбкой на губах. — Ах, разве это не будущая герцогиня Вестминстерская, — он посмеивается, когда я сажусь напротив него. Когда он откидывается на спинку стула, то переплетает свои ноги с моими под столом. — Что ты задумал? — спрашиваю я, потому что он упоминал что-то о встрече с методистом сегодня утром. — Перестраиваю некоторые свои занятия. Решил специализироваться на психологии, — он скрещивает руки на груди, а я поднимаю брови и переворачиваю листок, чтобы посмотреть. — Психология? Ты никогда раньше не упоминал о своём интересе к ней. — О, разве нет? — Виндзор позволяет самодовольной улыбке появиться на его губах. — Манипулирование людьми, наказание плохих парней, отношения с моей семьёй, — он складывает пальцы домиком на животе и ждёт, пока я изучу листок, который он составил, с подробным описанием того, в каком году и семестре он будет посещать каждое занятие и когда, чтобы закончить университет вовремя. — Я бы с удовольствием побольше покопался в науке о головах людей. — Ты знаешь, что это звучит жутко? — спрашиваю я, разглядывая его волнующе красивый почерк. Чтобы узнать, хороший это план или нет, мне нужно было бы посмотреть требования к диплому Борнстеда по психологии. Но, похоже, у него действительно есть необходимые гены в нужном месте. Я возвращаю ему лист. — Значит, вот что это такое? Ты коротаешь время в университете, в который с самого начала никогда не хотел поступать? — Кто сказал, что я никогда не хотел? Марни, я следую за тобой. Где бы ты ни была, это то место, где и я хочу быть. У меня нет времени обдумывать это заявление до того, как появится Зак с нашим кофе. Он также принёс мне бутерброд, о котором я не просила, но внезапно, почувствовала, что ужасно хочу есть. Я беру его, пробормотав благодарность, и принимаюсь за дело. — Что всё это значит? — спрашивает Зак, указывая на лист Виндзора. — Я изучаю психологию, — Виндзор улыбается Заку и преувеличенно по-плейбойски подмигивает ему. — Я хотел сделать что-то бесполезное и соответственно королевское. Искусство казалось хорошим вариантом, но моей матери это слишком бы понравилось. Кроме того, психология — это как раз по моей части. Мне нравится играть с другими людьми, как с куклами. Я ничего из этого не комментирую. Честно говоря, я могла бы написать докторскую диссертацию о том, что только что сказал Виндзор. Прямо сейчас я сосредоточена на сообщении, которое только что пришло от подруги Тори. «Не могу прийти, извини. Что бы вам ни понадобилось, не стесняйтесь писать». Я вздыхаю. Такого рода личные разговоры — то есть о чьём-то умершем лучшем друге — кажутся более подходящим для личной встречи. Но если девушка не собирается приходить, с таким же успехом я могу и спросить в сообщении. В конце концов, если я смогу получить ответ на тот единственный вопрос, я почувствую себя намного лучше. «У Тори случайно не было татуировки в виде символа бесконечности на запястье? Я знаю, это кажется странным вопросом, и мне жаль задавать его, но это может быть важно». Я отправляю сообщение, а затем кладу телефон и вгрызаюсь в бутерброд с индейкой, как будто это пятизвёздочный деликатес. Зак был прав: я умирала с голоду. — А что насчёт тебя, наш прекрасный игрок в американский футбол? — Виндзор подаётся вперёд и берёт свой чай, разглядывая Зака. Среди них всех, я думаю, эти двое ладят лучше всего. Виндзор и Зейд идут за ними. Худшая пара? Вероятно, Виндзор и Тристан. Или, может быть, Зак и Тристан. Хм-м. Я делаю глоток кофе. Это снова американо со льдом, с хорошим содержанием кофеина и приятным вкусом. — Надеюсь, меня задрафтуют в НФЛ, и мне не нужно будет заканчивать учёбу, — слова Зака бьют меня как кирпичом по лицу, но я отмахиваюсь от них. Из прошлого опыта я усвоила, что беспокойство о возможных будущих неприятностях создаёт бурное настоящее. Прямо сейчас я здесь с Виндом и Заком, пью хороший кофе, ем вкусную еду. Это то, о чём я хочу думать. — Но на всякий случай… в чём бы Марни ни специализировалась в конечном итоге, это то, что я выберу. Я бросаю на него взгляд, но он не отвечает мне тем же. Вместо этого парень уставился на дальнюю стену, как будто рассматривал огромную картину маслом с изображением водопада. Более чем вероятно, что он задумался, размышляя об этой возможности, о том, что он может потерять мечту и вместо неё выбрать другую карьеру. — Как… интересно, — Виндзор отхлёбывает чай, и разговор прекращается. — Вы встречались с подозреваемыми, миледи? — Пока только с двумя — девушкой-лидером и её парнем. Подруга погибшей только что сказала мне, что не сможет прийти, так что это провал. Что касается остальных, то сегодня днём я встречаюсь с Норой Манро, заместителем лидера. Завтра будут Кэндис и кое-кто из друзей Хью Бранта, — мой телефон жужжит, и я спешу поднять его, уставившись на фотографию, которую только что прислала мне подруга Тори. Это фотография запястья Тори, блестящего и опухшего от свежей татуировки. И да, это символ бесконечности. — Что это? — спрашивает Зак, наклоняясь и протягивая руку, чтобы повернуть мою руку таким образом, чтобы ему было лучше видно. Его прикосновения достаточно, чтобы по моему телу пробежал огонь, но его так же быстро гасит прохладное цунами облегчения. — Вот дерьмо. У неё действительно татуировка в виде бесконечности. Виндзор застывает напротив нас за столом, но только на то время, которое требуется мне, чтобы повернуть телефон в его сторону. На фотографии татуировки Тори изображён символ бесконечности… превращающийся в стаю птиц. «Живи свободно», — написано под ней. Совершенно определённо, это не Клубная татуировка. Это просто стандартный дизайн, то, что вы можете зайти в любой тату-салон и найти в книге основных опций. Я откидываюсь на спинку стула, когда Зак берёт телефон, прокручивая ещё один снимок, на котором Тори улыбается и подставляет запястье камере. Я даже наклоняюсь и прижимаюсь лбом к деревянному кругу с острыми краями, из которого сделана столешница. Весьма сомнительно, что кто-либо из членов Клуба Бесконечность сделал бы вторую татуировку бесконечности, особенно такую, которая одновременно видна и… с цитатой типа «Живи свободно». Хотя это не полностью исключает их причастность, это заставляет меня чувствовать, что, возможно, я параноик в ненормальной степени. Я снова сажусь, и Зак возвращает мне телефон. — Это хороший знак, — я выдыхаю и заставляю свой учащённый пульс хоть как-то успокоиться. — На самом деле, это отличный знак, — мой взгляд перемещается на Виндзора. Мне кажется, что он ведёт себя аномально тихо. Или же что-то странное произошло между нами в комнате общежития той ночью. Усилилось. Вот что произошло, не так ли? Он стал более настойчивым. Он изложил свои чувства ясно, как божий день. Я без сомнения знаю, что он буквально убил бы ради меня. — А нужно ли нам вообще встречаться с девушкой по имени Нора? — спрашивает Зак, но я уже киваю. — Если я смогу просто поговорить с каждым из этих людей, чувствую, что смогу расслабиться и отпустить это, — я поворачиваюсь к Виндзору, его пристальный взгляд сосредоточен на моём, в его глазах скрывается миллион секретов. — Хочешь пойти с нами, или у тебя есть другие дела? — У меня всегда найдётся для тебя время, принцесса, — Виндзор улыбается мне, и я делаю всё возможное, чтобы выбросить из головы странную и тревожную мысль. Он знает что-то обо всём этом, чего не говорит. Но в то же время… зачем ему это? А если это так… разве у него нет только одной причины скрывать это от меня? Между кофейней и нашей платной встречей с Норой я нахожу местечко на одной из многочисленных лужаек, которыми усеян кампус, устраиваюсь на траве и быстро звоню Дженнифер. Когда-то в будущем, возможно, я смогу называть её мамой. Может быть. Но, вероятно, нет. — О, как бы я хотела приехать и навестить тебя, — бормочет она, явно отвлечённая тем, чем занята на заднем плане. Я не уверена, как реагировать на её заявление. Я не совсем уверена, что хотела бы, чтобы она приезжала ко мне в гости. Человек, с которым я действительно хочу быть здесь, мёртв, и… Дженнифер бросила меня на остановке и вышла замуж за мужчину, который подбил её на это. Это непростая просьба — желать, чтобы я простила и забыла что-то подобное. Этот инцидент нанёс мне непоправимый шрам, оставил в моём сердце рану, которая, хотя и может быть блестящей, розовой и зажившей, всё ещё остаётся напряжённой, зудящей и доставляющей дискомфорт. — Очень жаль, что твоя первая вечеринка в университете была испорчена несчастным случаем. Я не утруждаю себя упоминанием о том, что расследую упомянутый несчастный случай самостоятельно. Любой другой мог бы подумать, что я сошла с ума, если бы не знал, через что я прошла. — Да, ну… — это все, что я могу сказать. Несмотря на то, что наши отношения значительно улучшились, я всё ещё — в самых тёмных уголках своего сердца — желаю, чтобы рак забрал Дженнифер и оставил Чарли. Это ужасная мысль, но я ничего не могу с собой поделать. Я скучаю по нему. И иногда тоска по людям выводит из себя. Это нормально, только до тех пор, пока ты не научишься не поддаваться этому. — Всё в порядке. Я думаю, что у меня здесь всё получится. — Хочешь прилететь на День Благодарения? — спрашивает она, но я не уверена, да или нет. Я не уверена, каковы планы парней, и, возможно… Я бы предпочла провести отпуск с кем-нибудь из них. От мысли о моём первом Дне Благодарения без Чарли мне становится физически плохо. Прежде чем я успеваю ответить, Дженнифер добавляет в котёл ещё одну порцию интриги. — О, я забыла упомянуть. Адам был приглашён на свадьбу Монтегю в пятницу. Я хотела поехать с ним, хотя бы для того, чтобы увидеть тебя, но Марли так мала, а у меня на уме миллион мыслей. Я понятия не имею, как на это реагировать. У Дженнифер был шанс увидеть меня, но она им не воспользовалась. Отлично. Ожидаемо. Её муж-слизняк, Адам Кармайкл, будет присутствовать на свадьбе Шарлотты? Фу. И если это так, то… Мне приходит в голову, что Монтегю принадлежат к высшим эшелонам общества. Если Адам был приглашён, то кого ещё могли бы пригласить? — Марни, ты здесь? Ты слышала, что я сказала? — Я подумаю о Дне Благодарения, — игнорирую последнюю часть этого разговора; я не буду здороваться с Адамом. — Передай Изабелле привет от меня. Я переписываюсь с сестрой, но она отвечает нечасто и по наитию. Может быть, если Дженнифер упомянет, что я думала о ней, она и вправду проверит свои сообщения. Я умираю от желания узнать, как сейчас обстоят дела в Бёрберри, кто входит во Внутренний круг, так ли всё порочно сейчас, как было, когда я была студенткой. — О, я обязательно это сделаю. Люблю тебя, Марни. Я задыхаюсь от этих слов, но… У меня остался только один родитель. У меня нет другой семьи. Я бы предпочла сказать это не совсем искренне, чем каким-то образом упустить шанс и в конечном итоге пожалеть об этом. — Я тоже люблю тебя. Поговорим позже. Мы завершаем звонок, и я смотрю на свои колени, не утруждая себя тем, чтобы посмотреть ни на Зака, ни на Виндзора. Они оба наблюдают за прохожими так, словно в любой момент ожидают нападения. И я имею в виду, что они не ошиблись бы на этот счёт. Во время нашей прогулки сюда мы видели, как девушку и её парня облили из огнетушителя, когда они целовались. Зак хотел последовать за нарушителями, но что он собирался делать, когда поймает их? Избить их и потерять место в футбольной команде? Я бы ему не позволила. — Ты должна была позволить мне надрать задницы этим панкам, — бормочет он. Я бросаю на него взгляд и вижу, что он заметил другую молодую пару, держащуюся за руки, и наблюдает за ними, чтобы увидеть, что произойдёт. Но, может быть, они не первокурсники? Только первокурсникам приходится мириться с этим дерьмом. — Может быть. Но я не уверена, что ты смог бы контролировать себя. У тебя есть склонность становиться злым, Зак Брукс. Он не спорит со мной, потому что знает, что это правда. Я убираю телефон и встаю. Позвонить Дженнифер было необходимо, но разговоры с ней заставляют меня вспоминать, что мой отец мёртв, так что… Я бы предпочла сосредоточиться на расследуемом убийстве. — Пойдёмте? Виндзор и Зак следуют за мной к нашему следующему месту встречи, сразу за зданием искусств, на одной из каменных скамеек. Я сразу же замечаю темноволосую девушку, Нору Манро. Она выглядит такой же раздражённой и испытывающей дискомфорт, как и Ава Барнхарт. Только мне не нужно было платить Аве за её привилегию уделённого времени. — Вот, — я подхожу сразу к Норе и протягиваю конверт, набитый наличными. — Пятьсот.