— Ты казался встревоженным или испуганным, а может, и то, и другое вместе, — я указываю на занавеску, как бы указывая на его настроение у кассового аппарата. — Это юридические вопросы? Например, то, что я являюсь женой Черча в законном виде? — Я встревожен и напуган, потому что женюсь, Чак. Мы собираемся пожениться. Эта странная штука с обручением важна для меня. Я лишь не хочу всё испортить. Ох. О-о-о-о-о-ох. Я уже упоминала, что влюблена в этого парня? — Черт возьми, ты такой милый, — я опускаюсь на колени и роюсь в пакете, вытаскивая смазку, которую Росс навязал мне, а затем немного выдавливаю себе на руку. Когда я предлагаю немного Спенсеру, он протягивает свою ладонь. Запах смазки почему-то напоминает мне о нём, но, должно быть, это мой безумный любовный мозг играет со мной злую шутку. Они не производят кедровую и иссоповую смазку, а даже если бы и производили, кто бы её купил, кроме меня? Почти уверена, что девяносто девять процентов людей не знают, что иссоп — это пурпурный цветок, относящийся к семейству мятных. Звучит как марка сиропа от кашля или что-то в этом роде, а? — Сними свои штаны. — Как будто мне нужно повторять дважды, — Спенсер опускает их вниз, демонстрируя свой массивный член, которым я только что хвасталась. Он приподнимает моё бедро и ставит мою ногу на узкую деревянную скамью справа от меня, шорты соскальзывают с этой ноги и свисают с левой ноги. — Покажи мне, как сильно ты ценишь свою первую любовь. Я обхватываю пальцами мягкую кожу его члена, в то время как он проскальзывает двумя пальцами мимо моих трусиков и медленно проталкивает их внутрь. Моя левая рука сжимает его плечо для поддержки, и наши взгляды встречаются, полностью поглощённые моментом. Большим пальцем Спенсер перекатывает мой клитор через ткань хлопчатобумажных трусиков, его пальцы описывают нежные круги внутри меня. Вместо того чтобы двигать ими внутрь и наружу, он ласкает мои внутренние стенки, улыбаясь, когда я напрягаюсь для него. — Мне нравится, как ты это делаешь, особенно когда доишь мой член. — Дою?! — я почти выкрикиваю это, но в последнюю секунду он зажимает мне рот свободной рукой, чтобы заглушить это слово. — Да, Чак-лет. Доишь. Как ты думаешь, что делает твоё тело, когда оно так сокращается? — Спенсер подстраивает свою руку так, чтобы он мог засунуть два пальца мне в рот. Я потакаю ему, посасывая их, пока он проводит большим пальцем по моему обнажённому клитору, надавливая с правой стороны и находя то особое местечко, от которого у меня перехватывает дыхание. Я беру интенсивность, которую чувствую, и направляю её в свою собственную руку, крепко сжимая его и дроча сильными, быстрыми движениями своего скользкого кулака. Когда я немного замедляюсь и провожу большим пальцем по его кончику, он ворчит и толкается в меня, отбрасывая к зеркалу. Его рука скользит вниз от моего лица к горлу, обхватывая шею сбоку, когда парень прижимает наши лбы друг к другу. Его глаза закрываются, мои тоже. Всё, что я слышу, — это влажный звук того, как мы ублажаем друг друга, его прерывистое дыхание. — Я хочу кончить внутри тебя, — шепчет он, внезапно отталкивая мою руку. Я снова поворачиваюсь, прижимая ладони прямо к отпечаткам пальцев, которые я оставила на зеркале ранее. Спенсер отодвигает мои трусики в сторону, а затем пристраивается ко мне сзади. Он энергичен в своих намерениях, задирает мой свитер, стягивает лифчик вниз, чтобы обхватить обнажённую грудь. Мои локти сгибаются так, что я могу прижаться щекой к зеркалу, моё дыхание обдувает поверхность и оставляет морозные облачка. Я вижу его позади себя, губы приоткрыты, на лбу бисеринки пота. Он поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом, а затем кончает. Я чувствую, как он стекает по моим бёдрам, когда он толкается так долго, как только может, заменяя свой член пальцами только после того, как полностью выдохнется. Спенсер держит меня за талию одной рукой, а другой снова находит мой клитор. Он зажимает его между двумя пальцами, а затем трёт вверх-вниз, дроча мне посреди какого-то случайного магазина в Борнстеде. Когда мы оба полностью удовлетворены, он садится на скамейку, сажая меня к себе на голые колени. Мои руки обвиваются вокруг его шеи, мой взгляд устремлён в пол. Возможно, нам придётся подкупить сотрудника, чтобы нас не арестовали. Однако парни, похоже, не возражают использовать своё состояние во благо, так что всё это решаемо. — Я надеюсь, Черч знает, что он не заполучит тебя всю целиком во время первой брачной ночи, — Спенсер поворачивает моё лицо к себе, касаясь пальцем моего подбородка, на его губах появляется ухмылка, которую я целую три раза, прежде чем нахожу слова для ответа. — Серьёзно? Как будто любой из вас, придурков, мог бы удовлетворить меня. Я королева. Спенсер шлёпает меня по заднице и прижимается своим носом к моему. — Королева? Нет, принцесса? Конечно. А теперь давай займёмся делом, пока кто-нибудь не начал нас искать, — он встаёт, подхватывая меня на руки, и каким-то образом умудряется одной рукой натянуть свои штаны обратно. Нам обоим повезло, что прямо за углом есть уборная. Когда мы выходим на улицу, то видим, что наша группа переместилась немного вниз по улице, в кафе. Почти все сидят с напитками, выпечкой или печеньем в форме ёлки, но не Черч и Тристан. Они стояли ужасно близко друг к другу, и напряжение было ощутимо. — Мне было жаль слышать о твоём отце, — говорит ему Черч, и я задаюсь вопросом, не потерял ли Тристан недавно отца. Я знаю, что это случилось с Марни. Но то, как Тристан реагирует, его хмурое выражение лица, морщинки возле глаз… должно быть, это что-то другое. Он кажется скорее раздражённым, чем расстроенным. — Так ли это? Должно быть, приятно чувствовать себя в безопасности с защитой крови Монтегю, — Тристан скрещивает руки на груди, его тон нейтральный, но кипящий. Как будто всё, что потребовалось бы, — это одна искра, чтобы разжечь полноценный лесной пожар. Я немного съёживаюсь. Очевидно, он не знает, что Черч является приёмным. На самом деле, никто, кроме меня, об этом не знает. Из всех людей в мире Черч выбрал меня. Почти уверена, что именно в этот момент я полностью и бесповоротно влюбилась в него. — Без тебя у Уильяма Вандербильта не было бы наследия. Ты знал, что несколько недель назад он попал в ужасную аварию? — Черч приподнимает светлую бровь. Судя по его позе, напряжённым плечам, чересчур небрежному взмаху руки, я вижу, что он перешёл в атаку. Чёрт. — Ходят слухи, что он больше не сможет быть отцом детей, и, насколько ему известно, ты единственный человек на этой планете, который несёт гены Вандербильта. Какими бы ни были ваши разногласия, он придёт за тобой. В конце концов, кто-то же должен продолжать традицию. Черч проталкивается мимо Тристана, который сейчас, похоже, пребывает в каком-то тревожном состоянии шока, и я бегу трусцой, чтобы догнать его, двигаясь по кирпичному тротуару рядом с будущим мужем, а другие мои будущие мужья изо всех сил пытаются догнать меня. Они держат во рту печенье в форме ёлки (Мика ест «Лося»), а в руках — кофе или бумажные пакеты с пирожными, засунутыми внутрь. — Это действительно было необходимо? — я шепчу: цветы в цвету в деревянных ящиках вдоль дороги, деревья по всей длине улицы. Борнстед — прекрасный город. Честно говоря, это, возможно, самый красивый город, который я когда-либо видела. Натмег был милым, но каким-то… скучным и китчевым (прим. — безвкусным). Это место достаточно оживлённое, чтобы быть интересным, не будучи переполненным. Возможно, я влюблена. Не только в пятерых парней, но и в Борнстед тоже. Мы останавливаемся на следующей улице, и Черч поворачивается, чтобы посмотреть на меня, держа одну руку в кармане. Я привыкла к тому, что другой рукой он держит чашку кофе. Но не сегодня. Вместо этого он протягивает руку, чтобы провести пальцами по своим роскошным волосам. Они золотые, как солнце, и, клянусь, сверкают, когда на них падают лучи. Я вынуждена прищуриться. — Что, чёрт возьми, ты делаешь? — спрашивает он меня, немного наклоняясь, чтобы заглянуть в лицо. Тогда я замечаю, что сияние вокруг него на самом деле просто солнечный свет, отражающийся от серебристого бампера винтажного автомобиля. Моя вина. — То, что ты сказал, правда? — шепчу я, когда другие парни догоняют нас. Мика, возможно, имитирует какой-то сексуальный намёк, вставляя палец в сжатый кулак другой руки, но Спенсер игнорирует его. Должно быть, это был хороший оргазм, а? — Чувак, что бы ты ни сказал этому парню… — Тобиас замолкает и бросает взгляд на брата. Мика оглядывается на нас, прерывая поддразнивание Спенсера, чтобы провести большим пальцем по собственному горлу. — Ты просто перерезал ему горло прямо на месте. Это была тяжёлая эмоциональная рана. Я выглядываю между Рейнджером и Спенсером и вижу Тристана, стоящего перед кафе, опустившего подбородок и закрывшего глаза. Марни стоит рядом, положив руку ему на плечо. Другие её парни… они создают паре немного места, встав рядом с Мирандой, Эндрю и Россом. Нехорошо. — Что бы ты ни сказал, он, вероятно, этого заслуживает, — Рейнджер фыркает и качает головой. — Ёбаное отродье Бёрберри. — Отличная работа, Черчи, — усмехается Спенсер и продолжает идти. Он не может скрыть того факта, что немного посмеивается. Парень бросает придирчивый взгляд через плечо и сверкает дерзкой улыбкой. Он становится таким самодовольным после того, как мы это сделали; мне следовало бы ударить его, просто ради скромности. — В следующий раз обязательно убедись, что достанешь Крида Кэбота. Вот на это я бы с удовольствием посмотрел на это. Марни и её парни сбегают из секс-шопа, и я не могу сказать, что виню их. Мало того, что мы со Спенсером задержали всех, устроив незапланированных перепихон, так ещё и мой парень только что словесно оскорбил её парня. Неловко. Я просто надеюсь, что мы всё ещё друзья и что Марни, и Миранда всё ещё придут на свадьбу. — Насколько это будет неловко? — шепчу я Тобиасу, пока мы снимаем простыни и одеяла с двух односпальных кроватей в его комнате. Хотя со стороны Элизабет Монтегю было мило подумать, что близнецы, возможно, захотят жить в одной комнате, эта мысль не могла быть дальше от истины. Я заметила это ещё в онсене, но это уже давно не выходило у меня из головы: Мика и Тобиас хотят и нуждаются в том, чтобы их воспринимали как отдельных людей. Это не значит, что им не нравится быть близнецами. Я знаю, что им нравится идея устраивать представления для людей. И знаю, что они знают, что я увлекаюсь близнецами. Но… иметь свои собственные спальни? Это должно произойти. Я просто надеюсь, что им не надоест делить одну и ту же девушку. — Твои друзья придут, — говорит Тобиас уверенным тоном, на его губах появляется смущённая улыбка. — Если я что-то и знаю о Тристане Вандербильте, а это не так уж много, так это то, что он чертовски упрям. До такой степени, что становится страшно. Что бы ни сказал Черч, это не удержит его от свадьбы. Он придёт просто назло ему. Тобиас берётся за изножье одной кровати, в то время как я хватаюсь за изголовье на противоположном конце. Мы подтаскиваем кровать так, чтобы она была прижата к первой. Теперь в комнате есть одна большая кровать в углу. Я имею в виду, что два одинаковых матраса — это, по сути, королевский размер, верно? Ребята богаты (богаты, ржу не могу, я имею в виду, богаты сверх всякой меры), так что я уверена, что через неделю или две, изготовленная на заказ кровать размером с «Титаник» появится у нас на пороге, но пока это приличное решение. — Но это было бы моей типичной удачей, понимаешь? Черч отпугивает Тристана, который не подпускает Марни, которая не подпускает Миранду… Я буду лишена двух подружек невесты, и у нас будет множество врагов в кампусе — к тому же злых. Её парни выглядят как серийные убийцы. — Этого не случится, — повторяет Тобиас, хватая новые королевского размера простыни, которые он купил сегодня в городе. Парень замечает, что я смотрю на него, и упирает руку в бедро, пристально глядя на меня. — Ты что, струсила? Я имею в виду, я тебя не виню, — он улыбается, расстёгивая молнию на пакете, в котором лежали простыни. — Если бы я выходил замуж за Черча, тоже струсил бы. — Я выхожу замуж не только за Черча. Слова вылетают из меня в порыве, и я пинаю себя, как только произношу их. Потом я просто стою, как олень в свете фар, а Тобиас пристально смотрит на меня. Ему требуется несколько мгновений, чтобы справиться с эмоциями, которые вызвало моё заявление, но затем он снова улыбается мне. На этот раз это более мягкая, ласковая улыбка. — Ты слишком милая, Чак. Ты это знаешь? — он разворачивает простыни, а затем раскладывает их между нами, кивая подбородком в мою сторону. — Я хотел тебя кое о чём спросить. Он опускает взгляд, и момент становится таким напряжённым и таким серьёзным… Чёрт. Сейчас я не могу дышать. Тобиас снова поднимает взгляд, всё веселье исчезло с его лица. Мне приходит в голову, что любой из этих парней — и не только Спенсер — может отказаться от этого соглашения в любой момент. Я имею в виду, Черч, вероятно, застрял со мной, поскольку его родители не любят разводы и, вероятно, также не хотели бы, чтобы я украла половину состояния их сына, но… Ничто в этом не гарантировано. С другой стороны, ничто в жизни не гарантировано. Всё, что мы знаем, — это то, что у нас есть в данный момент. — Чак-лет… — Тобиас вздрагивает, закрывает глаза и опускает подбородок на грудь. — Ты… знаешь, как застилать простыни? — он приоткрывает одно веко и пристально смотрит на меня, уголок его губ приподнимается в улыбке. — Извини, я богат. Мои родители платят людям за то, чтобы они меняли мне простыни. Я действительно снимаю ботинок, чтобы швырнуть его в него. Тобиас смеётся, когда обувь ударяет его по плечу и отскакивает. Я точно знаю, что этот избалованный богатый засранец умеет застилать простыни; в Адамсоне нас заставляли делать это самим. Я беру один угол простыни и заползаю на матрас, чтобы заправить трудное место, где угол кровати соприкасается со стенами. Проверяю, заправлена ли простыня под край матраса, когда чувствую, как он прогибается и скрипит у меня за спиной. Руки Тобиаса находят мои бёдра, и я понимаю, в какое нелепое положение только что поставила себя. — Ты нарочно дразнишь меня, Чак? — шепчет он, наклоняясь надо мной. Только… по тому, как он наклоняется надо мной, похоже, он думает, что мы собираемся заняться этим по-собачьи. Я чувствую его эрекцию у своей задницы, и, когда немного ёрзаю, он издаёт бесстыдный стон. — Я не планировала, но… — снова прижимаюсь к нему, и он отступает, падая на спину рядом со мной. Одна рука закрывает ему глаза, когда я сажусь на корточки, чтобы посмотреть на него сверху вниз. — Ты так легко сдаёшься? — спрашиваю я, но Тобиас только качает головой. — Дело не в этом, — отвечает он мне, пока я прислушиваюсь к лёгкому поскрипыванию ног других парней (и наших гостей) на третьем этаже. Я подползаю ближе к Тобиасу, кладу ладони по обе стороны от него. Когда он убирает руку от глаз, то видит, что я смотрю на него. — Я только что вспомнил, что нам нужно закрыть дверь. Не хотелось бы, чтобы Моника — или, что ещё хуже, Росс — застукали нас. Последний, вероятно, попросил бы присоединиться, а после прислал бы нам открытку с пожеланием скорейшего выздоровления. Он улыбается, наклоняется, чтобы поцеловать меня, а затем выскальзывает из-под меня. Тобиас подходит к двери и поворачивается, закрывая её спиной. Он протягивает руку к дверной ручке в тот самый момент, когда его взгляд встречается с моим. Щёлк. — Ты слышала это, Чак? — спрашивает он меня, чертовски красивый в свободной белой майке и красных шортах. Даже живя всё это время в Натмеге, мы с близнецами одеваемся так, словно находимся на пляже в Калифорнии. Побережье заражает вашу кровь; трудно избавиться от этого менталитета. — Слышала, что? — спрашиваю я, переворачиваясь и опираясь на единственную ладонь. Другой рукой я похлопываю себя по губам, изображая драматический зевок. — Похоже, мы пропустили всё веселье наверху, потому что слишком долго меняли тебе простыни? — Это был звук замка, Чак, — Тобиас выпрямляется и неторопливо подходит ко мне. Он останавливается у края кровати, достаёт телефон и включает воспроизведение какой-то случайной рок-песни. Ах. Я думаю, это группа, в которой играет парень Марни, «Afterglow». Рейнджер по праву должен наслаждаться их музыкой, поскольку она ему по душе, но он сказал мне, что терпеть не может звук голоса Зейда Кайзера. Не уверена, что это не проблема, связанная с его личностью. Песня — я неохотно признаю — довольно цепляющая. Тобиас бросает телефон на прикроватную тумбочку, а затем запрыгивает обратно на кровать. Он поворачивается ко мне, скрестив ноги и положив локти на оба колена. Потому что он просто такой милый, парень подпирает подбородок руками и улыбается.