Его член — единственная часть его тела, которая не расслабляется и не размягчается через мгновение, а затем он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Его поцелуй нежный и уверенный, полный уверенности в нашем совместном будущем. Я чувствую его вкус, даже когда мои пальцы впиваются в его свитер, и он хватает меня гораздо менее по-джентльменски, чем обычно. — Я плачу не потому, что мне грустно, — слова вылетают из меня со странной икотой, когда я цепляюсь за Черча, а в дверях спальни появляются другие парни. Спенсер и близнецы сражаются друг с другом, чтобы пробраться внутрь, вваливаясь в комнату всей кучей, в то время как Рейнджер спокойно входит следом за ними. — Что ты с ней сделал, Черч? — спрашивает он, и в его голосе слышатся нотки агрессии. — Он ничего не сделал, — бормочу я, пытаясь неохотно оторваться от Черча. Он не отпускает меня. Вместо этого его рука крепче обхватывает меня за талию, в то время как другой рукой он прижимает мою щеку к своей груди. Парень повелительно оглядывается через плечо. — Это будет комната Шарлотты. Относитесь к ней как к комнате Шарлотты и не входите без спроса, — Черч останавливается, чтобы посмотреть на меня сверху-вниз, его голос становится таким мрачным, что я прижимаюсь к нему, а Спенсер ругается себе под нос. — Я прошу всего один день в неделю. Только один. — Только один? — спрашиваю я, когда Черч снова приподнимает пальцами мой подбородок. — Я имею в виду, что, по крайней мере, один из них причитается мне, — ухмылка окрашивает его губы, когда он наклоняется и смотрит прямо мне в лицо. Наши рты так чертовски близко. Еще чуть-чуть… — Другие дни необязательны, но я надеюсь, что ты будешь звать меня чаще. — Причитается тебе? — спрашивает Спенсер, когда Мика подходит и встаёт справа от меня, а Тобиас оказывается очарован видом из переднего окна. — Какой придурок. — А как насчёт других комнат? — Мика рискует, в голосе сквозит подозрение. Черч бросает на него взгляд, и Мика театрально кашляет, делая вид, что прочищает горло. — Я имею в виду, какая-нибудь из остальных занята? Или мы можем выбрать сами? — Ты же знаешь, что тебе не разрешается жить за пределами кампуса на первом курсе, — отчитывает Черч, но это явно задумано как шутка. — Оставьте комнаты на этой стороне для меня и Черча, — рявкает Рейнджер, когда Мика проскальзывает мимо него, Спенсер и Тобиас снова борются за то, чтобы выйти за дверь одновременно. В конце концов они вместе протискиваются наружу, и через несколько секунд в противоположном конце коридора начинается спор. — Что? Ты босс, и он твоя правая рука, так что выбираете первыми? — фыркнув, спрашиваю я, наконец-то ухитрившись улизнуть от Черча, чтобы пару секунд ясно мыслить. Слишком много всего происходит вокруг, чтобы я могла мыслить логически; я ослеплена этим. Полностью помешана на членах. Даже врать не буду. — На самом деле дело не в первом выборе. Мы просто хотим облегчить доступ к нашей женщине, — Рейнджер уходит исследовать ванную, а мои щёки загораются, как бенгальские огни, потрескивая и мерцая, и, к счастью, перегорают слишком быстро, чтобы было по-настоящему смешно. — Есть ещё кое-что, что я хочу тебе сказать, — начинает Черч, но тут возвращаются другие парни. Мика выглядит самодовольным; Спенсер слегка самодовольным. Тобиас раздражён. — Почему мне досталась самая дерьмовая комната из всех? Она маленькая, и в ней две односпальные кровати. — Моя мама подумала, что вы с Микой, возможно, захотите жить в одной комнате, — Черч поворачивается, чтобы посмотреть на Тобиаса, и тот в замешательстве моргает в ответ. — Твоя мать? — спрашивает он, и Черч вздыхает, отходя в коридор. Он начинает подниматься по лестнице, не отвечая на вопрос, и остальные следуют за ним. Кто-то щиплет меня за задницу по пути наверх, но я не могу понять, был ли это близнец, или Спенсер, или, может быть, даже Рейнджер. Они все столпились на лестничной площадке с виноватым видом. Раздражённо вздохнув, я продолжаю путь и оказываюсь на верхнем этаже. Это широкое открытое пространство с кухней на одном конце, гостиной в центре и, поднявшись на две ступеньки в дальнем конце, зоной отдыха. Со всех сторон есть балконы и патио. Черч выходит через одну из дверей на каменное крыльцо с долбаным водопадом, спадающим с холма справа от него, гидромассажной ванной чуть поодаль и несколькими затенёнными зонами отдыха. Дом окружён соснами, а на заднем плане возвышаются горы. Такое чувство, что мы здесь совсем одни, но я знаю, что на самом деле мы всего в пяти минутах езды на велосипеде от района, известного как Бигхорн Виллидж, места с подъёмником. — Твоя мама знает, что мы хотим переехать к тебе? — уточняет Тобиас, выходя на улицу с несколькими напитками в руках. Он передаёт один мне, другой Черчу. Это крепкие сельтерские напитки, что означает… — Мы останемся здесь на ночь? — спрашиваю я, сверкая глазами. Черч в ответ приподнимает светлую бровь. — Нет, — он забирает напиток у меня из рук, когда я корчу разочарованную гримасу, открывает крышку и затем возвращает его мне. — Но мы можем остаться и выпить немного. Мы не переедем сюда до первой брачной ночи, — он игриво щёлкает меня по носу, прежде чем отойти в сторону, чтобы найти стул, с которого можно было бы командовать остальными. Я раздражённо хмурюсь в спину Черчу, когда Тобиас хихикает, и бью его кулаком в плечо. Он хватает меня за руку, глядя мне в лицо со всей серьёзностью… а затем наклоняется вперёд, чтобы запечатлеть поцелуй на моих губах. Я пинаю его, но ему удаётся увернуться — чёртова чушь про тренировки по ММА, — и тогда я сдаюсь и присоединяюсь к ним обоим за столом. Рейнджер, Мика и Спенсер — те, кто приносит закуски. — Ты продолжаешь избегать моих вопросов, — давит Тобиас, свирепо глядя на Черча с симпатичной копной рыжих волос на лбу и сузившимися до щёлочек глазами цвета мха. — Итак, твоя мама знает, что мы переезжаем или как? — Она знает, — Черч потягивает свой напиток, в обычной манере глядя куда-то вдаль. — Хорошо, — Тобиас ставит свою банку на стол, а затем наклоняется, упираясь локтями в поверхность стола, выражение его лица более суровое, чем обычно. — Она знает о «нашем» участии в сделке? — Именно об этом я и хотел поговорить с Шарлоттой, — Черч оглядывает стол, изучая каждого из нас по очереди, и я снова вспоминаю, как он горевал, когда думал, что Рейнджер мёртв. Я не уверена, что смерть его лучшего друга сломила бы его, но только потому, что Черч не из тех, кого можно сломить. Что, я думаю, могло бы произойти, так это то, что он отказался бы от своих чувств, стал бы сухим и безжизненным. Он любит этих парней так же сильно, как и меня. Что ж, я надеюсь, что нравлюсь ему немного больше. Но это близкая гонка. Боже, мне так чертовски повезло. Я стараюсь не думать о Марни и её вечно ссорящемся выводке парней, но ничего не могу с собой поделать. У этой девушки дел по горло. Неудивительно, что ей так не терпелось спросить меня о чём-то. Я практически королева гаремов. Например, кто управляет гаремом лучше, чем я? Ни единой живой души. Я могла бы вести занятия о том, как правильно управлять «обратным гаремом». Я богиня обратных гаремов — и это канон. — Что бы это ни было, из-за чего ты там самодовольничаешь, остынь. Ты ставишь себя в неловкое положение, — шепчет мне Мика, и я поворачиваюсь, чтобы свирепо посмотреть на него. Вместо этого он сажает меня к себе на колени и обнимает. — Тебе не суждено быть крутой, Чак-лет. И это нормально. Мы не можем все быть крутыми, иначе кто бы поклонялся таким людям, как я? Я насмехаюсь над ним. — Как ты? Ты думаешь, что ты крутой? — теперь я вою от смеха, а Черч постукивает ложкой по краю маленького белого блюда, стоящего перед ним. На нём лежит кекс, украшенный золотыми блёстками, и крошечная сахарная табличка с надписью: «Поздравляю». Рейнджер совсем не знает, как праздновать без выпечки. — Я пытаюсь сказать вам всем кое-то важное, и это нелегко, — Черч колеблется ровно настолько, чтобы Спенсер успел вмешаться. — Это из-за гаража на пять машин? Я говорю, что если у кого-то здесь и не должно быть машины, то это у Шарлотты. Мы можем по очереди возить её по окрестностям. Не то чтобы нам это было нужно. И город, и кампус, похоже, созданы для прогулок пешком или на велосипеде, — Спенсер откусывает от своего кекса, а я закатываю глаза. — Мне не нужна машина. Я бы предпочла, чтобы мои пять горячих богатых парней возили меня по округе. Думаешь, это наказание? — Моя мать знает о нашем соглашении о многомужестве и хочет включить его в церемонию, — Черч просто говорит то, что ему нужно сказать, протискиваясь мимо остальных и убеждаясь, что успел всё сказать, прежде чем мы сможем снова прервать его. — Она… что? — спрашивает Спенсер, удивлённо моргая бирюзовыми глазами, когда Рейнджер смотрит на нашего лидера, месье Монтегю. — Собственно после свадьбы, — начинает Черч, отодвигая свой кекс в сторону, чтобы наклониться вперёд и опереться локтями о стол. — Она хочет провести церемонию обручения здесь, в доме. Там будем только мы, мои родители и те, кого вы пятеро захотите пригласить. — Церемония обручения? — спрашиваю я, и Рейнджер резко выдыхает, привлекая моё внимание к себе. — По сути, это ещё один вид свадебной церемонии. Она основана на старых кельтских традициях. Она в буквальном смысле включает в себя связывание рук супругов. — Нас всех свяжут вместе? — Тобиас уточняет. — На глазах у твоих родителей? — скептически добавляет Мика, и Черч вздыхает. Он откладывает ложку в сторону и берёт кекс, кладёт надпись: «Поздравляю» на свою тарелку и сдирает бумагу с краёв. Он откусывает огромный кусок и кивает. — Как думаешь, что сделает Арчи, когда узнает об этом? — Он не приглашён, — я непреклонна в этом. — Он может прийти на венчание в церкви, но это всё. Конец. После этого он должен вернуться домой. Я наклоняюсь вперёд, заставляя свою задницу тереться о член Мики, пока изо всех сил пытаюсь взять кекс с центра стола. Он не облегчает задачу, постанывая, когда я протягиваю руку, а затем кусает меня за шею, когда я, наконец, устраиваюсь обратно на его коленях. — Ты пытаешься убить меня? — выдавливает он, прижимаясь лицом к моему горлу, отчего у меня мурашки бегут по коже. — Почему ты такая? — Ты тот, кто подбил нас потрахаться на аттракционе «Пираты Карибского моря». Я не могу смотреть Дисней, не думая об этом. Чёрт, я вообще больше не могу смотреть диснеевские фильмы. — Я? — Мика задыхается, глядя мимо меня на своего близнеца в поисках помощи. — Это была её идея! — Это была полностью её идея, — соглашается Тобиас, в то время как я протестую. В глубине души я знаю, что приглашу Арчи. Так и будет. Потому что я не собираюсь лгать ему об этом. Нравится ему это или нет, понимает он это или нет, не имеет значения. В конце концов, я люблю его, и он мой папа, и он хорошо заботился обо мне, когда моя мама не смогла этого сделать (или не захотела). По крайней мере, он заслуживает того, чтобы его спросили. — Кого ты пригласишь? — я спрашиваю Спенсера, но он лишь пожимает плечами, вместо этого переключая своё внимание на Рейнджера. Рейнджер замечает это и немедленно переходит к обороне. — Что? Ты жалеешь меня, потому что мой отец — культист, а моя сестра слишком мертва, чтобы прийти на мою свадьбу? — Разве я это сказал? — отвечает Спенсер, выставляя ладони, чтобы защититься от раздражения Рейнджера. Рейнджер внезапно встаёт, стягивает с себя рубашку и отбрасывает её в сторону. Он даже сбрасывает чёрные шлёпанцы, которые были на нём надеты — на них написано «МЁРТВЫЙ ВНУТРИ», по одному слову на каждой ноге, а затем подходит к панели на стене. После того, как он нажимает на кнопку, крышка отодвигается, открывая ёбаный бассейн под ней. И вот она я, думающая, что в этом месте нет бассейна. Рейнджер вскакивает, в то время как остальные из нас сидят и созерцают его вспышку гнева. Дженика. Сестра Рейнджера. Я никогда не встречалась с ней, и всё же почему-то я тоже скучаю по ней. — Подумайте о своих отредактированных списках гостей для обручения, а пока просто будьте начеку, — Черч снова вздыхает, а затем качает головой. — Рейнджер был прав: не имеет смысла, что так выделяют Марни, а Шарлотту оставляют в покое. Так или иначе, это нам аукнется. В кои-то веки я надеюсь, что Черч Монтегю ошибается. Совет профессионала: он никогда не ошибается. — Поверить не могу, что это происходит с тобой, — я откидываюсь на спинку стула в кафе с жемчужным чаем — о боже, на вкус так чертовски мимимишно, что я могу умереть, — и я делаю всё возможное, чтобы не пялиться на Рейнджера, который безуспешно пытается не краснеть при каждой очаровательной картине, все эти крошечные фигурки розовых кошек, голубых единорогов и жёлтых яиц, наполненных депрессией (я смотрю на тебя, Гудетама). — С ним всё в порядке? — шепчет Миранда, на мгновение нарушая напряжённый характер нашего разговора, чтобы бросить взгляд на одного из моих пяти женихов. О, мне это нравится. Точно так же, как Рейнджер возбуждается, когда видит меня в огромных очках и свободном свитере, я чувствую то же самое, когда смотрю на него и вижу, как он весь раскраснелся.