Нам очень далеко от него. — В онлайн-брошюре говорится, что есть пешеходная дорожка и лестница, которые ведут вниз к главному кампусу, но даже в хороший день… это трёхмильный поход. В такую погоду? Без обуви? Переохлаждение, — Марни скрещивает руки на груди и оглядывает вечеринку косым взглядом. — Ненавижу вечеринки, — говорит коротко стриженная брюнетка в очках, кажется, это была Кэндис, и тяжело опускается на стул у двери. — Они не могут держать нас здесь. Представьте, какие обвинения они могли бы получить как за похищение, так и за незаконное лишение свободы. — Технически, — заявляю я, засовывая руки в карманы своих спортивных штанов, — они нас здесь вообще не держат. Теоретически ты могла бы вернуться в свою комнату в общежитии пешком. Или в другой дом, — я указываю в общем направлении на близлежащие греческие дома, все они тёмные и с закрытыми ставнями. Вероятно, сегодня почти все здесь, кто хоть что-то собой представляет. Ну, и я уверена, что братства что-то замышляют с парнями. Я бы беспокоилась, например, об отравлении алкоголем или о чём-то в этом роде, но я знаю, что мои ребята могут постоять за себя. — Ни у кого здесь нет с собой телефона? — спрашивает рыжая с веснушками, скрестив руки на животе и подпрыгивая вверх-вниз на носках. — Ни у одного человека? — Они конфисковали мой, — признаётся Миранда, и несколько других девушек соглашаются с ней. В конце концов, большинство девушек сдаются и берут выпивку и немного еды, присоединяясь к вечеринке и играм, которых здесь предостаточно. Дартс, пин-понг, бильярд, корн-хоул (ржака, правда, корн-хоул?), старый игровой автомат, оснащённый Пак-Мэн, даже гидромассажная ванна на крыше. Именно там Миранда, Марни и я оказываемся, замечая, что на данный момент сама гидромассажная ванна пуста. — Мальчикам вход воспрещен, верно? — спрашиваю я, и, хотя, возможно, это несправедливо по отношению к Миранде, поскольку она лесбиянка и всё такое, я срываю с себя рубашку, сбрасываю штаны и забираюсь внутрь, а Марни изумлённо смотрит на меня. У меня даже есть ящик пива, который я стащила с одного из столиков внизу. — Вы, девчонки, присоединитесь? Я запрыгиваю внутрь и вздрагиваю от внезапной смены температуры — от ледяной до горячей, как яйца сатаны. По моей коже пробегают мурашки, и я со стоном погружаюсь в воду, откидывая голову назад и наслаждаясь контрастным ливнем с облачного неба. Если мы застрянем здесь до конца ночи, моя задница не выдержит трехмильного похода под ледяным дождём в темноте, то мы вполне можем немного повеселиться. Через минуту Марни присоединяется ко мне, но она не снимает трусиков и прикрывает грудь руками. И тут я замечаю, что Миранда исчезла. Крид и вправду упоминал, что Миранда была влюблена в Марни… или что-то в этом роде. — Это сложно, — объясняет Марни, но я просто поднимаю обе руки ладонями наружу. — Я даже не собиралась спрашивать, — я достаю пиво из упаковки, открываю крышку и протягиваю ей. Марни качает головой, и я пожимаю плечами, за один раз осушая половину банки и откидывая голову на спинку. Тут есть звёзды, подобных которым я когда-либо видела только в тупом Натмеге, штате Коннектикут. Когда облака сдвигаются, клянусь, я вижу, как между ними кружится вся вселенная. — Зная моих парней, они устроят грёбаную истерику, когда узнают об этом. Я бы не удивилась, если бы они появились здесь где-нибудь ночью. Я не смотрю на Марни, но слышу, как она улыбается, когда отвечает. — Мои тоже, — в её голосе слышится нерешительность, как будто она не уверена, что хочет поднимать эту тему, но всё равно делает это. — Значит, ты планируешь сделать так, чтобы это продолжалось вечно? Я имею в виду сделку с гаремом. Я опускаю подбородок, чтобы посмотреть на неё, струи поднимают пузырьки, которые покрывают нас обеих до шеи. Марни наконец опускает руки и отводит взгляд, как будто это несерьёзный вопрос. На самом деле, я чувствую, что она с чем-то борется. Или со многим на самом деле. Я чуть не спрашиваю о её отце, но мне кажется, что это неправильно. Мы ни хрена друг друга не знаем. — Да, мы… семья, — как только слова слетают с моих губ, я чувствую, как меня охватывает чувство умиротворения, как будто всё идёт так, как должно быть. Я, парни, этот университет. Приезд сюда был правильным решением. — Это не то, как ты и твои ребята действуете? — спрашиваю я. Я имею в виду, это личный вопрос, но как бы она втянула меня в этот разговор, да? Я не могу не спросить. — Не совсем. Я всё ещё чувствую, что в какой-то момент они ожидают, что я сделаю выбор. Я сказала им, что выберу к выпуску, но… началось дерьмо. Куча дерьма, — тут она смеётся, звук, который мог бы быть едким, но звучит как-то грустно. — Они ничего не сказали об этом, но мне всё равно кажется, что это напряжение до сих пор есть. Я устраиваюсь поудобнее на своём месте, поворачиваюсь, чтобы получше разглядеть Марни, и делаю глоток напитка. Капельки целуют меня в нос и падают на волосы. Те, что у Марни, сверкают, как бриллианты, в слабом свете лампочек в джакузи. — Ты смогла бы выбрать, если бы пришлось? — спрашиваю я, и она без вопросов качает головой. По выражению её лица я вижу, что она предпочла бы быть одна. — Тогда не надо. Просто откажись. Либо они захотят остаться, либо уйдут сами. А если они всё-таки уйдут, что ж, скатертью дорога. Ты всё равно их не хотела. Марни, по крайней мере, смеётся, но я знаю, что то, что я ей говорю, легче сказать, чем сделать. Что, если бы Спенсер потребовал, чтобы я выбрала? Что, если бы это сделали близнецы? Что, если после моего венчания с Черчем либо он, либо Рейнджер решат, что им это не нравится? Нет. Вероятность такого развития событий примерно такая же, как вероятность того, что я выйду замуж за Снежного человека. Но что бы я стала делать? Ну, именно это я и сказала Марни: я бы упёрлась и отказалась. Но это было бы отстойно, и я сочувствую её бедственному положению. — Неужели я обрекаю их всех на одну-пятую девушки? — она спрашивает меня, но я не могу ответить на этот вопрос за неё. Мужчины, с которыми я встречаюсь, искренне наслаждаются обществом друг друга. Если бы они этого не делали… Бедная Марни. Я поднимаю пиво в знак поддержки, и вскоре возвращается Миранда, одетая в позаимствованное бикини и несущая двухлитровую банку газировки, которую она с дерзкой ухмылкой вручает Марни. То, как Миранда смотрит на подругу, заставляет меня задуматься, насколько всё это сложно… и насколько всё станет хуже, прежде чем станет лучше. Я отворачиваюсь, любуясь видом на горы, залитые звёздным светом и дождем. Да, приезд сюда определённо был правильным решением. Я не только собираюсь получить хорошее образование — что, по крайней мере, должно осчастливить Арчи, — но и на самом деле встретила подругу с более хреновой романтической ситуацией, чем у меня. Дело в том, что с романтической неразберихой всегда легче справиться, чем с убийством. В тот вечер я выпила много пива. Слишком много. Кажется, галлоны (судя по количеству раз, когда мне приходится мочиться (прим. галлон ~ 4л). Когда я прихожу в себя утром, то испытываю сильную головную боль и ненависть экстремиста ноктюрна к солнцу. Я стону, переворачиваясь на бок, смутно припоминая, как меня рвало прошлой ночью, и горячо благодарю Марни за то, что она откинула мои волосы назад, свисающие вперёд, чтобы посягнуть на моё достоинство. Здорово. Завела новую подругу — единственную в моей жизни, у которой есть собственный гарем, — и провела нашу первую ночь дружбы в громкой оргии, которая эхом отдавалась от стен, а вторую напилась в стельку на какой-то случайной вечеринке. «Привет, университет», — говорю я себе, но не могу даже рассмеяться, потому что слишком занята тем, что поднимаюсь на ноги и, спотыкаясь, иду в ванную. Там уже есть девушка, которую тошнит, поэтому я переключаю внимание на соседний мусорный бак и следующие пятнадцать минут основательно ненавижу себя. — Ты в порядке? — спрашивает Марни, опускаясь рядом со мной на колени и нежно поглаживая мою спину круговыми движениями. Где-то прошлой ночью, я почти уверена, она не выдержала — она не была пьяна, но я бессмысленно болтала — и рассказала мне о том, что её отец был алкоголиком часть своей жизни. Я сожалею о её обстоятельствах, но так невероятно рада, что у меня появилась новая подружка-трезвенница с целым гаремом, что готова расплакаться. — Нет, — ною я, всем сердцем и душой желая стакан воды, немного ибупрофена и тёмную комнату с бормочущим телевизором. О, и ещё пятью парнями из Академии Адамсон — желательно, чтобы они были без одежды — и развлекали меня своими телами. Меня снова чуть не стошнило, но Марни была рядом со стаканом воды. Я могла бы поцеловать эту девушку, только я не Миранда. Ха-ха. Слишком рано для этой шутки? Наверное, мне стоит поближе познакомиться со своими новыми подругами, хотя бы дня три, прежде чем я начну отпускать личные колкости, да? — Где ты взяла нарезанный лимон и ароматную мяту? — шучу я, склонив голову набок и указывая на чашку одним пальцем. На самом деле Марни очень быстро наполнила для меня какую-то случайную пустую чашку из-под тёплого крана. Это действительно мило. С таким же успехом можно использовать маленькую извилистую соломинку. Она улыбается мне и садится на корточки, слегка поджав губы. — Почти уверена, что мы первые проснувшиеся. — Время Восточного побережья, — объясняю я, что на самом деле совсем не так. Я встаю с постели раньше двух, только если меня заставляют под дулом пистолета или пончиками, а иногда и хот-догами, или иногда «хот-догами», если вы понимаете, что я имею в виду. В любом случае, если бы здесь было время как в Натмеге, то было бы около одиннадцати. Ещё определённо не так поздно. Тот скудный свет, который я вижу снаружи, рассеянный, серый и унылый. Я бросаю взгляд на другую блюющую девушку, подбирающую с пола ещё одну брошенную чашку. Марни выхватывает её у меня из рук, наполняет и протягивает ей. Это та цыпочка Кэндис. — Не видела, чтобы ты напивалась, — выпаливаю я, потому что у меня официально диагностирован словесный понос, и именно так я завожу друзей. Девушка свирепо смотрит на меня. Я имею в виду, она, блядь, свирепо смотрит. Я знаю, что это было довольно глупо с моей стороны, подразумевать, что из-за её очков в толстой оправе, занудной стрижки и унисекс-комбинезона с рисунком коровы, она, возможно, не самая сумасшедшая сука в этой компании. Только я должна была бы знать. Это всегда тихие люди. Держу пари, она тоже считает себя «читательницей». Читатели всегда самые сумасшедшие. — Оставь меня в покое, — скулит девушка, допивая воду и затем возвращаясь к своему ранее запланированному занятию — погружению головы в унитаз. Марни помогает мне подняться на ноги и останавливается рядом со стонущей Мирандой, опускаясь на колени, чтобы убрать прядь волос со вспотевшего лба своей подруги. Выражение лица Марни говорит мне о том, что она была бы готова на всё, чтобы защитить Миранду. Я засовываю руки обратно в карманы спортивных штанов и пытаюсь отогнать смутное воспоминание о том, как выпрыгиваю обнажённой из горячей ванны перед большой группой старшекурсниц, выходящих из раздвижных стеклянных дверей. Я помню себя… танцующей. И они смеялись. Но потом они всё равно раздеваются догола и залезают в горячую ванну. Всё, что я могу сказать, это то, что мы все были леди и у нас были одинаковые вкусы. Парни убьют тебя. Я грызу ноготь на большом пальце и жду, когда Марни присоединится ко мне в коридоре. Это место не выглядит полностью разгромленным. Здесь нет ни девушек, развалившихся на полу, ни явно разбросанных чашек. Спальня, в которой мы спали, должно быть, та самая, куда они затаскивают всех пьяных первокурсниц. — Никто не остался здесь, чтобы понаблюдать за нами? Марни кивает и указывает на себя. — Я и та рыжеволосая девушка — Тори Как-То-Там. Она ушла некоторое время назад, и я её не видела. На самом деле… Я не видела её около четырёх часов. — Хм. Я пожимаю плечами и продолжаю идти по коридору. Если мне повезёт, я смогу украсть телефон какой-нибудь спящей старшекурсницы, использовать отпечаток её большого пальца или её лицо, чтобы разблокировать его, и вуаля. Мгновенное общение с ребятами. Честно говоря, я почти разочарована, что они не появились здесь прошлой ночью. Думаю, мне всё-таки понравилось, что меня преследовал культ. Парни никогда не отходили от меня ни на шаг, и мне это нравилось. Теперь я могу делать такие вещи, как это, гулять одна с подругами или что-нибудь ещё. Я заворачиваю за угол у лестницы, кладу руку на розу, вырезанную на столбе. За прошедшие годы она почти сошла на нет, но совершенно очевидно, какой она должна была быть. Я начинаю спускаться на ступеньку или две, прежде чем наконец поднимаю взгляд. То, что я вижу внизу лестницы, потрясает меня до глубины души. Я резко останавливаюсь, усиленно моргая, вдыхая резкий запах, гадая, очередная ли это шутка, или это несчастный случай, или… Марни начинает спускаться по лестнице справа от меня, её пристальный взгляд прикован к ступенькам, как будто она полностью погружена в свои мысли.