– Продолжай. – Кому-то другому придется запустить артефакт и подселить лиса ко мне, пока я буду умирать. Я постараюсь сделать механику артефакта максимально простой, но, боюсь, запуск все равно потребует определённых усилий: у меня просто нет времени и возможности сделать процесс автоматическим, как в Ордене Сумрачной Вуали. И Талвани объяснил, каких именно усилий потребует ритуал. Задача звучала сложно. Очень сложно. Я нахмурилась, прикидывая шансы на успех. – Так что скажешь, Джерри: я могу доверять тебе? Он не шутил. Его взгляд бродил по моему лицу, ища то ли насмешку, то ли опору. Я внимательно смотрела на него в ответ. Красивые глаза, брови, будто созданные для виртуозной мимической игры, приятно-твердый подбородок. Каштановые волнистые волосы так и пляшут по лбу, повинуясь прихотям ветра. Я вдруг подумала, что, знай я Тилваса в прошлой жизни, наверняка влюбилась бы. Мой типаж, надо же. Изящный и умный, в праздничной упаковке шуточек и лукавства. Правда, в этой жизни мои потрепанные «бабочки» уже давно сделали убийственно-агрессивную раскраску крылышек и строятся безнадежным маршем при виде Мокки Бакоа. Помнится, я уже говорила об их дурном поведении. Но прежде вредители-насекомые были бы до пепла довольны образом артефактора… Эта мысль вызывала смутное беспокойство. Будто предательство. Будто однажды ты выбрал биться головой о прекрасную кирпичную стену, а потом вдруг в крамольной этой башке родилась мысль остановиться. Ужас как непоследовательно. Подозрительно, странно, ошибочно. – Да. Я сделаю все, что смогу, Тилвас, – пообещала я без налета обычной агрессии. – Спасибо, – он кивнул, продолжая смотреть мне в глаза. Мы все еще сидели, сплетя руки вокруг крышки, но теперь ощущение скрытого пламени, исходящего от пальцев аристократа, казалось мне интимным, а не братским. Тилвас разжал пальцы, и я все-таки забрала чай. Я сплела ноги в позу лотоса и выпрямила спину. Талвани же расслабленно откинулся назад, обеими руками упершись в шершавые доски пристани. Он поднял лицо к небу, и в свете луны стало видно глубокую ямочку между его ключицами. Из-под ресниц он наблюдал за мной, якобы тайно, но в итоге до неприличия откровенно, как за спектаклем для одного. Это выглядело как типичный розыгрыш власти в отношениях двух людей. Кто свободнее? Кто сильнее? Кто доминирует? Напрашивался ответ: Талвани. Но я подумала: какого гурха? Я развернулась и села к нему лицом. Задрала подбородок и, поигрывая пальцами на чашке, начала разглядывать его как будто бы сверху вниз. Тилвас лениво-саркастически вскинул бровь: «А это еще что значит?» Я продолжала вальяжно рассматривать его, позволяя себе изучать, что хочется, не заботясь о приличиях или его комфорте. Тилвас растянул губы в хитрой улыбке и повернул голову чуть набок, обнажая еще больше шеи, в том числе сонную артерию – универсальный знак доверия у людей и животных… И приглашение к игре. Не моргая, я глотнула чай и медленно облизнула губы. Талвани лениво сдул с глаз прядку волос и чуть прищурился: мягко, как хищник, изображающий дрёму. Морские волны разошлись: остервенело бились вокруг, подбираясь все ближе. Я игнорировала их: не хотела разрывать зрительный контакт со своей игрушкой. Главное правило: боишься, что кто-то возьмет над тобой власть? Возьми ее первой и больше не бойся. Я твердо смотрела на Тилваса, чувствуя, что мое сердце бьется все медленнее. Тилвас смотрел на меня, его мышцы напряглись, а зрачки постепенно расширялись. Мы не шевелились и не разговаривали, а воздух неумолимо наполнялся электричеством, будто предшествующим грозе. Что-то неясное и темпераментное обволакивало пристань, отодвинув холод и шторм далеко-далеко за пределы мира, и в какой-то момент я поймала себя на том, что мне уже хочется не то чтобы выиграть в нашей спонтанной дуэли – мне просто хочется продлить это приятное ощущение еще немного… И еще… И… Тилвас вдруг стремительным и плавным движением подался вперед, в полмгновения уничтожив разделявшее нас пространство. Не успела я опомниться, как он впился в меня поцелуем: быстрым, очень быстрым и клеймящим. Одной рукой артефактор с силой сжал щиколотку моей согнутой ноги, другой – быстро повел вверх по бедру. Ты уверена, что готова шутить со мной, Джеремия? Я в ответ схватила его за плечо, цапнула за губу и царапнула обнаглевшую руку. Все это заняло какую-то пару мгновений и было похоже скорее на столкновение – страшный удар двух всадников, развивших слишком большую скорость. Когда я опомнилась, Талвани уже равнодушно стоял во весь рост в метре от меня. Только лёгкий запах амбры и горячая острота на губах убеждали: мне не почудилось. – Волна, – бесстрастно сказал артефактор, скрещивая руки на груди. – Что? – хрипло переспросила я. По телу бежали всполохи магических искр, будто кто-то раскинул ловчую сеть, и на контрасте с этим пламенем одна шальная волна – ах, вот ты о чем, Талвани, – неожиданно дотянулась до нашего места и рокотом, ледяным глубинным урчанием накрыла мои голые ноги, тело, мысли. Спасибо, волна. Охладила дурную голову. – И это тоже, конечно, не считается полноценным поцелуем, если вздумаешь продолжить подсчет, – едва слышным шепотом в самое ухо уведомил Тилвас, подняв меня после малого пристань-крушения. В глазах его плясал лукавый лисий огонь, но лицо оставалось невозмутимым. Уже в полный голос он добавил: – Доброй ночи, Джерри. – Доброй ночи, – чинно ответила я, мысленно прибавив «засранец». Как ни в чем не бывало мы разошлись в разные стороны. В зеркальце, висящем на чьей-то ставне для отпугивания злых духов, я увидела, что Тилвас будто нехотя обернулся, уходя. А потом еще раз. Я молодец: успешно удержалась от подобных соблазнительных идей. Вернувшись в хижину, я долго не могла уснуть. Да уж, прогулка не спасла от бессонницы, а усугубила её… Часть моих бабочек переобувалась в полете, и в конце концов я решила, что лучше всего будет завтра их всех перестрелять. Разом. Безжалостно. В монастырь уйти, мать его. Мать их. Обоих. 25 Морские охотники Quidquid latet, apparebit. «Тайное становится явным». Весь следующий день мы готовились к нырянию. Погода была серая, промозглая, море затянуто тонкой пеленой тумана. Мы ходили, раздвигая его руками, будто кулисы, и жители деревни появлялись из него внезапно – призраки, а не люди. Только путеводные маячки тусклых фонарей позволяли не промахиваться мимо деревянных настилов. В лавке зельевара – ее было легко найти по специфическому запаху трав – мы купили Эликсир Подводного Дыхания. – Он какой-то особенный, что ли, что вы все слова с большой буквы написали? – фыркнул Тилвас, вертя в руках тускло-зеленую бутылочку. После этого комментария мы лишились предложенной поначалу скидки. А затем из-за Мокки нам еще и накрутили цену. Потому что Бакоа вихрем промчался по лавке, пощупав все, что можно, и в итоге презрительно вывел: – Фуфло. – П-п-п-простите? – оскорбился интеллигентный зельевар. – Подводные таблетки для нормализации давления у вас наполовину смешаны с известкой, – любезно пояснил Бакоа, кроша между пальцев тестовый образец упомянутого товара. – В зелье скорости, судя по запаху, подмешан банальный спирт. Яд для гарпунов, на которых ловят леди-мурену, на самом деле… – Он что, рамбловец?! – возмутился зельевар, поворачиваясь ко мне. – Да, – сказала я. – Для чужестранцев стоимость другая – налоги, знаете ли, – мстительно подытожил зельевар. Он хлопнул в ладоши, буркнув маг-формулу, и цифры на ценниках пренеприятнейшим образом изменились. Впрочем, под полой неисправимый Мокки вынес чуть ли не полмагазина, так что внакладе мы не остались. Затем я отправилась на Тихую пристань, где около двух дюжин рыбаков в треугольных шляпах сидели в ряд с длинными бамбуковыми удочками. За звонкую монету один из них рассказал мне о лучших местах для спуска за кораллами. – Только… вы это… того… – шмыгнул носом рыбак. – Учитывайте: вообще-то охотиться под Дабатором нельзя, только рыбачить с поверхности. У нас издавна такое соглашение с Рамблой на этой территории: внизу их угодья, наверху – наши. – Но ведь до Рамблы отсюда очень далеко? Подводный город-государство, жители которого были знамениты специфическим нравом, и впрямь находился на полпути от Шэрхенмисты к материку. – Да, но кое-кто из рамбловской знати любит охотиться на донных хищников именно здесь, и, в общем-то, мы заключили с ними соглашение… Судя по тому, как начал мямлить рыбак, соглашение было отнюдь не государственного уровня. А рыбаки, как я вдруг заметила, не по статусу дорого одевались. – Нас не интересуют рыбы, – сказала я. – Только кораллы. – Ну вы всё равно блёснам на глаза не попадайтесь, – попросил рыбак. – У них… достаточно специфическое настроение во время охотничьих заездов. Им пыль азарта тревожит ноздри и застилает глаза, и они становятся жадными до смерти. – Дикая охота, – кивнула я. – Наслышана. – Да-да… Могут убить из праздного интереса, а потом сказать, что приняли вас за дельфина… Учитывая, что у нас был Мокки, разыскиваемый соотечественниками, мы бы и так не стали нарываться, но сообщение об охотниках было не лишним. Вообще, официально Дикая охота считается церемониальным праздником подводного мира. В дни Дикой охоты владычица и ее двор выезжают на своих черных конях эх-ушкье и галопом проносятся по Шепчущему морю, взбивая воду в пену и оставляя позади клубы песка, хохота и причудливой музыки. Но мы, ближайшие соседи блёснов, знаем, что на самом деле в течение года проходит много тайных, зато истинных охот. Средневековая дичь поехавшей знати, во время которой всадники действительно разят направо и налево, а жемчужная пудра, вдыхаемая ими из специальных амулетов, превращает цивилизованных людей в охочих до крови монстров. Правильно Мокки говорил: рамбловцы на всю голову отшибленные. Может, потому, что и впрямь обычно вынуждены двигаться медленно и чинно, из-за чего душа требует безумства в перерывах. Может, потому, что, почти не снимая, носят придонные маски – наверное, у всех испортился бы характер, если бы лицо все время было укрыто магической маской с длинными трубками, которую ты снимаешь, заменяя на эликсир дыхания, только изредка – для важных церемоний, похорон и любви. – Кстати, про возможность встретить блёснов. Может, мы просто нырнем без тебя, Бакоа? – предложил Тилвас вечером, когда мы ужинали в плавучей таверне «Луна и хлеб».