– Вот дерьмо. Ты не помнишь, когда она в последний раз делала резервную копию? Пес выкашлял облачко ароматного синего дыма. – Бак, бах-бах, полный, корова, му-у, говяжий клон. – Точно, я тоже так думаю. Лучше вычистить его завтра. На всякий случай. – У-я-р-р-р. И пока Джек гадал, было ли это согласием или просто собачьей отрыжкой, худая лапа вынырнула из будки и затащила кальян внутрь. Последовавшие хлюпающие звуки и облака ароматного синего дыма вызвали у Джо легкую тошноту, поэтому он отправился в дом. * * * На следующее утро, за завтраком, Мэдди была тише обычного. Почти задумчивой. – Боб сказал, ты говорила с фермой, – заметил Джо, пережевывая яичницу. – Боб… – Лицо Мэдди казалось непроницаемым. – Проклятый пес. – Она сняла крышку с электроплитки «Рэйберн» и уставилась на подрумянивавшийся внутри тост. – Слишком много болтает. – Это правда? – Ага. Она перевернула тост и закрыла крышку. – Много сказала? – Это ферма. – Мэдди выглянула в окно. – Кроме стартового окна на Юпитер, ее ничего не волнует. – Она… – Она. Он. Они. – Мэдди тяжело опустилась на кухонный стул. – Это колхоз. Их было шесть человек. Старые, молодые, они решили отправиться на Юпитер. Одна из них рассказала, как это произошло. Она была бухгалтером в Брэдфорде, у нее случился нервный срыв. Она хотела на волю. Хотела быть самодостаточной. – На мгновение ее лицо стало тоскливым. – Чувствовала, что стареет, но не растет, если ты меня понимаешь. – И что, став биоборгом, она решила все свои проблемы? – Джо усмехнулся и подцепил вилкой остатки болтуньи. – Они по-прежнему разные люди. Телам придают слишком большое значение. Подумай о преимуществах: ты не постареешь, ты сможешь отправиться куда угодно и пережить что угодно – и ты никогда не останешься один, не попадешь в ловушку. – Мэдди принюхалась. – Чертов тост горит! Из-под крышки электроплитки сочился дымок. Мэдди выхватила из плитки решетку и швырнула ее в раковину. Дождалась, пока на поверхность всплывут набухшие черные крошки, потом вытащила решетку, раскрыла и загрузила новую порцию хлеба. – Твою мать, – сказала она. – Ты чувствуешь себя в ловушке? – спросил Джо. – Снова? Быть не может. Мэдди уклончиво хмыкнула. – Ты не виноват, дорогой. Такова жизнь. – Жизнь. – Джо принюхался и громко чихнул: едкий дым щекотал нос. – Жизнь! – Горизонт смыкается, – тихо сказала она. – Нужны перемены. – Что ж, ладно, ржавчина никогда не спит, верно? Нужно вычистить зимние стойла, – сообщил Джо. Направляясь к двери, неуверенно улыбнулся Мэдди. – Скоро привезут удобрение. * * * С учетом доек, раздачи корма овцам, выгребания навоза из зимних стойл и тайного глушения и отправки в силиконовую загробную жизнь всех полицейских ботов на ферме, Джо потребовалось несколько дней, чтобы добраться до домашней фабрики. Жужжа и щелкая, словно слабоумная вязальная машина, та изготовила заказанные устройства: модифицированный полевой опрыскиватель, резервуары и шланги которого имели двойные стенки; пневматическое ружье с дротиком, заряженным мощной смесью тубокурарина и эторфина; респиратор с кислородным баллоном. Мэдди почти не было видно: она возилась в диспетчерской, а в светлые часы исчезала, возвращаясь в дом лишь после наступления темноты, чтобы устало забраться в постель. Похоже, кошмары ее не мучили, и это был добрый знак. Джо помалкивал. Потребовалось еще пять дней, чтобы фермерский генератор накопил достаточно энергии и начал заряжать смертоносное оружие. На этот период Джо отключил дом от Сети под крайне сомнительным, но странно правдоподобным предлогом: сказал, что во всем следует винить перегрызенный белками кабель и плохо экранированный генератор переменного тока на экскаваторе. Он думал, Мэдди будет жаловаться, но она промолчала и лишь стала проводить еще больше времени в Аутер-Чезвике, или Лоуэр-Грантлингторпе, или куда она там ходила. В конце концов бак наполнился. Джо препоясал чресла, надел доспехи, взял оружие и отправился бросать вызов дракону у пруда. Лесок вокруг когда-то окружал деревянный заборчик; это была прелестная рощица из старых лиственных деревьев, вязов, дубов и буков на вершине холма. У их подножия теснилась низкая поросль, раскинувшаяся зеленым покрывалом до самой стоячей воды. Небольшой ручеек питал пруд во время дождливых месяцев, журча под корнями плакучей ивы. Дети играли здесь в отважных исследователей пустошей под благосклонным взглядом родительских камер слежения. Все это было давным-давно. Теперь леса по-настоящему одичали. Ни детей, ни отдыхающих горожан, ни машин. Барсуки, и нутрии, и перепуганные крошечные валлаби бродили по иссушенной английской сельской местности в летние месяцы. Вода отступала, обнажая потрескавшуюся грязь, усеянную старыми жестяными банками, среди которых валялась тележка из супермаркета докембрийского периода, лишившаяся своего GPS-датчика. Кости технологической эпохи торчали из предательской ископаемой грязевой ванны. А по краю склизкой лужицы росли ступенчатые деревья. Джо включил генератор помех и зашагал среди стреловидных хвойников. Их иголки были матово-черными и пушистыми, фрактально разделенными по краям, чтобы лучше впитывать весь доступный свет; землю густо покрывала сеть стержневых корней и лохматых черных «травинок». Джо слышал свист собственного дыхания; потея в воздухонепроницаемом костюме, он разбрызгивал бесцветную дымящуюся жидкость у каждого баллистического ствола. Жидкость шипела и испарялась; соприкасаясь с ней, древесина словно обесцвечивалась. Джо старался держаться подальше от струи: эта штука его нервировала, как и деревья, однако жидкий азот был, на его взгляд, единственной вещью, способной прикончить поросль, не воспламенив ее. В конце концов, их сердцевины состояли практически из чистой, крайне горючей нитроцеллюлозы, склонной взрываться при резком ударе или трении о цепь бензопилы. Джо стукнул дерево, оно зловеще затрещало, угрожая повалиться набок. Джо обошел его, деловито обрызгав выступающие корни, – и оказался прямо перед обезумевшей фермой. – Мой райский сад земных наслаждений! Мой лес воображаемого будущего! Радость моя, мои деревья, мои деревья! – Стебельчатые глаза метались, в ужасе моргая, ферма приподнялась на шести или семи ногах, хватая оставшимися воздух. – Убийца саженцев! Насильник Матери-Земли! Душитель пушистых кроликов! Вивисектор! – Отойди, – приказал Джо, роняя криогенный опрыскиватель и хватаясь за пневматическое ружье. Ферма тяжело рухнула на землю и выставила глаза с обеих сторон, уставившись на Джо. Глаза моргали, длинные черные ресницы трепетали над голубыми радужками. – Как ты посмел? – спросила ферма. – Мои драгоценные саженцы! – Заткни пасть, – проворчал Джо, вскидывая ружье. – Думаешь, я позволю тебе спалить мое жилище при запуске? Не двигайся, – добавил он, когда из спины фермы вытянулось щупальце. – Мой урожай, – тихо простонала ферма. – Мое изгнание! Еще шесть лет вокруг Солнца, прикованная к этому источнику скорбной гравитации, прежде чем откроется следующее окно! Никаких мозгов для младенца Иисуса! Инквизитор! Мы могли быть так счастливы вместе, если бы не ты! Кто подговорил тебя на это? Крысиная Леди? Ферма подобралась, под кожистой мантией у основания ног взбугрились мускулы. Поэтому Джо пристрелил ее. Тубокурарин – мышечный релаксант; он парализует скелетную мускулатуру, благодаря которой человеческая нервная система осуществляет сознательный контроль над телом. Эторфин – крайне сильный опиат, в двенадцать сотен раз сильнее героина. Со временем ферма, с ее инопланетным адаптивным метаболизмом и сознательно контролируемым протеомом, могла бы изобрести защиту от эторфина, однако количества, которым Джо зарядил дротик, хватило бы для голубого кита, и он не собирался ждать. Ферма содрогнулась и упала на одно колено. Джо подошел ближе, держа ружье наготове. – Почему? – спросила она жалобным голосом, и он почти пожалел, что выстрелил. – Мы могли отправиться туда вместе! – Вместе? – переспросил Джо. Стебельчатые глаза поникли, огромные легкие надрывно засвистели, когда ферма попыталась ответить. – Я собиралась позвать тебя, – сказала она, и половина ее ног подогнулась. Грохот был подобен крошечному землетрясению. – Джо, если бы только… – Джо? Мэдди? – Ружье выпало из онемевших пальцев. На передней стороне фермы возник рот: казавшиеся знакомыми губы выговаривали неразборчивые слова о Юпитере и обещаниях. Потрясенный Джо попятился. Возле первого мертвого дерева уронил бак с жидким азотом. Потом смутный импульс заставил его развернуться и бежать, бежать к дому, ничего не видя от заливавшего глаза пота или слез. Но он двигался слишком медленно и когда, сжимая в руках щелкающую и жужжащую фармакопею, рухнул на колени возле фермы, та уже умерла. – Твою мать, – сказал Джо, поднимаясь и качая головой. – Твою мать. – Он включил рацию. – Боб, прием. Боб! – Р-р-р-роу? – У мамы очередной срыв. Ты вычистил бак, как я просил? – Гав! – Хорошо. Иди в кабинет, ее резервные копии лежат в сейфе. Давай разогреем бак, а потом подгоним трактор, чтобы убрать всю эту грязь. * * * Той осенью трава на северном выгуле «Амитидж-Энд» была особенно густой и зеленой. Перевод Ксении Егоровой * * *