– Не твое дело. – Она опустила кружку, чтобы дать отстояться пене. – Тебе стоит побеседовать с Артуром и Венди Крыской насчет ферм. У них в прошлом году была одна. – Понял. – Джо взял свою пинту. – Спасибо, Бренда. Как обычно? – Ага. Бренда вновь повернулась к посудомоечной машине. Джо пошел в дальний угол, где друг напротив друга, по обе стороны холодного очага, стояли два огромных кожаных дивана, подлокотники и спинки которых носили шрамы от когтей множества поколений полудиких кошек Бренды. – Арт, Крыска. Как дела? – Спасибо, неплохо. Венди Крыске было хорошо за семьдесят, она принадлежала к числу стариков, которые подправили ген p53 в своих хромосомах и превратились в усохшую вечность: белые дреды, остатки носа и ушей вокруг отверстий в черепе, кожа, словно ветер пустыни. Арт был ее мальчиком – ее игрушкой, прежде чем средний возраст запустил в него зубы. Он свои гены не трогал, а потому выглядел старше Венди. Вместе они вели небольшое хозяйство, в основном разводили кур на вакцину, а кроме того, успешно торговали высоконитратным удобрением: переговоры о покупке этого удобрения проходили приватно, а вывозили его мешками при лунном свете. – Слышала, у тебя проблемы? – Верно. – Джо сделал осторожный глоток. – М-м, хорошо. У вас были неприятности с фермой? – Может быть. – Венди вопросительно смотрела на него, прищурив глаза. – О каких неприятностях речь? – Колхоз. Говорит, собирается на Юпитер. Сволочь обосновалась в лесу у ручья Старого Джека. Вы только подумайте… Юпитер! – Верно, это одно из направлений, – с умным видом кивнул Арт, как будто что-то знал. – Да-а, дело дрянь. – Венди Крыска нахмурилась. – Ты в курсе, она растит деревья? – Деревья? – Джо покачал головой. – По правде сказать, не ходил и не проверял. Какого хрена люди такое с собой делают? – А тебе не насрать? – Венди широко ухмыльнулась. – Себя они людьми уже не считают – лично я так думаю. – Она пыталась нас уболтать, – сказал Джо. – Верно, они это любят. – Артур многозначительно кивнул. – Я читал, они не считают нас полноценными людьми. Типа, из-за одежды и машин. Мы вроде как цепляемся за допостиндустриальный образ жизни, вместо того чтобы улучшить свой геном и питаться дарами земли, как хотел Господь. – Как тварь с девятью ногами и глазами на стебельках может считать себя человеком? – поинтересовался Джо и наполовину опустошил кружку одним гневным глотком. – Когда-то она была человеком. Или несколькими людьми. – В глазах у Венди появилось странное, ведьмовское выражение. – Лет тридцать-сорок назад у меня был приятель, который вступил в ламарковскую кладу. Они меняли гены, как мы с тобой – нижнее белье. Он защищал окружающую среду в те времена, когда антиглобалисты думали, что большие корпорации плюют на нас ради прибыли. По-крупному занялся генным хакерством и самодостаточностью. Я дала ему пинка под зад, когда он позеленел и начал фотосинтезировать. – Ублюдки, – пробормотал Джо. Темно-зеленые [25] в начале века уничтожили сельскохозяйственно-промышленный комплекс, превратив сельскую местность в разоренные бесплодные пустоши. Мало того, что они лишили миллионы сельских жителей работы, так еще и позеленели, отрастили лишние конечности и переселились на орбиту Юпитера. И при этом, судя по всему, отлично провели время. – Так у вас были проблемы с фермой? Пару лет назад? – Были, ага, – отозвался Арт, вцепившись в свою кружку. – Фермы больше нет, – принялся рассуждать Джо. – Ну да. – Венди настороженно смотрела на него. – Никаких фейерверков. – Джо поймал ее взгляд. – И тела тоже нет. Хм. – Метаболизм, – сказала Венди, очевидно приняв некое решение. – Вот в чем суть. – Мята… – Джо, не любитель биологии, раздраженно покатал непривычное слово во рту. – В прежние времена я занимался программами, Крыска. Придется тебе растолковать свой жаргон. – Ты когда-нибудь задумывался над тем, как эти фермы добираются до Юпитера? – поинтересовалась Венди. – Ну… – Джо покачал головой. – Они вроде как отращивают ступенчатые деревья? Как в ракетах? А потом летуют, и, если делают это по соседству, тебе крышка, потому что, взлетая, эти деревья поджаривают сотню гектар? – Очень хорошо, – веско произнесла Венди. Взяла кружку обеими руками и принялась покусывать край, косясь по сторонам, словно высматривая полицейских москитов. – Давай-ка прогуляемся. Задержавшись у стойки, чтобы Старуха Бренда налила ей еще пива, Венди вывела Джо на улицу, мимо Модницы Берке – в доисторических зеленых «веллингтонах» и куртке «Барбур» – и ее последней женщины, туда, где раньше находилась парковка, а теперь – захламленный клочок земли позади паба. Было темно, световые загрязнения не марали небеса: над головой сиял Млечный Путь, а в нем – красное облако спутников размером с горошину, за последние несколько лет постепенно поглотившее Юпитер. – Ты в Сети? – Нет, а что? Венди достала коробочку размером с кулак, нажала кнопку на ее боку, дождалась, пока индикатор мигнет зеленым, и кивнула. – Гребаные жучки. – Это ведь… – Не спрашивай – и не услышишь вранья, – ухмыльнулась она. – Угу. – Джо глубоко вдохнул; он догадывался, что у Венди имеются сомнительные связи, и эта штука – переносной генератор помех – подтверждала его догадки: полицейские жучки в радиусе двух-трех метров ослепли и оглохли и не смогут передать их разговор выискивающим ключевые слова полуразумным копам, в чьи задачи входило предотвращать преступления до их совершения. Это был пережиток Эры Интернета, когда резвые законодатели случайно уничтожили право на свободу слова на публике, потребовав поголовного мониторинга ключевых слов в радиусе действия сетевого терминала. Крючкотворы и помыслить не могли, что через пару десятков лет «сетевые терминалы» превратятся в самовоспроизводящихся ботов размером с блоху, которые будут повсюду словно грязь. (Сама Сеть рухнула под весом самовоспроизводящихся вирусных исков о клевете, однако наследие публичной слежки сохранилось.) – Ладно. Расскажи мне о метал… мета… – Метаболизме. – Венди зашагала к раскинувшемуся за пабом полю. – И ступенчатых деревьях. Древесные ступени сначала были научной фантастикой. Их придумал какой-то парень по имени Нивен. Идея в том, что ты берешь сосну и хакаешь ее. В сердцевине, в ксилеме, есть сосуды, в нормальном дереве они древеснеют и умирают. Ступенчатые деревья поступают умнее: перед смертью клеток они нитруют целлюлозу клеточных стенок. Для этого требуется херова туча хакнутых ферментов. И энергия, больше, чем нормальное дерево может себе позволить. Короче, к тому времени, как дерево погибает, оно на девяносто процентов состоит из нитроцеллюлозы, плюс встроенные элементы жесткости, и дефлекторы, и микроструктура. Но это не огромная бомба – дерево взрывается клетка за клеткой, а в некоторых сосудах ксилемы ферма выращивает особые хакнутые грибные гифы с деполяризующейся мембраной, взятой из человеческих аксонов, чтобы запускать реакцию. Эффективность у этой штуки – как у древних ракет «Ариан» или «Атлас». Не слишком высокая, но приемлемая. – Э-э. – Джо моргнул. – Это должно что-то для меня значить? – Черт бы тебя побрал, Джо. – Венди покачала головой. – Думаешь, я бы стала зазря так распинаться? – Ладно. – Он серьезно кивнул. – Что я могу сделать? – Итак. – Венди остановилась и посмотрела на небо. Высоко над головой призрачный пояс переливался крошечными огоньками – темно-зеленый караван в своем орбитальном трансферном окне, самодостаточные сверхчеловеческие ламарковские колонисты, адаптировавшиеся к космосу, на долгом медленном пути к Юпитеру. – Итак? – Джо ждал. – Ты гадаешь, откуда берется удобрение, – невпопад сказала Венди. – Удобрение. – На секунду в его мыслях воцарилась пустота. – Нитраты. Он опустил глаза, увидел ее ухмылку. Великолепный пятый набор зубов зловеще светился, отражая зеленоватый свет индикатора на генераторе помех. – Вот именно, – сказала она и выключила генератор. * * * Когда в предрассветные часы Джо наконец добрел до дома, слабая струйка дыма вилась над конурой Боба. Джо помедлил перед кухонной дверью, встревоженно принюхался, потом расслабился. Выпустил дверную ручку, подошел к конуре и сел рядом. Боб очень трепетно относился к своему логову: даже его собственные люди не допускались внутрь без приглашения. Поэтому Джо ждал. Мгновение спустя изнутри донесся вопросительный кашель. Темная заостренная морда высунулась наружу, пуская дым из ноздрей, словно коварный дракон. – Р-р-р-р-р? – Прошу прощения. – Ур-р-р. – Металлическое звяканье. – Дым, добрый дым, смешно кашлять, забавно щекотать, ар-фарф? – Пожалуй, не откажусь. Морда скрылась в конуре; секунду спустя появилась вновь, сжимая в зубах шланг с мундштуком на конце. Джо вежливо принял его, вытер мундштук, прислонился к стене конуры и вдохнул. Трава оказалась крепкой и мягкой; неприятный диалог в его голове стих за считаные мгновения. – Просто замечательно. – Арф-арф-ай-яп. Джо почувствовал, как расслабляется. Мэдди наверху тихо похрапывает в их старой постели, может быть, ждет его. Однако иногда мужчине необходимо побыть наедине со своей собакой и хорошим косяком, занимаясь тем, чем занимаются только мужчины и собаки. Мэдди понимала это и не вмешивалась. И все же… – Эта ферма так и ошивается возле пруда? – Р-р-р, чер-рт, чер-рт, да! Тр-рахать овец. – Если она лезла к нашим овцам… – Нет, вр-р-р-р. Чер-р-р-рт. – Тогда в чем дело? – Гр-р-р-р, Мэдди, гав-гав, ферма говорить! Тр-ра-хать овец. – Мэдди говорила с ней? – Гр-р-р, да, да!