– Нет, сто участников. Просто размер сравнительного набора для перенормировки баллов, Рив, всего один приход. Мы знакомим участников друг с другом контролируемым образом, по десять когорт на приход, но вы уже почти все освоились. На следующей неделе мы откроем коллектор и соединим все районы. Именно тогда наша полития начнет свое реальное существование! Это будет очень интересно – вы встретите незнакомцев, а зомби будет гораздо меньше. – Ого, – говорю я просевшим голосом. Голова идет кругом. – И сколько, э-э, районов вы планируете объединить? – О, около тридцати приходов. Этого достаточно, чтобы образовать один небольшой город, что, согласно нашим моделям, является минимумом для стабильного общества. – Все разом будет очень сложно контролировать. – Еще как! – Доктор Хант встает и поправляет белый халат. – Придется использовать как минимум три собственных воплощения, чтобы идти в ногу со временем! – Еще один непослушный локон падает на ее лицо, и она откидывает его назад. – А теперь я оставлю вас, если не возражаете. Вы готовы к выписке, можете вернуться домой, как захотите, – просто скажите медсестре в регистратуре, что уходите. У вас остались вопросы? – Да, – поспешно отвечаю я и немного колеблюсь. – Когда вы редактировали мою память, у вас было искушение… ну, знаете, что-то изменить во мне? Я имею в виду, в самой личности, в установках… Хант пристально смотрит на меня своими большими карими глазами. Она выглядит задумчивой. – Знаете, если бы я начала изменять чью-то личность… установки, как вы говорите… у меня не осталось бы времени на то, что действительно требовалось. – Она улыбается мне, но выражение ее глаз внезапно делается холодным. – Кроме того, это весьма сомнительное, неэтичное для врача поведение, миссис Браун. И у меня есть два ответа на ваш вопрос. Во-первых, что бы я ни думала о пациенте, никогда не сделала бы ничего, что не отвечало бы его интересам. И, во-вторых – от вас я ожидала большего. Хорошего дня. Она поворачивается и уходит. Ну вот, выпендрилась, думаю я; от смущения прямо тошнит. Не уследила за языком. Хотела бы я побежать за ней и извиниться, но это усугубило бы недоразумение, не так ли? Идиотка, говорю себе. Хант права, они не смогли бы управлять системой без медика-надзирателя, который действует в интересах его участников; кроме того, я обидела сейчас единственного экспериментатора, потенциально пребывающего на моей стороне. Она могла бы помочь мне лучше адаптироваться, ну да… м-да. Собственно, мне здесь больше нечего делать. Я встаю и роюсь в сумке, которую Сэм принес вчера вечером. Там есть нижнее белье, платье с цветочным узором, пара сандалий с тонкими ремешками, но он забыл сумочку. Ладно, в любом случае он хорошо поработал. Я одеваюсь и иду в отделение неотложной помощи. По пути прохожу двери в другой корпус больницы, над которыми горит надпись «РОДИЛЬНЫЙ ДОМ». Надо думать, скоро там будет полно народу, а сейчас удручающе пусто. Когда я дохожу до регистратуры, у меня пружинит шаг. – Выписываюсь! – говорю я. Непись за стойкой кивает. – Миссис Рив Браун покидает учреждение по собственному желанию, – отчитывается она, похоже, сама перед собой. – Хорошего дня. Больница выходит на Главную улицу, зажатую между рядом магазинов и кварталом, отведенным под офисы. День солнечный, теплый, и мое настроение поднимается, когда я оказываюсь на улице. Чувствую себя воздушной и пустой, легкой как перышко, ни о чем не заботящейся! По крайней мере, не сейчас, мрачно бормочет упрямая часть меня. Затем у меня создается впечатление, что даже та часть, которая всегда начеку, пожимает плечами и вздыхает, как бы говоря: уж точно можно взять выходной, чтобы восстановиться. Фиоре фактически снял меня с крючка, за что я могу поблагодарить доктора Хант, так что у меня есть реальный выбор. Я вольна продолжать брыкаться и бороться с неизбежным или пойти домой, расслабиться на несколько дней, успокоиться, избежать нежелательного внимания со стороны Фиоре и его кармодрочеров. Могу даже притвориться, что мне весело – почему бы не относиться ко всему как к игре? К тому же, приходит мне в голову, если я хочу уничтожить Джен, лучший способ сделать это – выиграть на ее же поле. А план побега всегда можно разработать позднее. И еще надо хотя бы попробовать уладить дела с Сэмом – мне не нравится, как паранойя и страх, судя по всему, отдаляют нас друг от друга. Мне требуется три часа, чтобы добраться до дома на такси, в основном потому, что я трачу много времени в женском салоне красоты. Я делаю прическу, затем прогуливаюсь по универмагу. Салон и универмаг по-прежнему обслуживают только неписи, что изрядно раздражает, но, по крайней мере, меня они не беспокоят. Мне действительно нужна новая одежда – понятия не имею, что случилось с той, которую я носила во время восхождения. К тому же модная одежда позволяет набирать очки приятным и простым способом, а в этом я могу нуждаться. В перерывах между покупками я оказываюсь у киоска с косметикой. Хочу сделать Сэму сюрприз и прошу услужливого непися помочь мне с выбором чего-то по-настоящему классного. Хотя люди в темные века мало знали о преобразующих нанотехнологиях, они вполне разбирались в использовании натуральных продуктов для изменения внешности. Когда косметолог закончил, я с трудом узнала себя в зеркале. Я все еще не очень хорошо себя чувствую, поэтому устаю гораздо быстрее, чем ожидалось. Итак, я заканчиваю поход по магазинам, заказываю доставку продуктов на дом и беру такси. Дома, как я и ожидала, ужасный беспорядок. Уборщица, которую я наняла, когда устроилась на работу в библиотеку, приходила, но только раз в неделю, а Сэм забивал грязной посудой раковину и оставлял стаканы в гостиной. Стараюсь не обращать на это внимания, сажусь и отдыхаю, но через полчаса сдаюсь. Если мне нужно адаптироваться, я должна с этим управиться – такова часть моей роли, – поэтому я отношу все стаканы на кухню и загружаю один за другим в посудомоечную машину. Потом ложусь вздремнуть. К сожалению, в мою голову уже закрался коварный демон недовольства, поэтому я снова встаю и иду в гостиную. Понимаю, что мне никогда особо не нравилась обстановка здесь, а сильнее всего и необъяснимо раздражает диван. Заменить бы его на что-то более человеческое! Пока я занимаюсь перестановкой, время летит незаметно, и вот уже почти шесть. Сэм скоро вернется с работы. Готовлю я плохо, но моих мозгов хватает, чтобы понять инструкцию на упаковке. Когда я слышу щелчок замка, быстренько раскладываю столовые приборы. – Сэм? – окрикиваю я. – Я уже дома! – Рив? – откликается он. Я выхожу в холл. Судя по его глазам, он с трудом меня узнает. – Р-рив… – Его челюсть отвисает. Бесценный момент! – По дороге я попала в небольшую аварию, врезалась в салон красоты, – игриво сообщаю я. – Ну, как тебе результат? Он прищуривается, затем умудряется кивнуть. Помимо использования макияжа, я надела самое сексуальное и откровенное платье, какое смогла найти. Ну, собственно, бедняга Сэм никогда не умел нормально выражать эмоции, но со временем я это в нем исправлю. Да и выглядит он сейчас жутко уставшим – мятый пиджак понуро свисает с покосившихся плеч. – Трудный выдался день? – спрашиваю я. Он снова кивает. – Я, э-э, – он делает вдох, – думал, ты еще болеешь. – Я и сама так думаю. – Я устала больше, чем хотела бы признать перед ним. – Но я рада быть дома, и доктор Хант выписала мне отгул на следующую неделю, так что я решила приготовить для тебя небольшой сюрприз. Ты не голодный? – Я пропустил обед. Просто не успел проголодаться. – Он призадумывается. – Ну да, наверное, все-таки не стоило. – Следуй за мной! – Я веду его в комнату, усаживаю, возвращаюсь на кухню и врубаю микроволновку. Подхватываю парочку бокалов, полных вина, и несу ему. Сэм ничего мне не говорит, но он явно взволнован. Его взгляд отслеживает все мои маневры, будто я – не я, а самонаводящаяся ракета. – Вот. Тост за наше будущее? – Наше… будущее?.. – Сэм ошарашен мгновение, но потом что-то проясняется в его закисшем сознании, он поднимает свой бокал и (наконец-то) улыбается мне, сдавшись какому-то внутреннему сомнению. О да! Я поспешно возвращаюсь, чтобы разобраться с ужином, и вот мы едим. Я почти не чувствую вкуса еды, потому что, по правде говоря, наблюдаю за Сэмом. Я была так близка к тому, чтобы потерять его, что каждое мгновение кажется хрупким будто стекло. Во мне выкристаллизовывается огромное и сложное чувство нежности. – Расскажи мне о своем дне, – прошу я, чтобы вытянуть из него хотя бы пару слов, и он бормочет бессвязную историю о пропавших бумагах для судебного приказа или что-то в этом роде, все время наблюдая за моим лицом. Мне приходится уговаривать его поесть. Когда он управляется со своей порцией, я прохаживаюсь вокруг стола, чтобы забрать его тарелку. Буквально чувствую на себе жар его взгляда. – Нам нужно поговорить, – заявляю я. – Точно, нужно. – Ну хоть сейчас его голос полон эмоций. – Рив… – Пойдем. Сэм встает. – Куда? Ты чего это, Рив? – Ну давай же. – Я протягиваю руку, хватаю его за галстук и осторожно тяну. Он следует за мной в холл. – Сюда. – Я медленно поднимаюсь по лестнице, прислушиваясь к его резкому дыханию. Он не пытается освободиться, пока мы не встаем у дверей спальни. – Не стоит, – хрипло говорит он. – Не знаю, зачем ты это делаешь, но… не стоит. – Пошли-и-и. – Я слегка тяну его на себя, и он вместе со мной переступает порог спальни. Тогда я наконец отпускаю его и поворачиваюсь к нему лицом. Одного взгляда на него достаточно, чтобы в промежности разлилось тепло. В конце концов, это Кей. Ничто не имеет значения более. – Я люблю тебя, идиотина. Я замираю. Мои глаза расширяются, когда я вижу, как расширяются его зрачки и он выглядит озадаченным: я понимаю, что он не слышал меня! – Волшебная фраза, Сэм. – И я понимаю, что говорю серьезно. Это не побочный эффект, как тогда, от вколотого Джен афродизиака, а что-то более глубокое. – То, что ты сказал мне на днях, я говорю тебе в ответ. Его лицо проясняется. – Иди сюда. Теперь он выглядит смущенным. – Но ведь… – Никаких «но». – Я тянусь к нему и дергаю узел на галстуке. Берусь за верхнюю пуговицу. Он пожевывает верхнюю губу, и – я чувствую! – весь дрожит, когда я задеваю его своими прикосновениями. Я делаю шаг ближе, пока не оказываюсь вплотную к нему, и чувствую сквозь одежду, что он так же возбужден, как и я. – Я хочу тебя, Сэм. Не нужно барьеров между нами – это слишком больно. Я дважды чуть не потеряла тебя и не собираюсь терять снова. Его руки на моих плечах, огромные и сильные. Его дыхание на моей щеке… – Боюсь, у нас ничего не получится, Рив. – Да ладно. – Я расстегиваю еще одну пуговицу, смотрю ему в лицо надо мной и останавливаюсь. Я собиралась приподняться на цыпочках и поцеловать его, но что-то в выражении его лица меня не устраивает. – Что такое? – Что с тобой? – шипит он. – Рив, это так не похоже на тебя, что происходит? – Я просто делаю то, что должна была сделать неделю назад. – Я обнимаю его, прижимаюсь лбом к его плечу. Но кое-какую мысль он все-таки донес до меня через пелену снедающей похоти. – Ну да, может, и не похоже. Но вспомни, через что я недавно прошла. У меня был плохой опыт, и он заставил меня взглянуть на многие вещи по-новому, Сэм. У тебя когда-нибудь было такое? Ты когда-нибудь делал что-то глупое, безумное и, может, немного злое и только потом осознавал, что поставил под угрозу все, что тебе дорого? Я – много раз. Последний – позавчера, и теперь мне не хочется, чтобы одни бесчисленные ошибки определяли, кто я такая. Пора покончить с прошлым. Я не хочу, чтобы мы больше… – Рив, прекрати это. Прекрати, пожалуйста. Ты пугаешь меня. – Чего? – Я отступаю на шаг и смотрю на него, оскорбленная. Мне только что будто ледяной водой в лицо плеснули. – Это ведь не ты говоришь? – спрашивает он неуверенно. – Я, кто же еще! – Точно? – Он смотрит скептически. – Еще на прошлой неделе ты на меня так не вешалась. – Да вешалась бы! Я просто по натуре конфликтная и подозрительная дура, а так… – Тут я зажимаю рот рукой, понимая, что он только что заставил меня сказать вслух. Что из меня вытянул. Хочется отвернуться и заорать во всю мощь легких. – Значит, больше ты не конфликтная и не подозрительная, – произносит Сэм, осторожно подводя меня к кровати, подталкивая к краю и садясь рядом со мной, чтобы мы оказались плечом к плечу. – Но ведь совсем недавно, в больнице, все было по-прежнему. Та самая конфликтная, подозрительная Рив – сколько тебя помню, ты была такой. Так что прости меня, но имею же я право заподозрить неладное, когда прихожу домой и ты на меня вот так нападаешь? Хотя всего неделю назад мы решили – никакого секса. Вот она, передо мной, зияющая пропасть моего собственного изготовления, которой не избежать после того, как доктор Хант отредактировала мою память. Я застряла с той версией себя, которая устарела, и не в силах откатить ее к моменту, который упущен. – Я не та, что неделю назад, – говорю я сдавленно. Мне убрали последствия очень криво сделанной редакции памяти… и теперь я понимаю, что смертна. Не знаю, из каких закромов извлекли это чувство – о них я не хочу говорить, – но разве это должно было произойти со мной? Циничный голос в моем мозгу говорит: ты сказала Сэму, что любишь его, и сама себя услышала. А в прошлый раз ограничения, наложенные Королем в Желтом, сработали. Кто-то покопался у тебя в модеме, получается? Холодный ужас, который обычно приходит, когда просыпаешься среди ночи и не понимаешь, на каком ты свете, только что провел костлявым пальцем по моему хребту. Где-то между лужами крови в библиотечном подвале и лазаретом доктора Хант я умудрилась что-то потерять. Сэм прав: старая «я» не стала бы себя так вести. Старая «я» боялась таких вещей и правильно делала. Меня все еще ужасают Фиоре и Юрдон, я все еще хочу сбежать из их извращенного управляемого общества… но мы на борту МОНАрха, и я, похоже, знаю, что это значит. – Я все еще хочу тебя, – говорю я Сэму. Хотя червячок сомнения добавляет: я просто уже не уверена, что хочу тебя по тем же причинам, по которым хотела на прошлой неделе. – Кажется, – тихо говорит он, покачивая головой, – они до тебя добрались… Я нервно хихикаю. Давно добрались – просто я до сих пор не замечала. Страх и вожделение смешиваются в причудливый коктейль, когда я хватаюсь за Сэма. – Почему ты здесь, Кей? Зачем ты подписалась на эксперимент? – Я лишь последовал… последовала за тобой. – Дурь несусветная! – И теперь я это осознаю. – Это не все причины. И не говори мне, что просто решила таким образом стряхнуть с себя тяготы жизни с ледяными упырями. Зачем ты здесь? От чего ты бежишь?