Сильен принялся объяснять, совершенно спокойно. Оказывается, когда привели трех оставшихся куколок, учитывая, что четвертая куда-то исчезла, Оракул, в котором светился отпечаток королевы (если заглянуть внутрь, то вон тот синий кристалл!), выбрал новое тело. Куколка вошла в Оракул, тот закрылся, вычистил ее, аккуратно вытягивая отпечаток (из Леоны он-то дергал отпечаток королевы, поэтому все получилось не очень-то аккуратно). На следующем этапе отпечаток королевы должен быть заселен в тело куколки, и вот тут стало понятно, что этого не произошло. Оракул снова раскрылся, и стало видно, что куколка по-прежнему лишена личности, выскоблена до состояния растения, а вот отпечаток королевы попросту застрял в Оракуле и выходить не желает. – Ну, так надо его починить до конца, – высказал мнение Арман. Сам же подумал, что, оказывается, Леоне еще повезло, она стала маленькой девочкой, но ее личность при ней. А вот куколке повезло уже меньше, она стала живым кабачком, и с этим ничего не поделаешь, этого не исправить, потому что отпечатки куколок разрушаются. – Я его починил, – буркнул Меркл, – и починил, как надо. Но, возможно, любое вмешательство в магию Оракула оказалось для него непоправимо смертельным. – Если бы только для него, – вздохнул Сильен. – Что будем делать, льессы? Похоже, что вернуть старую королеву не получится. «Витта, – вяло подумал Арман, – я так и не узнал, где она. Я так и не смог ее спасти. Я пожертвовал Леоной в пустоту». Но должен же быть какой-то выход? А тут еще чертов Брант. И пропавшая куколка. Их нужно разыскать. Равно как и убийцу королевы. И успокоить Леону, которая наверняка уже объелась винограда и соображает, что б такого учудить. Думай, Арман. Со всем этим что-то нужно делать, и чем скорее, тем лучше. Он еще раз посмотрел на нарядную куколку, которую превратили в растение, на Меркла, который уже не плакал, но все еще сидел на полу. – Надо послать в мое имение, чтобы доставили компоненты по списку и нужные модификаторы, – сказал он наконец. – Я сам считаю память королевы, исключительно для того, чтобы увидеть, кто ее убил. Ты, Мар, будешь мне ассистировать и увидишь то же, что и я. Сильен понимающе кивнул. Арман же подумал, что затевает некромантский ритуал только для того, чтобы разузнать, что же с Виттой и где ее искать. Но всем знать об этом было не обязательно. – Хорошо, я пошлю людей, – сказал Сильен, – пиши список. – Я хочу проведать Леону. Ему не стали возражать. Арман вышел из зала Оракула, чувствуя легкую тошноту. А там, между прочим, оставленный ребенок, с которым он не знает теперь, что делать – ну, хотя бы до того момента, как разыщет отпечаток. Дети в представлении Армана вообще были созданиями совершенно непредсказуемыми. Никогда не знаешь, что им в голову взбредет. В коридоре было тихо, у дверей все так же стояли гвардейцы. Арман молча распахнул дверь – и похолодел. Комната была пуста. – Леона! – выдохнул он, ощущая, как язык буквально липнет к небу, а челюсти сводит судорогой. И крикнул: – Леона! Ты где? Не прячься! Никого. Да и где тут спрячешься, комната была пуста. Арман заглянул за диван, оборвал занавески на окнах – нет ее, исчезла. Зверея, выскочил, схватил за шиворот одного из гвардейцев и проорал в побледневшее лицо: – Где она?! – Так, льесс, вы же сами за ней пришли… и увели. – Куда?! Гвардеец трясущейся рукой указал куда-то вдаль по коридору, в направлении противоположном тому, откуда только что пришел Арман. – Убью, – процедил он. В глазах потемнело. Похоже, он упустил нечто очень, очень важное… Дурак, какой дурак! Тряхнул гвардейца, понимая, что еще чуть-чуть, и сам сойдет с ума. Прошипел: – Ищите! Ищите, ублюдки, или я вас перевешаю! Ищите! Хотя уже знал, что никто никого не найдет. Просто по дворцу по-прежнему бродил зеркальник, тот, кто убил королеву, испортил Оракул и теперь вот украл Леону. Зачем тебе Леона, тварь?.. Арман прислонился к стене и съехал по ней на пол. Теперь уже всерьез хотелось сдохнуть. Следующий час прошел как в тумане. Конечно же Леону не нашли, хотя, по словам Мара, перерыли весь дворец и парк в придачу. Кто-то видел, как сам льесс Линто куда-то вел девушку, завернутую в скатерть, кто-то даже видел, как они скрылись за деревьями. На вопрос, почему никто не подошел и не поинтересовался, что происходит, все как один пожимали плечами. Как тут подойдешь? Какие тут вопросы задавать будешь, когда сам герцог Саторийский… И все в таком духе. Еще одной новостью – и вполне ожидаемой – было известие о том, что Брант сбежал из поместья, предварительно ухитрившись полностью выжечь свою комнату. В результате все его личные вещи рассыпались пеплом. Огонь не тронул всего дома, потому что Брант активировал ранее купленный у какого-то пироманта артефакт. Были, конечно, вещи, которых в доме касался Брант и сам Арман, но для поиска лучше подходит то, чего не касался никто, кроме разыскиваемого субъекта. Арман выслушал все это, закрыв глаза, неподвижно сидя в кресле напротив Оракула, который выставил напоказ свои внутренности и, похоже, восстановлению не подлежал. В голове крутилось одно и то же: Леона, Витта. Леона, Витта. Где искать? Успеет ли? С Виттой дела обстояли даже лучше, чем с Леоной, ее местоположение станет ясным после того, как они с Сильеном проведут ритуал считывания отпечатка. Но вот Леона… – Льесс Линто, – прозвучал спокойный голос Сильена, – мой человек вернулся. Вам все доставили. Арман приоткрыл один глаз, посмотрел на Сильена. Интересно, этот стареющий интриган когда-нибудь волнуется? Да и вообще, чувствует ли хоть что-то? Сильен склонился к нему: – Арман, соберись. Это всего лишь очередная твоя баба… И не успел договорить. Армана словно подбросило вверх, он сгреб Сильена за лацканы его прекрасного сюртука и, впечатывая спиной в стену, прорычал: – Не смей! Еще раз услышу… – Все, все, я понял, – торопливо забормотал Сильен, делая большие глаза и показывая на застывших в недоумении гвардейцев. – Арман, мы ее разыщем, коли так… но сейчас… Арман разжал пальцы, вздохнул, поправил сбившееся кружевное жабо на груди Сильена. – Прошу прощения, льесс. Сам не знаю, что на меня нашло. Что-что… Влюбился ты, Арман. Леона Риквейл прокралась тебе в душу ласковой тихой кошкой, согрела и успела привязать к себе. Очень быстро, за несколько дней. Ты и не подозревал, что так бывает, да? И как будешь дальше жить, если с ней что-нибудь случится нехорошее? Даже если не убьют, покалечат, надругаются? Да все что угодно с ней могут сделать, она же как ребенок. И поймал себя на мысли о том, что Леона и будучи взрослой оставалась ребенком – светлым, ничем не запятнанным. Снова захотелось удавиться или разбить себе голову об стену. – Я не совсем понимаю, зачем нам считывать отпечаток, – сказал Сильен. Говорил вроде спокойно, но голос подрагивал, и Арман ощутил укол совести. – Мы увидим, кто ее убил, – вздохнул Арман, – уже это – большой шаг вперед… Где мои вещи? Сильен позаботился; верный слуга доставил все, что Арману было нужно: ритуальные ножи с рукоятками из снежного обсидиана, камфору, срезы пирита, спресованный пепел из плантоида. И еще много чего. А из королевской алхимической лаборатории уже несли модификаторы – тем, что остались дома, Арман больше не доверял. Мало ли что ему Брант подмешал, еще хорошо бы узнать, были ли правильными те модификаторы, после которых он играл в мага-менталиста с королевскими куколками. Все это разложили на раскладном столике напротив магического монстра, Арман проглотил модификаторы, запил водой. Привычно дернулся мир, сущность магического оборотня приняла образ некроманта. «Работай», – приказал он себе. Чем скорее будет считан отпечаток и они с Сильеном поймут, что происходило в этом проклятом дворце, тем быстрее он сможет вернуться в свой особняк. Там еще раз перероет все, что осталось в комнате Бранта, – или, наоборот, плюнет на предателя и попытается разыскать Леону. Да, наверное, Леону он будет искать в первую очередь. Ее вещи – те, пропитавшиеся кровью, – все еще здесь, их никто не трогал, значит, шансы велики. Так что… «Работай. У тебя есть час на королеву». На самом деле Арману очень хотелось бросить все и метнуться искать Леону Риквейл. Но все-таки Витта… Он считает королевский отпечаток – и наконец разрубит все узлы, что так мастерски сплела проклятая старуха. И потом, если бы Леону хотели убить, он бы уже нашел ее тело. Поскольку ее украли, значит, кому-то она понадобилась живой. – И принесите мне портновскую линейку, – попросил он. Его просьбу тотчас же кинулись выполнять, и вскоре Арман принялся ползать по полу, вычерчивая цветными мелками вложенные треугольники, на пересечении биссектрис которых будут стоять те, кому предстоит считывать отпечаток Вечной королевы. Треугольники выходили большими, одной вершиной указывая на сломанный Оракул. Там же Арман начертил октаграмму, захватывающую Оракул и сходящуюся половиной вершин внутри треугольников. Чертил он и красными, и черными, и белыми мелками, все как положено для построения сложного некромантского ритуала. Кровь, прах, чистота. Да, в соответствии с канонами некромант, посягающий на чьи-то воспоминания, должен быть чист душой – или хотя бы стремиться к этому. Себя Арман, конечно, не считал овечкой, но точно был уверен в том, что мироздание не обделило его совестью. Может быть, даже отвесило больше, чем надо было королевскому оборотню. А вот Леона… О, она была прекрасным некромантом. Вот у нее, пожалуй, наивысшая степень душевной чистоты. «Ну хоть сейчас не думай ты о ней, – мысленно возмутился Арман, – сосредоточься. От того, что ты увидишь в воспоминаниях старой гадины, может многое измениться». Скрипнув зубами, он продолжал построение подготовительной фигуры, которая должна была преобразовать силу некроманта в действующее заклинание. Сверяясь с записями, которые сам же делал когда-то, Арман разложил в вершинах фигур и точках пересечения прямых необходимые ингредиенты: куда-то был положен кусочек кремня, куда-то – сухие лепестки роз и камфора, еще где-то разместился пучок сушеного тимьяна и жженый сахар. Он оглядел пол и удовлетворенно хмыкнул. Походило все это, конечно, на игры умалишенных, мрамор оказался густо исчеркан разноцветными мелками и буквально усыпан кусочками ингредиентов. Особенно вызывающе выглядел сушеный крысиный хвост на пересечении третьего луча октаграммы и одной из сторон алого треугольника. Арман поискал глазами Сильена; тот молча сидел на принесенном табурете и следил за приготовлениями. Кроме них, в зале больше никого не было, старый Меркл ушел, как только убедился в полной непригодности Оракула, когда унесли испорченную куколку. – Идите сюда, льесс, – позвал Арман, протягивая руку, – осторожно, переступайте, вот так, да. Становитесь рядом. Мар повиновался, он разместился на пятачке пространства, обведенном белым мелом. Он был чуть ниже Армана, поэтому смотрел снизу вверх. – И что теперь? – Теперь вам придется держать меня за руки. – Не находите, что это выглядит, хм, странно? – Не смешите меня. Странно? При дворе-то? Я вас умоляю. Сильен поморщился: – Ну, знаете, я за таким делом пока замечен не был, у меня жена, дети, внуки уже… – Рад за вас. – Арман даже улыбнулся – эк Сильена проняло! – Сейчас я активирую заклинание и мы с вами окунемся в воспоминания Вечной королевы. Все, что мы с вами там увидим, должно будет остаться между нами, вы согласны? Сильен кивнул, потом все-таки взял Армана за руки. Пальцы у Сильена оказались прохладными и шершавыми. – Зал охраняется? – тихо спросил Арман. Сильен кивнул. – Что ж, тогда приступим. Арман прикрыл глаза, стараясь не думать о Леоне, не вспоминать ее шелковую кожу, ее мягкие, такие податливые губы. Нельзя, не сейчас.