Ночью в управлении было тихо и как-то… уютно, что ли. Мне нравились ночные дежурства, особенно когда они не заканчивались вызовами. И я была одной из тех немногих, кого полностью устраивало, что старшие эксперты дежурят наравне с младшими. Впрочем, сегодня мне не повезло — вызов все-таки прозвучал, да еще и почти под утро, когда я уже готовилась отправиться домой – отсыпаться, отъедаться, отмываться и прочие «от» и «ся». И, как назло, происшествие случилось по адресу, прикрепленному к шестому отделению стражи. Я прибыла на место, с ледяной невозмутимостью кивнула на приветствия старых знакомых, выслушав указания — третий этаж, восьмая квартира. И сцепила зубы, готовая ни словечком, ни жестом не выдать, насколько мне тяжело находиться в одном помещении с Вольфгером. Второй пункт плана пока что с треском проваливался. Вот только в квартире меня встретила не хмурая, непробиваемо-невозмутимая физиономия вервольфа, а круглое бородатое лицо Руперта Коста. — Вечер добрый, мастер Алмия. У нас тут некий артефакт избыточно сработал, несколько пострадавших, владелец уверяет, что это просто нагреватель, но… — Где? — коротко бросила я. — Там, в дальней комнате. Я вас провожу, осторожнее тут… — Благодарю, сержант, — механически произнесла я, когда мужчина указал на разбросанные по полу обломки стены. — Лейтенант, — сверкнув глазами, поправил меня Кост. И было в его голосе какое-то веселье, пополам с чем-то еще, и смотрел он на меня при этом как-то странно. Завладев моим вниманием, он продолжил. – Теперь я лейтенант шестого отделения стражи, а сержант у нас теперь Драу, а капитан, стало быть, Риверсон. — Примите мои поздравления, — холодно произнесла я, хоть на этот раз невозмутимость далась с трудом. Но если этот бородач ждет, что я начну его расспрашивать и выпытывать, как и где теперь Вольфгер Лейт, то у меня для него плохие новости! Внутри все же плеснула злоба — как это понимать? Валлоу совсем страх потерял? Забыл уже наш славный разговор? Пусть мы с Лейтом и разбежались – это вовсе не значит, что мое слово ничего не стоит. А настроение у меня как раз подходящее, чтобы ввязаться в вооруженный конфликт со столичным индюком. По тому, как я отвернулась, Кост понял, что вопросов не дождется – но, кажется, не сильно расстроился, потому что продолжил тоном заправского рассказчика. — А капитана нашего ого-го как повысили, представляете? За «Волчье сердце» да в счет прошлогодних заслуг ему даже не майора, а аж сразу целого подполковника дали! И главой управления назначили. — Вместо Валлоу? — я все-таки не сдержалась, но изумление было сильнее – уж такую-то новость я бы не пропустила! — Ах если бы, — печально вздохнул Кост. — Не, капитана, то есть подполковника, простите, в Виелу направили. Тамошний глава как раз в отставку вышел пару месяцев назад, а новый, вроде как, не справляется, вот и… Виела-Виела… В голове кружились обрывки географических знаний. Виела находится неподалеку от Аргейдовых приисков. А Аргейдовы прииски в трех днях непрерывного пути. Далеко… В душе разыгралась буря. Я одновременно была зла на выкрутившегося и таки избавившего себя от капитана Лейта Валлоу, довольна, что с моей угрозой посчитались и поперек нее пойти не решились, и… И что-то еще. Что — я не могла точно сформулировать, но мысль о том, что Вольфгер Лейт уедет из Лидия в какую-то Виелу мне не нравилась категорически. Я тут страдаю, а он просто исчезнет?! Уедет — и все? И никакого больше второго пункта? Переходить сразу к третьему и жить припеваючи? Я выполняла привычную работу, но мысли мои были далеки от пострадавших, артефакта и вообще всего, что меня окружало. Они крутились, вертелись, скакали с одного на другое, но, когда спустя два часа я оказалась дома, я знала, что делать. На столе у Гидеона осталось заявление об увольнении. Как жаль, что все коробки с предыдущего переезда я уже повыкидывала! Ну ничего, в любом случае прямо сейчас можно будет забрать только самое необходимое, а остальное придется оставить в Лидии, пока я не найду себе в Виеле работу и постоянное жилье. Даже если мы не решим наши с Вольфгером разногласия – во-первых, я и без того знала, что уехать — самый простой вариант. И замуж прямо сейчас выходить не придется. Во-вторых… Одна только мысль о выражении лица вервольфа, когда мы пересечемся в Виеле, поднимала мне настроение до небывалых за последнее время высот. Я повытаскивала чемоданы, разложила их по всем доступным поверхностям и уже прикидывала, что взять в первую очередь, что во вторую, а что в третью, как меня заставил подпрыгнуть на месте оглушительный грохот в дверь. Я даже не сразу поняла, что это стучат. По звуку казалось — выламывают. — Эва, открой! — низкий глубокий рык и снова удар кулаком по дверному полотну. — Я знаю, что ты дома. Я застыла с блузкой в руках, которую крутила, пытаясь понять, есть смысл ее брать или все равно я скоро в нее не влезу. Вольфгер? Какая Бездна его сюда притащила? Пусть катится в свою Виелу, а меня не трогает! Настойчивый стук повторился. «Выломает же», — обреченно подумала я. — Не откроешь — выломаю! — сурово подтвердил голос за дверью. — Катись в Бездну, — пробормотала я себе под нос, слегка подправив первоначальное направление. Нет, он приперся и разговаривает со мной подобным тоном и угрозами?! Блузку все же оставлю. Лучше свитеров побольше наберу. И зима на носу, и фигуру они сильнее скрадывают… Последовавший за этим треск и грохот дали мне понять, что капитан, простите, подполковник Лейт тоже слов на ветер не бросает! Я не стала дожидаться, пока он ворвется в спальню и увидит царящий там разгром, вышла в гостиную одновременно с ворвавшимся туда вервольфом. — Ты что себе позволяешь?! — голос мой звучал ровно, с нужной долей гнева, льда и яда. Уникальное сочетание, личное достижение, никогда еще не подводившее. Рецептуру передам детям по наследству. Лейт — массивная фигура со сжатыми кулаками, словно готовая к бою — при моем появлении как будто наоборот, успокоился. Плечи чуть опустились, выражение лица разгладилось. Он окинул меня коротким взглядом с головы до ног, шумно выдохнул и спросил так спокойно и невзначай, как спрашивают о погоде за окном. — И когда ты собиралась мне сказать? Может быть, по его голосу и нельзя было понять, как именно он воспринял новость – но вот выломанная дверь зато рассказывала об этом очень красноречиво! Мое милосердие меня погубит, надо было и правда гоблина убивать, а я «всего лишь» натравила на его лавку все известные мне проверки… Вольфгер терпеливо ждал ответ, пока я проматывала это в голове и подбирала слова. Когда-когда… — Когда мы начнем разговаривать. — А у тебя было подобное в планах? — хмуро и ядовито уточнил вервольф. Я оскорбленно поджала губы. — Представь себе, да! А потом пересекла комнату, подхватила со столика блокнот, так и валяющийся на нем с того самого вечера, когда я узнала о ребенке, и торжественно вручила вервольфу доказательство. Сомневается он! Он что думал, что я тут рыдаю в отчаянии? Что он одолжение мне своим визитом делает? Явился спасать девицу в беде? Обойдется. У меня все под контролем! Вольфгер изучил мой список внимательно. Очень внимательно, и куда больше времени, чем нужно было, чтобы пробежать глазами несколько скупых строчек. А потом вдруг выдал, неожиданно тоненьким, кривляющимся голоском: — Папа, папа, а как ты узнал, что у вас с мамой будет ребенок? И сам себе ответил низким саркастическим басом: — Мне дядя-гоблин сказал. — А мама что в это время делала? — А она тебе как раз другого папу выбирала! Моя выдержка, и так изрядно потрепанная последней парой недель, треснула. Я вспыхнула и совершила то, что Элисавифа Алмия в здравом уме и твердой памяти не совершила бы никогда в жизни — бросилась на Лейта с кулаками. Я даже не благородную пощечину ему влепила, нет! Я просто замахнулась и принялась колотить по серой шерстяной — и свитер этот дурацкий опять! — махине, куда попаду — по груди, по плечам, по рукам, осторожно попытавшимся меня перехватить. Лупила самозабвенно, с полной отдачей процессу — за все. И так увлеклась, что даже не заметила, как так получилось, что для размаха почти не осталось места и что я уже прижимаюсь к теплой шерсти щекой, и уже не столько бью ее, сколько царапаю, цепляясь, а моя макушка придавлена тяжелой головой, и по спине скользит ладонь, поглаживая меня, как кошку. «Мерзавец! Свинья он, а не волк!» — подумала я и крепко зажмурилась, уткнувшись лбом в твердую грудь, пытаясь удержать слезы, но уже зная, что безуспешно. А и пусть! Не зашибу, так утоплю негодяя! Негодяй топиться отказывался. Он обнял мое лицо ладонями, заставляя вскинуть голову, и поцеловал, не дав даже всхлипнуть. И я целовала его в ответ — привстав на цыпочки, прижавшись всем телом, вцепившись в него и чувствуя, как меня отпускает напряжение, поселившееся внутри, не дающее расслабиться ни на мгновение, с самого бала. Я таяла и плыла. И мне было хорошо. Так хорошо, как не было уже давно. А может даже и еще лучше, потому что теперь я окончательно понимала, насколько я по нему соскучилась. Насколько мне без него было плохо, больно и страшно. И когда Вольфгер оторвался от моих губ, я не упала без сил от благодатной опустошенности и непривычной легкости во всем теле только потому, что он продолжал крепко меня держать. — Первый пункт есть, второй есть, — произнес Лейт, изучая мое лицо, отводя с него волосы, зарываясь в них пятерней. — Давай с третьим разберемся. Ты выйдешь за меня замуж? «Куда я денусь?» — обреченно проворчало подсознание. — Нет, если ты собираешься жениться на мне только из-за ребенка, — отрезало сознание, которое я еще не до конца растеряла. — То есть ты согласна «только из-за ребенка» идти замуж за любого, кроме его отца?! — возмутился Вольфгер. Формулировка была интересная. Я покрутила ее, прикинула и твердо ответила: — Да. Вольфгер закатил глаза. — Женщина, что у тебя в голове? — То же, что и у тебя — мозги, — надменно отозвалась я. — И они мне подсказывают, что договорные отношения достаточно неплохая вещь, если разумно подойти к выбору партнера.