Когда кровь перестала шуметь в ушах, я спохватилась. — Как твои ребра? — Да что им станется? — отмахнулся Лейт. И пока я гадала, это объективная оценка или обычная мужская бравада, и не пора ли вызывать доктора Лейпшица для принудительного освидетельствования, добавил. — Оборот, особенно экстренный, конечно, штука изнурительная и для организма затратная, но что хорошо — регенерируешь при этом, как бешеный. Туда-сюда обернулся — считай, кости срослись. Он кривовато ухмыльнулся. — Правда, есть нюансы. — Какие? — любопытно ухватилась за эту фразу я. Вервольфы — скрытники, о них не так много информации, кроме самого поверхностного плана. А тут такая шикарная возможность получить сведения из первых лап! — Есть опасность, что из-за оборота осколки сместятся, и кость придется ломать? — выдала я предположение, показавшееся наиболее логичным. — Да нет, — хмыкнул ценный носитель редкой информации. — Вот такого, кстати, не бывает. И переломы всегда встают правильно, и края ран сходятся наилучшим образом… — он пощупал голову, рана на которой и впрямь была уже почти не видна. — Вот только, чем обширнее повреждения — тем дороже телу дается оборот. Вольфгер сел на постели, спиной ко мне, и я ощутила приступ острого эстетического удовольствия. Что со мной делала эта спина — голая, широкая, массивная и в шаговой доступности от меня! А мой капитан тем временем потер шею, повел плечами (а-ах!) и буднично продолжил. — В полнолуние волку хоть луна помогает. А если луны нет — то всё на личной силе и на собственных резервах. Если их не хватит — можно и загнуться. — То есть, если бы то ушастое ничтожество умело колдовать получше, то я могла бы так и остаться в подвале, да еще и с трупом волка на коленях?! — негодование мое было просто безмерно. Подобный вариант развития событий мне категорически не понравился. То есть — как это, загнуться? Тот подвал мне, прямо скажем, и без трупов не слишком был симпатичен! И пусть речь шла сейчас исключительно о гипотетических вариантах, я все равно чувствовала себя глубоко оскорбленной этой несостоявшейся подставой. Капитан честно попытался подавить смешок, но зря старался — я всё равно его услышала. — Эва, это при худшем раскладе из возможных. — То есть существуют и другие? — мрачно уточнила я, подозревая, что они мне тоже не слишком придутся по душе. — А как же! Если при переходе волк сильно поистратится, то организм просто заблокирует обратный оборот, да и все. Не навсегда, конечно — наешь запасов для трансформации, вернешься в человека. Или может случиться частичный оборот — тело форму сменило, а мозги в предыдущем состоянии заклинило. Но все это редкость… — Почему? — не отставала я, уже прикидывая, какому изданию я эти сведения продам и кого возьму агентом, чтобы не продешевить. — Потому что в большинстве случаев организм в принципе не запускает превращение, с которым ему не хватит сил справиться. Это привилегия самых отбитых! Я рассмеялась, а капитан, воспользовавшись этим, попросил. — Эфа, раз уж ты меня в простыне из квартиры не выпустишь — то принеси мне рубашку и штаны. И пока я пыталась осознать, как он меня назвал, бессовестный волчара усугубил. — Будь хорошей змейкой! Ну наглость!.. — Вы об этой реплике еще пожалеете, капитан! — вставая с постели, надменно сообщила я. И об этом человеке я беспокоилась! За него я волновалась, вызывая врача! Да я за него почти замуж вышла! Нет, Эва, такой питомец тебе в доме не нужен! Но как я ни старалась — вызвать в себе гнев или хотя бы возмущение никак не получалось. И если смех мне удержать удалось, то самодовольная улыбка так и норовила просочиться сквозь ледяную маску. Совершенно неприлично! Нечего его поощрять! Я прошла к гардеробу, прикидывая. Что именно уместно надеть, чтобы выглядеть сногсшибательно в присутствии любовника — но так, чтобы он не подумал вдруг, что я для него наряжаюсь. Вопрос был непростой, я не на шутку увлеклась — и потому не сразу сообразила, что молчание за моей спиной затянулось. Потом послышался такой звук, будто кто-то пытается с трудом втянуть воздух в сопротивляющиеся легкие… Я оглянулась, вопросительно вздернув бровь. *** Дракон был хорош. Здоровенный — от поясницы до правой лопатки. Талантливо и с любовью прорисованный, очень харизматичный. На мастерски выписанной физиономии явственно видно было выражение ехидное и насмешливое. Он извивался по молочно-белой спине, и петли хвоста зависли над ягодицами, а рогатая башка пристроилась чуть ниже шеи, на лопатке. Эта татуировка настолько не вязалась с образом безупречной и утонченной Элисавифы Алмии, девицы из хорошей семьи, что едва не сделала то, с чем не справились вчера бравые парни из подпольной мастерской — вервольф поперхнулся воздухом и за малым не отправился к праотцам. Мастер обернулась на звук, смерила его привычно-стервозным взглядом и отвернулась, а вытатуированная на ее спине рептилия так и продолжила ехидно скалиться — кажется, вся эта ситуация ее забавляла. — Что это? — осторожно спросил Вольфгер, с затаенным восторгом разглядывая рисунок (и всё, что ниже него). — Ошибки юности, — легко отозвалась Эва, и в голосе её, капитан готов был поклясться, звучала мечтательная ностальгия, а не сожаление. Вольфгер разглядывал когтистую крылатую тварь и испытывал чувство глубокого морального удовлетворения — он знал! Он знал, что под внешностью ядовитой, но насквозь благопристойной светской дамы, идеала и безупречности, скрывается та еще оторва! Впрочем, чувство глубокого удовлетворения сейчас в принципе касалось всего. Он чувствовал себя… сытым. Несмотря на все же слегка ноющие, особенно после «упражнений» ребра, несмотря на дикую усталость, сопровождавшую оборот, несмотря на грядущий аврал на работе — он был доволен, умиротворен и даже счастлив, как отлично побесившийся, а потом вдоволь откушавший волк. Впрочем, откушавший — это самое то определение. Лейт подозревал, что красное пятно на шее мастер еще не успела заметить, а то быть бы ему за это битым. Но стоило вспомнить этот укус, и кружащий голову запах, наложившийся на вкус нежнейшей кожи под губами и языком, как Вольфгеру хотелось сыто жмуриться, а еще лучше — повторить. Он не знал, что стало последней каплей — постель, в которой он проснулся, насквозь пропахшая сводящим с ума ароматом, спокойная забота стервозной принцессы или черта, которую она сама перешагнула, получая откровенное удовольствие от собственных прикосновений к его телу. Все вместе, наверное. Но сейчас Вольфгер ни о чем не жалел. А потому не удержался и дернул на себя Эву, которая только-только закончила одеваться и повернулась в сторону туалетного столика. Мастер по-девчоночьи взвизгнула, уперлась ладошками ему в плечи, попыталась вырваться, но куда там. И тогда она застыла — точеное изваяние, статуэтка из хрусталя. Обволакивающий аромат и щекочущие лицо взлохмаченные платиновые волосы, и дыхание на губах — жаркое, как поцелуй. — Вольфгер, пусти, — потребовала она, не делая, впрочем, повторных попыток вырваться. — Ты сам сказал, что тебе нужна одежда. — Откуда это? — он провел пальцами по гибкой спине, и женщина в его руках прогнулась, послушная прикосновению. — На предпоследнем курсе мы с подружкой решили сделать универсальную защиту. Многие племена самых разных рас использовали татуировки в подобных целях, но каких-то углубленных исследований на эту тему не было. А мы решили, что мы все расшифруем и все сможем. А поскольку мы такие умницы, то еще и сделаем это красиво! Ну и… облажались. — Да нет, великолепный дракон, — удивился вервольф. И Эва довольно хмыкнула, а потом потерлась носом о жесткую щетину. — Только бесполезный. Просто рисунок. Но избавляться было больно, страшно… и жалко. Все, пусти. Она выскользнула, на этот раз свободно, поправила одежду, волосы и вышла, бросив: — А ты пока, будь добр, придумай, что делать со всем тем мясом, которое я купила для волка. И капитан придумал. А еще позволил себе в кои-то веки отложить работу ненадолго — она все равно настигнет и очень скоро, но сейчас, под прикрытием оборота — можно. Чуть-чуть. И покинул квартиру Элисавифы Алмии он только после полудня, оставив мясо в духовке дожидаться еще и ужина. Впрочем, Вольфгер подозревал с довольной ухмылкой, что мясо будет ждать его куда меньше, чем хозяйка квартиры с исцарапанным паркетом. Возвращение к трудовым обязанностям у Лейта началось самым неприятным из всех возможных образов. Послание официальнейшего вида ему доставили на дом, еще пока он находился в волчьей шкуре. Письмо было — кто бы сомневался! — от любимого начальства, и в нем Валлоу, не стесняясь в выражениях, сообщал, что немедленно по выздоровлении капитану надлежит явиться пред его, начальства, ясны очи, чтобы получить утерянные оружие, казенный артефакт и личные вещи. И головомойку… От откровенно хамского тона послания сводило зубы, раздражение подскакивало до предела, а кулаки сжимались сами собой. Гормональный фон, изрядно взвинченный оборотом, приходил в норму неохотно. Это стало еще одной из причин, почему он решил отлежаться дома лишний денек, а не мчаться на работу сломя голову. Возможно, это была даже несколько более весомая причина, нежели ядовитая капитанская соседка. И даже — скорее всего. Ведь в госпоже старшем эксперте набралось бы от силы пятьдесят килограммов веса, а в трупе Джуниора Валлоу — далеко за восемьдесят… — А мы их допросили! — выпалил Руперт Кост вместо приветствия, когда капитан, получив все положенные пряники от начальства, ввалился в родной отдел. — Они сначала хорохорились, про права кричали, но потом Риверсон надавил и… — И отлично, — рыкнул вервольф, с тоской гадая, научится ли когда-нибудь этот обалдуй соблюдать дисциплину, субординацию или хотя бы банальную осторожность. — Я рад, что «их» допросили, а Риверс надавил. Сейчас поздороваюсь, пройду на свое место, и вы мне внятно доложите, кого именно «их», а Эд — чем именно давил. И я надеюсь, ради вашего общего и моего личного блага, что давил он не в прямом смысле. Кстати, Руперт, у тебя взыскание. Ты уже который раз вываливаешь следственную информацию, не заботясь о конфиденциальности. В прошлый раз об отношениях фигурантов узнала мастер Алмия, а она состоит в родственных связях с Корвинами. Сегодня — вообще любой посетитель, который пришел вместе со мной и ожидает за дверью…