После зыбкого перемирия с Японией Чан Кайши снова возобновил борьбу с КПК. В декабре 1936 года генералы Гоминьдана Чжан Сюэлян и Ян Хучэн похитили Чан Кайши в Сиане. Еще до инцидента в Сиане вокруг Ян Хучена и Чжан Сюэляна было много шпионов КПК, которые настраивали их против генералиссимуса. Фактически, целью лидеров КПК было убийство Чан Кайши. Однако Сталин потребовал через Дмитрова освободить генералиссимуса, поскольку он в то время являлся единственным человек в Китае, который мог хоть как-то противостоять японцам и тем самым обезопасить Советский Союз от японской угрозы. Мао Цзэ Дун был вне себя от ярости, что ему не дали поквитаться с заклятым врагом, но вынужден был подчиниться. Чан Кайши был освобожден и возвратился в столицу страны Нанкин, после чего согласился создать вместе с КПК единый фронт борьбы против японских захватчиков. С Советским Союзом был подписан договор о ненападении, после чего СССР начал оказывать финансовую и военную помощь Китайской республике. Признавая на словах главенство Гоминьдана в политической жизни Китая, Советский Союз по-прежнему поддерживал КПК. Даже в документах Политбюро не стеснялись использовать в отношении китайцев любимые эпитеты: «красные» и «белые». Ну, а когда это потребовалось, Сталин, дабы не злить японцев, свернул всю военную помощь Китаю. Коненчо, помощь Китаю была, но при этом нельзя забывать о том, что стоила эта самая «мудрая» политика нашей стране огромных денег, поскольку Сталин вооружал и поддерживал как националистов, так и коммунистов. Более того, он был не прочь заключить с Японией точно такой же акт, что и с Германией, и разделить с ней Китай точно так же, как он разделил с Гитлером Польшу. Понятно, что Алексей был далеко от столь многогранного освещения тех причин, по которым Япония не начала вону против Советского Союза, но в главном он был прав. Япония боялась… Глава XXII Ровно в назначенное время Алексей входил в домик, где находился 3-й отдел. Евгений был уже в кабинете Павлова. Поздоровавшись с гостем, Иван Владимирович сразу перешел к делу. — Завтра вы отправитесь в Чаньчун, — сказал он, и Алексей узнал, что им надлежало экспроприировать ценности у одного из самых богатых людей этого китайского города. А если называть вещи своими именами, то им надлежало этого самого «богатого человека» ограбить. Заметив удивление в глазах Алексея, Иванов прочитал ему целую лекцию об истинном положении дел. Алексей узнал, что Харбин был не только центром русской эмиграции, но и черным рынком, где торговали валютой, наркотиками, оружием и людьми. И это на самом деле было так. Контрабандная торговля, включая провоз опиума, золота, различных драгоценностей, имела широкое хождение на КВЖД. Опиум в Китай шел из Приморья, где корейцы и китайцы засевали маком огромные пространства, очищенные в Уссурийской тайге. В контрабандной торговле опиумом участвовали пограничные чиновники, железнодорожный обслуживающий персонал, полиция. Операциями по перевозке опиума ведали особые кампании, возглавляемые дельцами, среди которых были корейцы, еврейские предприниматели и старожилы-железнодорожники. Одними из самых крупных предпринимателей были кореец Пак и таинственный Арнольд Вульфович, «человек мира», как он сам говорил о себе. В известной степени он был прав, поскольку его настоящей национальности не знал никто. Опиум доставлялся со станции «Пограничная» в Харбин в паровозах, в вагонах с электрическими генераторами, в вагонах-ресторанах и в пассажирских, в которых за разборными стенками прятался контрабандный товар. Опиум доставлялся пачками по несколько фунтов, обернутых в свинцовую бумагу и в резиновую ткань, чтобы скрыть специфический запах. За доставку опиума платили от двух до пяти китайских долларов. Лица, ведавшие доставкой, заранее договаривались с чиновниками таможни и полицией, платя им вперед за пропуск «товара». Доставленный на место, опиум оценивался во много раз больше своей первоначальной стоимости, в результате чего, доставленный в харбинские опиумокурильни, он стоил многократно дороже, но продолжал неизменно пользоваться спросом. Само собой понятно, что подобные операции приносили огромные барыши всем участникам контрабандных сделок. Другим типом контрабанды были драгоценности, конфискованные советским правительством и направляемые через Маньчжурию на иностранные рынки. Провозом золота, драгоценностей, мехов, предметов искусства ведали люди, иногда тесно связанные с советскими агентами, часто служившие паровозной и вагонной прислугой. Обеспечением беспрепятственного провоза через границу драгоценностей и их продажей в Харбине ведали люди, тесно связанные с советскими учреждениями, регулярно поставлявшими товар из СССР, но не желавшие предавать огласке происхождение ценностей. Контрагентами ОГПУ в городе становились арендаторы вагонов-ресторанов и станционных буфетов, припрятывавшие передаваемые им драгоценности, а также ведущие переговоры о беспрепятственном провозе товара с китайской таможней. Традиционно привокзальные буфеты в Харбине принадлежали выходцам из Грузии. Многочисленные кавказцы, обслуживающие в вагонах-ресторанах, прицепляемых к транзитным поездам, следовавшим из СССР на юг Китая через Маньчжурию, были вовлечены в этот бизнес и обладали советскими паспортами, что облегчало им контакты с основными поставщиками товара из соответствующих советских учреждений. Средства за вывезенные и проданные за рубеж золото и драгоценные металлы использовались советской властью в ходе различных внешнеполитических операций, считавшихся важными с точки зрения деятельности Коминтерна. Когда не хватало «государственного» золота, советские представители без тени сомнения обращались к своим харбинским контактам — знаменитым в теневой среде харбинским дельцам — Аполлонову, Берковичу, Бесеновичу, Утвескому или Шихману. Последний, на выгодных для себя условиях, ссудил как-то раз советских представителей слитками золота для финансирования военных операций между конфликтующими китайскими сторонами, когда генерал Фэн Юйсян согласился на сделку с коминтерновцами ввиду того, что маршал Чжан Цзолинь не предложил ему ожидаемого объема золота в обмен на вооруженную поддержку. В той же мере все сказанное о Харбине относилось и к джургому ктиатйскому городу ЧАньчуню, вся «деловая» жизнь которого сосредотачивалась на контрабандной торговле опиумом и «живым товаром». Именно через Чаньчунь опиум шел из русского Приморья и с юга Китая в южную и северную Маньчжурию. Главными поставщиками опиума были корейцы и русские железнодорожники КВЖД. На этом деле наживались все. Японцы не только смотрели сквозь пальцы на торговлю опиумом, но даже не препятствовали существованию опиекурилок в китайском городе. Прежде всего, это было выгодно потому, что они сами получали приличные деньги за тайные сделки. Более того, именно таким образом китайцы уничтожали сами себя, а японцы в случае необходимости убирали неугодных им людей. Что же касается «живого товара», то спрос на европейских девушек был всегда велик. Особой популярностью они пользовались в расположенном на берегу Желтого моря курорте Циндао. Именно туда каждое лето заходили корабли американской тихоокеанской эскадры. Многочисленные шантаны и бары были полны американскими офицерами и матросами с долларами в карманах. И, конечно, им требовались девушки. Организовали поставку русских девушек несколько человек в Харбине, главным из которых был еврей Беров. Совершенно понятно, что среди русской молодежи в Харбине всегда находился какой-то процент мечтавших о «шикарной» жизни. Вот этим и пользовались торговцы «живым товаром». Они умели находить девушек из нуждающихся семей и принимались их соблазнять великолепной жизнью в Циндао, богатыми иностранцами и пр. Последней станцией, остававшейся в руках российской КВЖД, был Куаньчэнцзы в северной части города Чанчуня. Там паспорта проверяли русские, которым приходилось давать крупные взятки, но попадая в Чаньчунь «торговец» с двумя-тремя девушками уже ничем не рисковал и мог свободно ехать дальше. Эти поставщики «живого товара» зарабатывали большие деньги, так как за каждую девушку им щедро платили. Дело доходило до того, что в начале тридцатых годов британский консул в Харбине сообщал, что советские официальные лица и чиновники Восточно-китайской железнодорожной компании, которые путешествовали в служебных вагонах, везли с собой большие партии наркотиков. Их прятали за обшивкой вагонов или в дровах, которыми вагоны отапливались зимой. Наркотики также переправлялись через свободный порт Далянь в провинции Ляонинь. Для перевозки грузов широко использовались русские женщины, особенно еврейки. Им хорошо платят, в том числе комиссионные, в зависимости от веса груза.