— Неужели это все зрители? — Марина удивленно вскинула тонкую бровь и проявила мастерство по части обворожительной улыбки. Алексей Кравцов забыл про Розины ножки, Бусляр — про диагностику кармы, а Иван Перепелкин про электронный пасьянс. Все они, затаив дыхание, уставились на редкого очарования посетительницу. Комната до потолка наполнилась ароматом ее дорогих духов, которые окончательно одурманили мозги честных бизнесменов. Павел гордо выпятил грудь и, пропустив жену вперед, схватился за мобильный. Ему было достаточно просто гордиться. Сходить с ума по собственной жене, как все остальные, он не собирался. — Здравствуй, дорогая! — необычайно нежно поздоровалась Марина с Аленой и даже коснулась накрашенными губами ее бледной щеки. Потом удостоила остальных своим королевским вниманием: — Боже мой! Сколько тут потрясающих мужчин! Это же не политическая программа получится, а прямо показ достояния республики! Какая к чертям политика, все женщины прильнут к экранам, причем эрогенными зонами. Алена и не подозревала, что столь грубая лесть может действовать на мужчин с такой же несокрушимой силой, как на женщин. Все присутствующие в офисе мужики приосанились, слегка зарумянились и, конечно же, разулыбались: кто-то более смущенно, кто-то менее. Кравцов вдобавок поправил угол платочка, торчащий из нагрудного кармана. «Мастер-класс!» — восхитилась про себя Алена, наблюдая за тем, как Марина знакомится с каждым в отдельности: кивок головы, слегка сконфуженное «Марина», легкий вздох, робкий взгляд в глаза, потом куда-то в сторону, снова в глаза, но уже более смело, словом, к концу знакомства клиент был не только готов и поджарен, он пламенел от безудержного желания продолжить общение наедине. А она с легкостью переходила к другому. Сама же Алена так и стояла посреди комнаты, как древний дуб, к которому все уже привыкли до такой степени, что перестали замечать. — Как ты? — Марина наконец добралась до Лелика и сразу подняла его рейтинг в глазах остальных. (Еще бы! Он лично знаком с этой чаровницей, везунчик!) Лелик что-то невнятно ответил. — Я видела твой последний этюд, это потрясающе, — довольно громким шепотом восхитилась она. — Вы художник? — Кравцов не мог позволить, чтобы дама навсегда переключилась на другого. Алена только хмыкнула — она-то понимала расчет Марины. Теперь у Лелика будет на пять клиентов больше. А та закатила глаза, промурлыкав: — Художник, и еще какой! «Может, он снова взялся за малеванье под Гжель на женских телесах? С чего бы еще Марине с таким томным видом его рекламировать?» — Выставлялись? — поинтересовался Кравцов. Бусляр, напрочь забыв про карму, ловил ртом воздух, видимо, судорожно соображая, как присоединиться к беседе. — Его работы слишком интимны, чтобы выставлять их на всеобщее обозрение, — с многозначительным видом заявила Марина. — Это связано с мистическими образами? — наконец нашелся Бусляр. — Ничего подобного, — она одарила его обворожительной улыбкой. — Впрочем, женщина ведь действительно существо мистическое… — О-о! — это был всеобщий вздох вожделения. Аудитория буквально пала к Марининым ногам. Алена порадовалась, что среди присутствующих нет капитана Терещенко. Она бы не удержалась и разорвала эту соблазнительницу на куски. Не столько от ревности, сколько из зависти. — Женщины в пастельных тонах, акварель, чудо. Никаких голых форм, заметьте, но столько эротики. Даже мне, женщине, это понятно. — Я должен на это посмотреть, — решительно заявил Кравцов, по большей части обращаясь к Марине. — Ох, — та зарделась, — вам придется оценивать не только мастерство художника, но и мой талант натурщицы. — Вы позировали?! — во взгляде Бусляра пылало восхищение. «Натурщица» скромно потупила глазки, потом стрельнула призывным огнем из-под длинных ресниц в самое сердце Ивана Перепелкина — единственного, кто еще оставался более-менее равнодушным к разговору. На его лбу выступили мелкие капли пота. — А где можно увидеть ваши картины? — прохрипел Перепелкин. — Я не думал показывать, — Лелик поерзал на стуле. — К тому же из непроданных работ остался только портрет Марины. Но он еще не окончен… Его уже никто не слушал. Перспектива ознакомления с «Мариной в акварели» привела всех в экстаз. Тут же началось бурное обсуждение места и времени демонстрации. В результате договорились устроить вечеринку с презентацией портрета в студии художника через два дня. Никто даже не стал сверять свои планы — понятно, что, какие бы важные дела ни были запланированы на этот день и час, все они летят к чертям ради подобного мероприятия. В этот момент дверь снова распахнулась, и в комнату ворвался Леха Коновалов. За ним так же стремительно следовал Колян. Ребята приоделись к съемкам и, что удивительно, даже подстриглись. Теперь они выглядели вполне прилично и почти не походили на бандитов. Может быть, только чересчур рыжий цвет волос казался слишком вызывающим в обществе лысеющих и седеющих господ. — Ну, мы не опоздали? — переводя дух, обратился Леха к Алене. — В самый раз, — она даже удивилась, что спросили именно ее. Последние полчаса она чувствовала себя невидимкой. В этот момент ей пришлось горько разочароваться, потому что Леха перевел взгляд на Марину. — Здравствуйте, — та выполнила обряд знакомства по всем правилам. На Коновалова это произвело эффект лавины — он попятился, открыл рот и хлопнул глазами. «В этом он весь — простой, как хозяйственное мыло, — раздражаясь, подумала Алена. — Сейчас откроет пасть и ляпнет что-нибудь настолько неблагозвучное, что остальные примутся бить его по морде». И тут она впервые в жизни поняла разницу между женщиной из высшего общества и собой: Леха вытянулся в струну, изогнул шею в галантном поклоне и с почтением поприветствовал Марину: — Здравствуйте! «Господи! Какая же сила дана женщине! — в который раз удивилась Алена, вспоминая сцену в офисе. — Чтобы даже этот неотесанный Леха вдруг стал приличным человеком! Да что там Леха — Колян, и тот не смел вякнуть. Не то чтобы грубого слова, хмурого взгляда себе не позволили!» Ее собственное общение с бандитами оставило в ее душе весьма неприятный осадок. Особенно теперь, когда она поняла, что именно женщина диктует правила этого общения. В зависимости от того, как ее воспринимают, на какой уровень ставят, так себя и ведут. А ее поставили на уровень того самого «простого хозяйственного мыла», если обращались на «ты» и сдабривали разговор ругательствами. Конечно, чтобы не испытывать подобных унижений, проще всего вообще не вступать в диалог с бандитами и им подобными. Но ведь Марина вступила, и ее самолюбие ничуть не пострадало от этого. Умеет же выглядеть королевой так, чтобы все чувствовали ее царственность спинным мозгом. Тем временем камеры уже включились и съемки в студии шли полным ходом. А за десять минут до их начала в редакции появилась Валентина Титова, вся в черном, как и подобает вдове. Она обвела гудящий офис грустным взором, отыскала Алену и с достоинством кивнула ей. Потом взглянула на Марину. Тут самообладание ее почему-то покинуло. Глаза ее расширились, уголки губ скорбно повисли, а через весь лоб пролегла глубокая морщина. — Что-то не так? — Алена тронула ее за плечо. Титова прищурилась, посмотрела на нее задумчиво, вспоминая что-то, и тихо проговорила: — Словно Наташу увидела. Такой же тип… Мне почему-то кажется, что я встречала ее совсем недавно… — Марину? — не поняла Алена. — Нет, Наташу. — Валентина уверенно кивнула. — Наташу — последнюю девушку Титова. Помните, я вам говорила, что видела ее. Но тогда я говорила, что видела ее при жизни Андрея. Мельком видела, она осталась в моей памяти как образ. Да я ее и разглядеть-то как следует не успела, они мимо проходили… А сейчас почему-то такое странное чувство: вы и Наташа… Не могу точно охарактеризовать… «С ума сошла! Какое несчастье!» Алена взяла ее за руку: — Вы главное не волнуйтесь. Все равно это уже в прошлом. — Да-да… Но так странно. С чего бы вдруг подобные видения? Не могу вспомнить, где я могла ее встретить? Стоя за задником декораций и ловя ухом вялые разглагольствования политиков, Алена подумала, что нет ничего странного в том, что, глядя на Марину, Титова подумала о Наташе. Эти дамы действительно одного поля ягоды. — Ну что вы мне тут какую-то ерунду в нос суете! — зычный бас Налимова перебил ее размышления. — Что это?! Детский лепет какой-то, право слово! Студия разразилась хлипкими смешками. — Это документы, — ответил ему оппонент, — это доказательство того, что вы владеете счетами в западных банках. — Мы же тут пытаемся говорить о политической платформе, — ухмыльнулся Налимов, — а вы все о том же! Студия совсем развеселилась. Алена услыхала зычный гогот Коляна. «Интересно, почему Марина так заботливо повела себя по отношению к Лелику? И даже рядом с ним села. Смехотворное трио: Марина в центре, справа Павел, слева первый муж. Причем последнего она держит за руку. Неужели собралась менять мужей по второму кругу?» Страсти в студии накалялись. Горин перешел на нервный рык: — Хотите поговорить про недвижимость? Извольте. Вот, к примеру, господин Налимов. Не с вашей ли подачи некая фирма под странным названием «Га-рам» получила подряд на постройку отеля «Форум-палас» в центре Москвы? С какой это радости, хочется спросить? Ведь они даже в конкурсе проектов не участвовали? «Какая скука!» — скривилась Алена и нехотя поглядела в монитор, располагавшийся перед редакторским столом. Там как раз крупным планом показывали Марину. «Еще бы! Операторы тоже мужики! Так что теперь вся программа будет посвящена именно ей! Знали бы они все, включая и Лелика и Павла, и тех несчастных, которых она успела за полчаса заарканить в офисе, что она обо всех них думает!» Она ведь так и сказала, когда на выходе из редакции на краткий миг столкнулась с Аленой: шепнула, скорчив пренебрежительную гримасу, мол, все мужики — абсолютно рефлекторные создания. И мозговой центр, если даже допустить, что он у них существует, находится совсем не в голове. Вот в чем сила Марины, да и Наташи этой титовской: наверное, по умственному развитию они считают себя выше всех вместе взятых мужчин. И может быть, неспроста. Во всяком случае, они уверенно проводят свою теорию о превосходстве женщины в жизнь. И даже не задумываются, что может быть по-другому. А если они правы? Мужчины-то клюют на это! Клюют, и еще как! Алена, да и вообще многие женщины хотят видеть в мужчинах равноправных партнеров, стараются что-то им доказать. А тут, оказывается, все намного проще. Нужно давить на рефлексы, как с собакой Павлова: ночь — полночь, а слюна на звонок выделяется. Алена представила Вадима с капающей слюной, и ей стало тоскливо. "Неужели так все и обстоит на самом деле? Неужели все так просто: томный взгляд, улыбочка и сознание, что он заранее твой — вот и весь секрет женского совершенства? Зачем тогда что-то ему доказывать, заинтересовывать, увлекать? Что же тогда любовь? Нет! Ее любовь и любовь Маринина — две абсолютно разные вещи. В Марине нет ни капли искренности. Вот чем она так похожа на Наташу. Они обе из одного теста: те же приемы, тот же результат…" — А вы разве не покрываете некоторые фирмы? — ехидно спросил Налимов в студии. — Может, вспомним небезызвестную компанию «Дом»? — Давно пора! — крикнул Леха Коновалов, и зал взорвался дружными аплодисментами. — Итак, расскажу предысторию… — Налимов преисполнился достоинства. — Ну наконец-то я тебя нашел! — Знакомые руки обхватили ее талию, и холеная щека Кости Бунина коснулась ее плеча.