– Никто из Эмити-Фолз не стал бы убивать этих людей. – Может, убийцы были не отсюда. Мы вздрогнули от резкого стука в стекло. Сэмюэль махнул рукой. – Спокойной ночи, Уитакер. И еще раз с Рождеством. Он кивнул и ушел. Мы помолчали. – Но Сэм видел волков… – возразила я, провожая взглядом своего близнеца. Уитакер откашлялся и тихо хмыкнул, соглашаясь со мной. – Сознание, пережившее потрясение, может много чего увидеть, но я говорю тебе, Эллери Даунинг, в этих соснах нет никаких чудовищ. – Что мне сказать Сэму? – Ничего. Ты… ты не чувствуешь опасности с его стороны? Как думаешь, он не может навредить тебе или твоим сестрам? – Конечно нет! – в ужасе воскликнула я. – Конечно нет, – с намного меньшей уверенностью повторил он. – Просто… Будь бдительна. Береги себя. Уитакер бросил взгляд в пустое окно, потом шагнул ко мне и с жаром прижался губами к моему лбу. Мне хотелось насладиться нежностью и теплотой, но я почти ничего не почувствовала. – Я зайду вас проведать через несколько дней, – пообещал он, прежде чем скрыться за пеленой снегопада. 23 Сэмюэль поскреб вилкой по тарелке, собирая последние крохи овсяной лепешки, приготовленной мной на завтрак. Без сахара, сиропа и корицы она стала практически несъедобной, но Сэму как будто было все равно. Он облизнул губы, смакуя безвкусную лепешку, и покончил со своей порцией раньше, чем я успела раздать тарелки остальным. Сейди поморщилась, когда я положила лепешку ей на тарелку. – Опять? – Опять, – кивнула я. – А нет чего-нибудь… – Она не договорила, так и не придумав ничего, что могло бы спасти такой завтрак. – Давай мне, если не хочешь, – сказал Сэм, протянув вилку через стол в следующую секунду после того, как мы прочитали утреннюю молитву. – Сэм! – воскликнула я. Сейди пронзительно взвизгнула. – Что? – возразил он с набитым ртом, сунув в рот почти половину лепешки. – Она же сказала, что не хочет. – Нет, я такого не говорила! – завыла Сейди. – Ну тогда забирай, – ответил он, бросив остатки обратно ей на тарелку. Сестренка оттолкнула ее от себя: – Теперь я не буду! – Возьми мою, – велела я, отдавая ей свою тарелку, лишь бы прекратить вопли. Я проснулась с тупой болью в голове, а от этой ругани она только обострилась, превратившись в жуткую мигрень. Я надавила на голову кончиками пальцев, но ничего не помогало. – В кладовке остался последний кусочек имбиря, – сказала Мерри, заметив мои мучения. – Я сделаю чай. – Я хочу чаю! – оживилась Сейди. – Тогда пойдем со мной, поможешь. Ты порежешь имбирь, а я вскипячу воду. Сейди предупреждающе наставила палец на Сэма: – Не ешь лепешку Эллери. Это мое! Они ушли на кухню, и в комнате наконец воцарилась блаженная тишина. Сэм ковырял остатки лепешки, отнятой у Сейди, неторопливо доедая добычу. – Не выспалась? – спросил он. Прощальные слова Уитакера полночи крутились у меня в голове, затмевая сознание сомнениями и страхом, рисуя дикие, страшные картины. Мне удалось заснуть лишь к раннему утру, но даже тогда меня не оставляли кошмары. Высокие сосны, нависающие над разоренным лагерем. Вопли ужаса. Две яркие точки, которые я в первый момент приняла за серебристые глаза чудовища. Но когда присмотрелась, то поняла, что это лунный свет отражается от капель крови на лице моего брата. А в руке у него нож. Уитакер ошибался. Иначе и быть не могло. Другого объяснения я не видела. В его догадке о том, что наших людей убили не звери, а человек, не было никакого смысла. Это неправда. Человек не способен на… У меня застучало в висках. Я не знала, что случилось с обозом. Никто не знал, кроме Сэма. Мы все опирались на его рассказ. Никакого другого достоверного источника у нас не было. Все слишком боялись волков, чтобы пойти и проверить. Волков, которых, по словам Уитакера, в лесу давно не было. – Эллери! – позвал Сэм, все еще дожидаясь ответа. – Извини, я задумалась. – Ты все утро о чем-то думаешь. – Мне показалось или в его тоне послышались обвиняющие нотки? – Просто не выспалась. – Наверное, в следующий раз Уитакеру лучше не задерживаться у нас допоздна. После его ухода я сам долго не мог заснуть. Я стиснула зубы, не зная, рассказать ли мне о своих тревогах или промолчать. – Очень мило с его стороны вернуть тебе нож, – произнесла я, выбрав нечто среднее. – Ты наверняка рад, что он снова у тебя. Сэм хмыкнул, соглашаясь, но потом нахмурился. – Я его не понимаю. Как можно так спокойно жить в лесу, зная, что там рыщут эти твари? Да еще и специально сходить на то место… – Он покачал головой. – Не думаю, что Уитакер специально ходил туда. Он просто проверял капканы. – Это он так говорит, – фыркнул Сэм. – В любом случае тебе-то какое дело? – Я словно надавила на больной зуб, расшатывая и подталкивая его, проверяя, сколько он еще продержится, прежде чем выпасть. Я понимала, что добром это не кончится, но не могла остановиться. – Просто мне это не нравится. Пусть не сует свой нос в дела, которые его не касаются. В этом городе он никто. Он не знал этих людей. – Кажется, я издала какой-то звук, который ему не понравился. – Что? Говори уже, Эллери. Я же вижу, ты явно себя накрутила. Выкладывай. – Да просто… Не понимаю, почему тебя это так злит. То, что он был возле лагеря… Боишься, что он увидел там что-то не то? – В каком смысле? – прищурился Сэм. Я провела пальцами по столу и покосилась на кухню, чтобы понять, подслушивают ли сестры. Мерри стояла рядом с Сейди и показывала ей, как нарезать имбирь тонкими ломтиками. – Не знаю. Просто ты ведешь себя так, будто тебе есть что скрывать. – Есть что скрывать? Это что же, к примеру? – Что случилось на самом деле, Сэм? Как ты спасся от этих чудовищ, когда остался совсем один? Я не… не понимаю, как ты сбежал. Тебе нечем было защититься. У тебя даже ножа не осталось. Он удивленно заморгал. – Я же рассказал тебе, что произошло. – Да. Большую часть. – «Большую часть»? – ощетинился Сэм. – А что еще ты хочешь услышать? Как хрустела грудная клетка Джозефа Абернати, когда его разрывали на части? Какого цвета у него были внутренности? Как он звал маму? Я отвернулась, поморщившись от вставших перед глазами картин. – Нет! Конечно, нет! – Тогда что, Эллери? Что ты хочешь знать? – Он перегнулся через стол.