– Не знаю. Я подумаю. – Джонси ведь гонками зарабатывал? Я уверена, он найдет другое место и все будет как раньше, – утешаю я, стараясь сохранять оптимизм. – По крайней мере у тебя есть четыре тысячи долларов. Ты сможешь продержаться какое-то время. Эйден смотрит на меня задумчиво и довольно серьезно. – Нет, их нет. – Ты потерял деньги вместе с телефоном? Вот черт, Эйден. Пожалуйста, не говори мне, что ты потерял четыре тысячи, которые выиграл у Райана, и четыре тысячи, которые ты поставил. Может, копы уже уехали, и мы можем поискать… – Амелия, – прерывает Эйден нарастающую тираду. – Я не терял деньги. Они здесь. – Он достает два конверта – один со своими четырьмя тысячами, другой – с деньгами Райана. – Тогда что ты имел в виду, говоря, что у тебя нет денег? Он кладет свой конверт обратно в карман, а второй передает мне. – Это твои деньги, – заявляет Эйден, побуждая меня принять конверт. Я неуверенно протягиваю руку и смущенно беру деньги. – О чем ты говоришь? – Единственная причина, по которой я соревновался с Райаном, заключалась в том, чтобы получить с него деньги за нанесенный твоей машине ущерб. Они твои, – искренне говорит Эйден. Взгляд его напряжен. Эйден отдает мне четыре тысячи долларов? Свой выигрыш? Деньги, ради которых он рисковал собственными накоплениями? – Я не могу их принять. – Я резко протягиваю руку, ожидая, что он заберет конверт. Эйден смотрит на мою руку, затем переводит взгляд на меня. – Можешь. – Нет, Эйден, я не могу. – Я бросаю конверт ему на колени, раз он не собирается его принимать. – Считай, что это плата за новые шины и покраску. А еще за эвакуатор, механика и быструю помощь. Эйден, подняв конверт, упрямо бросает его обратно мне на колени. – Я говорил тебе, что ребята были у меня в долгу. Мне их услуги ничего не стоили. Сердце сжимается в груди от чувства вины и сожаления. Эйден так честен и искренен со мной, а я ничего не сделала, чтобы заслужить столь хорошее отношение. Теперь я бросаю конверт ему на колени. – Нет, Эйден. Я не заслуживаю этих денег. Они – твои. Ты соревновался с Райаном, рисковал своими деньгами, чтобы одолеть своего врага, а не моего. Он поднимает конверт и бросает обратно. – Я же говорил тебе… – Мне не нужны деньги. – Я снова отбрасываю его от себя. – Но я хочу, чтобы ты… – Эйден вновь кидает конверт. – Я не возьму. – Я бросаю его обратно. Устав от перепалки, Эйден крепко берет меня за правое запястье, приближает его к себе, вкладывает конверт мне в ладонь и смыкает пальцы. – Они твои, – заявляет он низким голосом, не оставляя места для спора. Мы находимся очень близко друг к другу – настолько, что я вижу темные ресницы, обрамляющие серые глаза, и чувствую, как вкусно он пахнет. Почему я не могу быть обычной девушкой, а не той, которая вынуждена скрывать, кто она на самом деле, спасать свою жизнь и лгать тем, кто ей больше всего дорог? Почему я не могу наслаждаться отношениями с Эйденом, не коря себя за постоянную ложь? Почему каждый раз, когда Эйден называет меня Амелией вместо Теи, у меня разрывается сердце? Как бы я хотела услышать свое настоящее имя из его идеальных уст. Боже. Возьми себя в руки, Амелия. Ты говоришь, как какая-то влюбленная… Нет. Нет. Нет. Нет. Держись подальше от этого слова. Я вдруг осознаю интимность нашей позы – то, насколько мы близки. Во время спора моя правая нога оказалась перекинута через его левую. Его теплая ладонь крепко обхватила мое запястье и прижала к своей груди, а мое лицо находится всего в нескольких сантиметрах от его лица. Взгляд Эйдена перемещается на мои губы, а затем снова поднимается и держит мои глаза в заложниках. Я чувствую, как учащается мой пульс, как дыхание становится неровным. И вот я не могу думать, не могу дышать. Сердце никогда в жизни не билось с такой скоростью, и все потому, что Эйден целует меня. Эйден целует меня, и весь мир как будто исчезает. Все тревоги, проблемы и заботы тают от мягкости его губ. Все вокруг перестает существовать, и я сосредотачиваюсь на теплом, покалывающем огне, исходящем от его прикосновений и распространяющемся по всему моему телу. Я чувствую его сильные руки на талии, притягивающие меня ближе; его язык скользит по нижней губе, и я практически таю. Я никогда не ощущала ничего подобного и не хотела чего-то с такой силой. Меня никогда так не целовали. Сердце в груди не может решить, хочет ли оно остановиться или ускориться. В глубине сознания я ощущаю раздражающий толчок, напоминающий мне, что не имею права чувствовать радость. Я не имею права быть счастливой. Неохотно я отстраняюсь, чтобы посмотреть на Эйдена. – Отлично. Раз уж ты привел такой прекрасный аргумент, я оставлю деньги себе. Но я не буду их тратить, – шучу я, чтобы нарушить напряженное интимное молчание. Эйден смеется, отпуская меня, и я с сожалением убираю ногу с того места, где она мирно лежала. – Это твои деньги – ты можешь тратить их на все, что захочешь, – говорит он. – Я найду способ потратить их на всех нас. Это будет награда за то, что мне пришлось иметь дело со всей этой драмой. Как бы ни хотелось остаться здесь и целоваться с Эйденом всю ночь, уже поздно, и я устала. Мы желаем друг другу спокойной ночи, и он напоминает мне, что моя машина будет готова к утру понедельника. – Еще раз спасибо, Эйден. Он спускается по ступенькам крыльца и медленными шагами направляется к машине. – Увидимся, Амелия. Стоя на крыльце с конвертом в руке, я обнимаю себя руками, внезапно почувствовав сильный холод. – Ты уверен насчет денег? – спрашиваю я еще раз, чтобы убедиться в его решении. – Да. Эйден разворачивается и идет к машине, пока я стою на месте и смотрю ему вслед. Он доходит до двери, открывает ее, но вдруг останавливается. – Не забудь подготовиться к тесту по математике. Он в понедельник, – напоминает Эйден с очаровательной ухмылкой. Я улыбаюсь ему в ответ. – Как я могу забыть? Глава 20 Всю ночь и все утро я ощущала себя так, будто парила на девятом облаке: Эйден умеет разбудить во мне калейдоскоп чувств. Ради всего святого, он выиграл для меня четыре тысячи долларов! Витая в облаках из-за эмоций, вызванных Эйденом, я провожаю Шарлотту и лечу дальше по дому. – Амелия! – зовет мама из кухни, явно чему-то не радуясь. Я замираю, закатываю глаза, уловив неодобрительный тон. – Иди сюда, – нетерпеливо кричит она. Вздохнув, я иду на кухню. Мама стоит со скрещенными руками и строгим выражением лица. – Ты поздно пришла. Где ты была всю ночь? – На улице, – бесстрастно отвечаю я. Мама громко выдыхает, явно расстроенная. – Во сколько ты вернулась домой?