Улыбаюсь. Наклоняюсь к уху. — Люблю, — шепчу в него. — Я тебя люблю. — Ты не болен? — вдруг спрашивает она и внимательно смотрит на меня. — Почему? — хмурюсь я. — В последний раз, когда ты говорил это, ты был в бреду. Серьезно смотрю на нее. — Тогда в больнице, — поясняет она. — Ты тоже сказал, что любишь меня. Но врач сказал, что ты в бреду и несешь не весть что. — Он дурак, — твердо произношу я. — Я всегда знаю, что говорю. А она почему-то смеется в ответ. Надо мной? Тяну вниз с нее шорты. — Что ты делаешь? — возмущается она и легонько бьет меня по рукам. — Хочу доказать, что люблю тебя, — шепчу я и, сняв с нее лифчик, утыкаюсь в грудь. С жадностью вдыхаю ее аромат. С самой первой встречи я подсел на него. И потом, я мог легко узнать его даже с закрытыми глазами. — Лис, — языком провожу в ложбинке и касаюсь ее губ. — Ты такая вкусная. Целую. — Я так трахнул бы тебя, что ты встать не смогла бы, — хриплю ей в губы. — Но знаю, что нельзя. Потом вдруг одна мысль посещает меня и не дает покоя. Немного приподнимаюсь и серьезно смотрю на нее. — Лис, ты бы скрыла от меня беременность? Моего ребенка? Ты смогла бы? — А он нужен тебе, Арман? — также серьезно спрашивает она. — Аборт я делать не буду. — Ты так обо мне думаешь? — встаю полностью и сажусь на кровать, обхватывая голову руками. — Ты за меня все решила? — Тебя не было очень долго, — слышу, как она тоже приподнимается и садится. — Я была одна. Там, Арман. Где солнечный свет попадает через решетку. Если бы хотя бы адвокат сказал, что это ты… А так, я чувствовала, что одна… — Он не мог сказать, — говорю я, опуская руки, но взгляд все еще устремлен в пол. — Я не мог признаться. Отец мог в желании наказать меня причинить тебе еще больший вред. — За что, Арман? За что? Почему он так со мной? — Дело не в тебе, Лис, а во мне. Замолкаю. Она тоже молчит. — Всё не так, — говорит с грустью в голосе. — Всё не так… — Это же мой ребенок, Лис. Мой, — возвращаюсь я к своему вопросу. — А ты хотела скрыть от меня. Спрятать. Как бы ты жила с этим? Оборачиваюсь и вижу, как слезы катятся по ее щекам. Она тихо плачет. Подползаю к ней и прижимаю к себе. — Прости меня, Арман, — вдруг шепчет она. — Прости. Я запуталась… Думала, так будет лучше… Для ребенка… Для меня. И для тебя. Утыкается носом мне в грудь и ее слезы смачивают мою кожу. Она такая маленькая. Хрупкая. Беззащитная сейчас. Как я мог так раньше поступать с ней? Чудо, что не сломал ее окончательно. Как бы я жил без нее? Она отрывается и поднимает на меня взгляд. — О чем ты думаешь? — спрашивает, шмыгая носом. — О тебе, — честно признаюсь я. Беру ее лицо в руки и притягиваю к себе. Опять целую. И накрывающее меня сейчас возбуждение полностью сносит все остальные чувства: и вины, и жалости. Я просто хочу ее. До искр в мозгу. Хочу и все. Кладу ее опять на кровать и жадно целую каждый сантиметр тела. Руками сжимаю груди. Твердые соски уже упираются мне прямо в ладонь и я натираю их. — Арман, — Лисенок пытается встать. Но я не даю. С силой целую ее. Не отрываясь, рукой подцепляю трусики и одним движением стягиваю их. Сразу же касаюсь ее там, между ног. Как только мой палец скользит между складочек и аккуратно проводит внутри них, Лисенок стонет и выгибается в спине. Приподнимаюсь и наблюдаю за ней. Она этого не видит, так как лежит с закрытыми глазами, запрокинув голову. Пальцами ласкаю ее, удерживая второй рукой за талию. Пока не касаюсь самой чувствительной точки. Обхожу ее. Лишь случайно задевая. И каждое такое касание сопровождается стонами. Опять легонько дотрагиваюсь и Лисенок сама кладет свою руку на мою и надавливает. Я бы еще помучил ее, но сам сгораю от нетерпения. Мне страшно подумать, сколько я не трахался. Начинаю ласкать клитор. Он уже упругим бугорком выпирает из складочек. Такой горячий и отзывчивый. — Почему ты так сопротивлялась, Лисенок? — шепчу, наклонившись. — Нас же обоих ведет друг от друга. Все могло бы быть иначе, если бы ты сразу согласилась. Если бы… С этим словами я сильнее надавливаю и она вскрикивает. Накрываю ее рот. Хочу поглотить ее крики и стоны. Не отрываясь от губ, быстро расстегиваю ремень, джинсы и спускаю их вместе с бельем. Когда член касается ноги Лисенка, она распахивает глаза. Освобождается от моих губ и смотрит на член. Я пальцами провожу между складок. Собираю смазку. И потом размазываю ее по стволу. Лисенок не отводит взгляда. Встаю на коленях у нее между ног и за бедра подтягиваю ее к себе. Аккуратно приставляю головку ко входу. Тяжело выдыхаю. Сука. Дай мне силы не растерзать ее. Этот раз должен быть особенным. Она впервые показывает мне, что тоже хочет. И о ребенке нельзя забывать. Поэтому я медленно толкаюсь в нее. Плавно, не рывками, как обычно. Зайдя на половину, останавливаюсь. Пытаюсь успокоиться. Но член в нетерпении как будто сам протискивается глубже. Из меня вырывается рык, как только я полностью оказываюсь в ней. Узко. Горячо. Бархатно. Там столько смазки, что каждое следующее проникновение сопровождается хлюпаньем, хотя они все такие же плавные. И в этом тоже есть свой кайф. Я не привык к такому сексу. Но сейчас меня накрывает гораздо больше, чем при резких рваных движениях. Я держу Лисенка за бедра и насаживаю на себя. Немного отвожу от себя и опять до упора. Особое наслаждение доставляет касание яйцами ее нежной кожи. Я не в силах удержаться, трусь ими о ее зад, не вынимая члена. Перевожу взгляд на блестящий от смазки член и немного ускоряюсь. Лисенок хватает меня за руки и впивается в них ногтями. Прогибается, увеличивая угол проникновения.