Мама говорит, что это она самая, раз я готов на такие поступки ради женщины. Ради одной единственной женщины. Мне хочется поделиться этим новым чувством с Лисенком. Но как? Ее номер до сих пор не отвечает. А потом вообще выдает сообщение, что абонент заблокирован. Отцу звонить бесполезно. И я беспомощно жду разрешения всех вопросов, чтобы сразу же купить билет и улететь. К ней. Теперь уже навсегда. В один из вечеров мои раздумья прерывает телефонный звонок. Звонит Марат.* — Арман, — он сразу же переходит к делу, — Лизу арестовали. Не верю в услышанное. Что за бред? За что? — Что ты такое говоришь? Как арестовали? — Я сам вот только узнал. Налоговые махинации, — отвечает Марат. — Что за бред? — произношу я уже вслух. — Пока толком ничего не понял. Но решил, что должен позвонить тебе. Вдруг ты не в курсе. — Ты правильно сделал. Спасибо, Марат. Что еще известно? 79. Лиза — Лисова! На встречу с адвокатом, — кричит конвойный в камеру и я нехотя поднимаюсь с кровати и иду на выход. — Вчера же встреча была, — говорю слабым голосом. У меня нет особого желания встречаться с моим адвокатом. На первой же встрече он ясно дал понять, что стараться для меня не будет. Что его оплачивает мне государство по самым низким ставкам. И приоритет он отдаст другим своим делам. К тому же, изучив мое дело, он безапелляционно сказал, что шансов у меня нет. Моя вина на лицо. Подпись свою я не оспариваю. Деньги ушли во время моего директорства. Так что… надо готовиться. И после услышанного мне стало уже все равно. Я не справлюсь. Мне не тягаться с теми, кто все это устроил. Хотелось плакать. Но не от обиды за себя. Нет. А от той безвыходной ситуации, в которую я вогнала другого человека. Человека, которого еще даже нет. Я была на втором месяце беременности… В кабинете врача СИЗО это прозвучало как приговор. Я обрекла своего малыша на рождение и первые годы жизни в тюрьме. Ни в чем неповинный малыш будет воспитываться за решеткой, изредка видя мать и никогда не увидев отца. Арман уехал. Он не узнал, что у меня будет ребенок. Его ребенок. Да и нужно ли ему это было? Не уверена, что я сказала бы ему, даже если бы он был тут, рядом. Это будет только мой ребенок. Каждый вечер я засыпала, обнимая живот. Боялась еще одного приступа. Как тогда. Врач сказал, что у меня угроза выкидыша и по-хорошему мне бы надо в больницу. Но об этом тоже должен ходатайствовать мой адвокат. А ему было не до этого. Поэтому я сама старалась беречь себя. Не нервничать лишний раз. Ни вступать в споры со следователем. Я просто текла по течению, понимая, что от меня уже ничего не зависит. Даже маме я не стала пока рассказывать эту новость. Потому что она стала нервничать бы еще больше. И это опять же отразилось бы на мне. Была ли я счастлива, узнав о своей беременности? Да. Я хотела этого ребенка. Я буду любить его за двоих родителей. И ради него я сделаю многое. Выдержу эту тюрьму. Этот срок. И вернусь к нормальной жизни. Равнодушно, опустив голову, вхожу в комнату для встреч с адвокатом. — Здравствуйте, — слышу незнакомый голос с сильным акцентом. Быстро поднимаю взгляд. Совершенно другой мужчина в дорогом костюме. И сразу видно, что иностранец. — Елизавета Андреевна, — говорит он опять на ломаном русском, — Вы не возражаете, если мы по-английски с Вами обсуждать будем? Конвойный как раз оставляет нас наедине. — Конечно, — соглашаюсь я и сразу перехожу на английский, присаживаясь на стул. — Здравствуйте, а Вы кто? Мужчина садится напротив меня и широко улыбается. — Я Ваш новый адвокат. Меня зовут Колин. Он протягивает мне визитную карточку. С удивлением обнаруживаю на ней название известной международной адвокатской конторы. — Но мне нечем Вам заплатить, — протягиваю визитку назад. — У меня нет таких денег. — Не волнуйтесь, — говорит он. — Мой клиент уже за все оплатил. — Кто? — сразу же выпаливаю я. Адвокат опускает взгляд на бумаги: — Я не могу Вам этого сказать. Клиент просил о конфиденциальности. Могу лишь намекнуть, что говорил он со мной тоже на английском языке. Слабо улыбается. — Ну, Елизавета Андреевна, давайте приступим к делу. У нас не так много времени. И он начинает подробно расспрашивать меня обо всех нюансах. Показывает какие-то документы. Делает заметки. Всю встречу мы проводим очень плодотворно. Гораздо эффективнее, чем с прошлым адвокатом. — Да, Елизавета Андреевна, если Вам что-либо нужно, не стесняйтесь, — говорит он в конце. — Я постараюсь принести Вам это. Как Ваше здоровье? Обдумываю, сказать ли ему о своей беременности, недолго. — Все хорошо, — отвечаю емко. — Мне пока ничего особенного не нужно. Мама приносит. — Хорошо. Я постараюсь почаще заходить к Вам. Если будут какие-либо просьбы, жалобы, не стесняйтесь. Говорите мне. Согласно киваю. Возвращаюсь обратно в камеру. Кто же этот клиент, который нанял для меня одного из самых дорогих адвокатов? И попросил молчать? Странно. И эта неизвестность пугает меня не меньше перспективы сесть за решетку. Успокоение дарят лишь слова адвоката, сказанные напоследок: — Я сделаю все возможное, чтобы вытащить Вас отсюда. Я просмотрел дело. У нас неплохие шансы. Мне надо получить кое-какую новую информацию. С этим словами и дышится вольготнее, даже несмотря на спертый воздух камеры СИЗО. Сижу и смотрю на решетку в окне. Солнечный свет пробивается сквозь нее. И мир уже не кажется таким мрачным. У меня появился шанс. Опять открывается дверь и конвойный опять обращается ко мне. — Лисова! Посещение! Но кто это? Мама была вчера. Я никого не жду. Да и не могут они впускать так часто ко мне посетителей. Кто же это?