— Дженаб. Нам надо поговорить, — отвечаю, стараясь выдержать его взгляд. Он молчаливо ждет от меня продолжения. — Все это… Понимаешь… — не могу найти нужных слов. — Пока не понимаю, Елизавета, но очень хотел бы понять, — его глаза сужаются, губы превращаются в одну тонкую линию. Надо собраться. Надо сказать. — Я не могу выйти за тебя замуж, — выпаливаю на выдохе и опускаю взгляд. Дженаб молчит. — Вчера я провела время с Арманом, — пытаюсь быть честной до конца. — Не должна была… — Арман улетел домой, — произносит Дженаб и я вскидываю на него взгляд. — Его там ждут. Он не сказал тебе? Опять опускаю взгляд и смотрю в стол. Не сказал. Но он не мог не знать, что летит домой, когда там… трогал меня… когда вез к себе домой… Он знал. Знал и просто опять получил перед отлетом то, что хотел. Какая же я дура! В отчаянии закрываю лицо руками. Нет, не для того, чтобы плакать. Для того, чтобы скрыться. Ото всех. 76. Лиза — Лисенок, — говорит мама и я вздрагиваю. Теперь это имя навсегда связано у меня с одним человеком. С тем, кто столько раз обманул меня. Столько причинил боли. — С чего это ты вдруг решила съездить к тете Оле? — спрашивает мама. Я и правда после разговора с отцом Армана решила уехать на какое-то время. Скрыться ото всех. Попытаться забыть. И вернуться. Уже без этого багажа проблем и страданий. Дженаб разрешил мне гасить задолженность частями, дав отсрочку до моего возвращения. Вообще, несмотря на наш разговор и мои признания, он многое позволил мне. Уволиться. Без последствий. Уехать. И… не выходить за него замуж. Он так неожиданно легко согласился на это, что я даже не поверила сначала. Но вздохнула с облегчением. Почти сразу же после разговора я заказала себе билеты. Тетя Оля, мамина сестра, живет на Севере. Далеко. Там меня никто не найдет. — Мам, — говорю я после завтрака, — я в офис. В последний раз. Там надо подписать документы на увольнение. Передать дела. Приеду и соберем вещи. Подхожу к маме и целую ее. — Мне что-то волнительно, дочка, — говорит она, кладя руку на грудь. — Мам, ты чего? — стараюсь улыбнуться. — Все хорошо будет. Я же скоро вернусь. Навещу тетю Олю и вернусь. — Я не из-за этого… — в голосе мамы и правда волнение. — А что тогда? — Не знаю. Какое-то предчувствие. Нехорошее. Ладно, не обращай внимания. Просто я накручиваю себя. Иди. Нам еще вещи собирать. Она целует меня и я ухожу. Мне надо просто забежать в отдел по работе с персоналом, подписать, что необходимо и я свободна. Надеюсь, что свободна. По крайней мере, физически — да. А от воспоминаний я тоже освобожусь. Обязательно освобожусь. Пройдя через пост охраны, замечаю в холле незнакомых мужчин. На посетителей они не похожи. И я раньше никогда их не видела у нас. Равняюсь с ними и слышу в спину голос охранника: — Это она. Оборачиваюсь, но тут же чувствую грубый захват чуть выше локтя. — Лисова Елизавета Андреевна? — спрашивает меня один из мужчин. Именно тот, который так бесцеремонно взял меня за руку. — В чем дело? — спрашиваю я. — Не понимаю. Отпустите! — Следственный комитет по городу Москве, — второй мужчина тычет мне в лицо какое-то удостоверение. Но я не могу разглядеть, что там. Теряюсь в догадках. Перевожу взгляд с одного на другого. — Так Вы Лисова Елизавета Андреевна? — повторяет вопрос мужчина. — Да, — говорю тихо. — А в чем дело? — Вы арестованы, — спокойно произносит он. — Пройдемте. И толкает меня к выходу. — За что? — сопротивляюсь я. — За уклонение от уплаты налогов. За заключение договоров с компаниями-однодневками с целью незаконного вывода денежных средств. Пройдемте. Там Вам все подробно объяснят. — Но я… — Все потом. Потом, — они толкают меня к выходу. Покорно иду. Меня сажают в автомобиль и куда-то везут. Когда приезжаем, мимоходом читаю табличку на здании «Следственный комитет по городу Москве». Значит, это не шутки?! Меня ведут в какой-то кабинет, где за столом уже сидит грузный мрачный мужчина. Он бросает на меня равнодушный взгляд и кивает на стул: — Присаживайтесь. 77. Лиза После разговора со следователем меня отводят в камеру. Я теряюсь от абсурдности ситуации. Какое уклонение? Тщетно я пыталась доказать следователю, что всего несколько дней была генеральным директором компании. Когда бы я успела уклониться? Но он положил передо мной неопровержимое доказательство моей виновности — подписанные мной договоры. С какими-то липовыми компаниями. Несуществующими по факту. По этим самым договорам были выведены очень приличные суммы. Мне такие и не снились. И, где теперь эти суммы, следователь и пытался выяснить у меня. Но что я могла сказать ему? Что подписала документы, не глядя? Что так толком и не вникла в свои должностные обязанности и доверилась опытным коллегам? Что проблемы в личной жизни застили мое сознание и я не отдавала себе отчет, когда подписывала эти документы? Кого это волновало? Точно не этого следователя. Он не поверил ни единому слову. Кивал с ухмылкой на все мои оправдания. — Мне полагается адвокат? — спросила я перед тем, как выйти вместе с конвойным. — Да, завтра придет. Государственный защитник. Если у Вас нет своего адвоката. У меня его, конечно же, нет. Я опять перебираю в памяти весь наш разговор, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Хоть какое-то спасение. Ну, должен же быть выход.