И я опять съеживаюсь. — С ним что? Его ты тоже любила? Мотаю головой. — А спала с ним зачем? Зачем терпела? Все. Больше сдерживаться не могу. Дорожки слез стекают по щекам. Вытираю их переданным платком. — У меня выбора не было, — говорю, немного успокоившись. — Что это значит? Но мне не хочется рассказывать ему о наркотиках. О кредите. Арман, все-таки, его сын. Поэтому молчу. — Не хочешь рассказывать? — он читает мои мысли. — Можешь не говорить. Я все равно узнаю. Опять молча пьет свой кофе. Моя чашка так и стоит нетронутой. — А сейчас кого любишь? Из них, — спрашивает, опять пристально глядя мне в глаза. Опускаю взгляд. — Правильно, — не дожидается ответа. — Ни один из них не достоин любви. Мальчишки. Они еще не наигрались. Смотрит в телефон. С кем-то переписывается. Я молчу сижу и жду. Не поднимая взгляда. Он заканчивает с телефоном и опять смотрит на меня. — Встретишь еще достойного. Забудешь про них. Все совершают ошибки. А ты еще молода. Он говорит это все, не сводя с меня взгляда. И опять тишина. Я так и сижу, вжавшись в плечи и натянув рукава свитера до пальцев. Как будто этот свитер сейчас мое единственное спасение. Моя защита. — И у меня для тебя есть предложение, — говорит господин Дженаб спустя несколько минут. — Только не отвечай сразу. Я дам тебе время подумать. И в это время не ходи на работу. Оформишь отпуск себе. Я дам указание в отдел по работе с персоналом. Считай, что я даю тебе время на принятие правильного решения. — Но какого? — не выдерживаю я. А он, наоборот, тянет. Отпивает кофе, глядя на меня исподлобья. Ставит чашку и вытирает губы. И все это проделывает очень и очень медленно. Потом поворачивается и смотрит в окно. — Тебя здесь ничего не держит, — не спрашивает, а говорит утвердительно. — И в офисе после случившегося лучше не появляться. То, что знают двое, станет известно и остальным. Молча слушаю и какое-то паническое чувство страха заполняет меня. — Я предлагаю тебе перевод. По работе, — он замолкает и переводит взгляд с окна на меня. — В Оман. В представительство компании в моей стране. Я вздрагиваю и распахиваю рот, чтобы отказаться, но он выставляет руку вперед, предлагая мне замолчать. — Не торопись, — говорит все также спокойно. — Это не навсегда. На год. Всего лишь год. Зато потом… Смотрит и улыбается. — После этого года ты сможешь перевестись работать в наш офис в Великобритании. Теперь уже я замолкаю сама. — Все просто, — он видит мое замешательство. — Отрабатываешь год в представительстве в Омане. Переводишься в английский офис и работаешь там, пока не захочешь уволиться. Не видишь ни Антона, ни Армана. Они оба остаются в Москве. — А мама? — первое, что приходит мне в голову. — Что мама? Возьмешь ее с собой, — просто говорит он. — Или оставишь здесь и будешь помогать деньгами. После этой фразы опять повисает долгая пауза. Я не могу сосредоточиться на мыслях. Слишком все неожиданно. И как-то… странно. — Понимаю тебя, — господин Дженаб как будто опять читает мои мысли. — Это все сложно сразу понять и принять. Вот для этого я и даю тебе время. Подумать. Все взвесить. И решить. Я хмурюсь. В моей голове идет сложный мыслительный процесс. Так, молча, мы сидим еще очень долго. Как кажется мне. — Пошли, — наконец, говорит он. — Дома додумаешь. Мы выходим из ресторана. Нас уже ждет не только машина господина Дженаба, но и такси. Как оказывается, для меня. — Да, и последнее, — как будто вспоминает он. — Ни Антон, ни Арман к тебе не подойдут, пока ты здесь. За это можешь не переживать. Думай спокойно. Его водитель открывает мне дверь такси, приглашая сесть. Сажусь и, не глядя на господина Дженаба, уезжаю домой. 57. Арман Проходит три дня. Три долгих мучительных дня. Я ничего не знаю о Лисенке. НИЧЕГО. Лишь та скудная информация, которую дал мне отец. Неужели она и правда хотела сделать это? Из-за меня? Я попросил записи камер видеонаблюдения. Чтобы самому удостовериться, что отец не соврал. Но в службе безопасности сказали, что записей больше нет. И я догадываюсь, кто за этим всем стоит. Мне это не нравится. Отец никто особо не лез в мою жизнь. Ему было все равно, кого и как я трахаю. А тут вдруг такая забота. Из-за кресла генерального? Я звоню в отдел по работе с персоналом, чтобы узнать хоть что-нибудь. Оказывается, что Лисенок оформила отпуск. Но и это сразу же становится известно отцу. Он опять приходит ко мне в кабинет. — Я же сказал не приближаться к ней, — говорит с порога. — Ты не понял? — Я не могу, — признаюсь честно. — Не могу, отец. — Выбей ее из головы, — советует он. — Пойди трахни кого-нибудь. Ты ломаешь все планы. Все твои мысли сейчас должны быть о Шейназ и кресле генерального. А ты о чем думаешь? Чем ты думаешь? Сижу, нахмурившись. Его слова не цепляют меня. Влетев в одно ухо, вылетают в другое. Я должен увидеть Лисенка. И плевать на запреты. Но я понимаю, что в офисе я ее не дождусь. Я даже не знаю, насколько она взяла отпуск. Ехать к ней домой — тоже не вариант. Уверен, что отцу сразу же доложат и он обязательно помешает. Нет. Я уже не боюсь так его санкций за нарушение запрета. Я боюсь, что он просто помешает мне поговорить с Лисенком. Прижать ее к себе. Посмотреть в глаза. Я должен. Поэтому на следующий день еду к ее дому. Но не на своей машине. Ее легко могут вычислить. Беру в аренду какую-то неприметную иномарку. Сижу в ней у дома Лисенка. Надежда одна — что она выйдет из дома. Ну, не может же она сидеть всеми днями в четырех стенах. Должна выйти прогуляться или в магазин! И мои ожидания меня не обманывают. После обеда я вижу, как из подъезда выходит она. Мой Лисенок. Маленькая моя. Крепче сжимаю руль, увидев ее. Ии чувствую, как приятно сводит яйца. Только на нее такая реакция. Она кутается в широкий шарф и садится в подъезжающее такси. Еду за ними. Главное, чтобы она не поехала в офис. Там я точно не смогу с ней поговорить. Но нет. Она едет в какой-то торговый центр. Паркуюсь и захожу в него следом за ней. Стараюсь оставаться незамеченным. Наблюдаю в нескольких метрах от нее, как она разглядывает витрины, покупает себе мороженое и так сексуально лижет его. Потом садится в кресло и просто наблюдает за людьми. Я смотрю на нее и думаю, неужели она и правда хотела сделать это? Как бы я жил после этого? Что это со мной? Откуда такие мысли? Ни одной девке не удавалось заставить меня так думать. Ни одной. До нее. Как же мне подойти к ней? Вокруг слишком много народа. А вдруг она сейчас сядет обратно в такси и уедет? И я так и не поговорю с ней. Что мне останется? Только вот эти взгляды?