Достает из кармана какую-то коробочку и кидает мне на диван. Проводит рукой по волосам, натягивает их и заставляет меня поднять голову. — Вставишь сама. И чтобы всю ночь с ней была. Я приеду утром — проверю. Усмехается. — И потом покажу тебе, что бывает с теми, кто кусается. И с этими словами отпускает мои волосы и уходит. Я собираю последние силы и встаю. Поправляю одежду. Слезы не перестают идти. Я шлюха! Обычная дешёвая шлюха. Когда Арману захочется трахнуть меня, он просто позовет меня. А я не должна отказывать. Не должна. Как же больно… Беру коробочку, открываю и мои самые страшные подозрения оказываются правдой. Но нет. Я не смогу. Отбрасываю коробку от себя и реву, обхватив ноги. Когда это все кончится? Когда? И если никогда? Я не выдержу. Не смогу. Выхожу из комнаты и кое-как иду, цепляясь за стену. Физическую боль от грубого проникновения гасит боль от обиды и безысходности. Выхожу на пожарную лестницу. Боюсь ехать в лифте — вдруг встречу кого-то из коллег. Между этажами открыто окно. Смотрю сначала в небо. Потом резко вниз. Пятнадцатый этаж. Сразу решение всех проблем. Маме не придется ничего платить. И она не узнает, кем стала ее дочь. Вытираю слезы. В последний раз смотрю в небо. Поднимаюсь на подоконник. Дрожащими руками держусь за края. Стараюсь не смотреь вниз. Только вверх. В небо. В последний раз. — Прости, — говорю кому-то. И тут меня вдруг резко хватают и тянут на себя. — Не смей! — незнакомый голос. Я падаю и ударяюсь головой. 52. Лиза — Пожалуйста, отпустите, — прошу чуть слышно, но кто-то крепко прижимает меня к своей груди. Мы сидим на полу возле открытого окна. Грудь незнакомца как будто каменная. Твердый камень. Только не холодный, а, наоборот, горячий. Пытаюсь повернуться и посмотреть, кто же там. Кто стянул меня с окна? Но меня все еще удерживают и не дают пошевелиться. — Успокоилась? — спрашивает все тот же голос. Сейчас он уже не кажется мне таким уж незнакомым. Где-то я его слышала. Чья-то огромная рука обхватывает мой лоб. — Дурочка. Никогда не смей этого делать. Поняла? — Вы не знаете… Не понимаете… Отпустите меня… — из глаз начинают течь слезы. — О родных подумала? Какой позор им на весь твой род. Я не знаю, кто он, но я уже реву, не стесняясь его. — Правильно, поплачь лучше, — проводит по моим волосам. И я плачу. Потому что прекрасно понимаю, что мои проблемы никуда не делись. Скорее, наоборот, их стало больше. Ведь тот, кто сейчас прижимает меня к груди, пытаясь успокоить, наверняка, расскажет всем о моей неудачной попытке свести счеты с жизнью. Еще один позор. — Ну все? Успокоилась? — прерывает мои мысли голос. — Вставай! Незнакомец встает сам и помогает подняться мне. И вот тут я, наконец, поворачиваюсь к нему лицом. И сразу же отскакиваю к стене. — Господин Дженаб?! — само вырывается у меня изо рта. Да, передо мной стоит отец Армана. Отец моего мучителя. И я не знаю, как реагировать. Что делать. Такое ощущение, что круг неприятностей вокруг меня сжимается все теснее и теснее. В нем не хватало только отца Армана. — Я пойду, — говорю, опустив голову. — Простите. Я была бы Вам очень благодарна, если бы Вы никому не рассказали обо всем этом… Пожалуйста. С мольбой смотрю на него. — Пошли, — он берет меня за предплечье и ведет вверх по лестнице. — Куда? — волнуюсь я. — Простите. Я же сказала «простите». Отпустите меня. Я хочу домой. — Ты и поедешь домой, — спокойно говорит он. — Мне суицидники тут не нужны. — Вы меня увольняете? — поворачиваюсь к нему. — Но я не могу… Я должна… — Успокойся. Никто тебя не увольняет. Просто посиди пока дома. Приди в себя. У тебя мама есть? Киваю. — Вот и поговори с ней. И подумай, как бы она пережила твой этот глупый поступок. И пережила бы? Девчонка! Мы заходим в лифт и едем вниз. Выходим из здания. К счастью, в офисе уже почти никого и мы проходим незамеченными. Такого позора я бы точно не пережила. Меня ведет за руку господин Дженаб. Ведет к своей машине. Что могут подумать коллеги? — Садись, — говорит он, когда его водитель открывает передо мной дверь пассажирского сиденья. И я покорно сажусь. Невозможно перечить этому суровому взрослому мужчине. Я никогда раньше так тесно и так долго не общалась с ним. Видела его изредка издалека. Он всегда казался мне очень строгим и очень серьезным. И то, что сегодня я практически лежала у него на груди, никак не вяжется с этим его образом. Господин Дженаб закрывает за мной дверь и сам садится на переднее пассажирское сиденье. Называет водителю мой адрес. Но откуда он его знает?! Спросить я не решаюсь. Мы едем молча. Подъезжаем к моему дому. Я сама выхожу из машины, не дожидаясь, пока мне откроют дверь. Но господин Дженаб тоже выходит. Подходит ко мне.