— Лисенок, — шепчет он и, обведя кромку чулок, пальцем утыкается в трусики. Хватаю его руку, но это максимум, на что я способна. Отвести ее сил уже нет. А когда он языком ведет от шеи к вырезу блузки и одновременно толкает палец так, что трусики врезаются между складочек, я понимаю, что не в силах сопротивляться. Громко выдыхаю и откидываюсь на спинку дивана. Слышу довольный смешок Армана: — Так быстро? 34. Арман В этой темноте я острее ощущаю свое желание. Желание трахнуть ее. Опять. Даже несмотря на то, что не прошло и часа с того момента, как я вытащил член из нее. А он опять стоит, уперевшись в плотную ткань джинсов. Я вылизываю ее как самое вкусное мороженое. В голове туман, как, скорее всего, и у нее. Только причины этого у нас разные. Толкаюсь пальцем через трусики и чувствую, как они намокают. Лисенок. Тоже хочет. Нахожу пальцами замок на юбке, расстегиваю и снимаю ее. Подхватываю Лисенка и сажаю на себя. Она ойкает и пока еще пытается слезть. Стягиваю с нее блузку, даже не расстегнув. Просто через голову. И расстегиваю лифчик. Все это проделываю так быстро, что она даже не успевает понять, что происходит. Хотя это и неудивительно в ее состоянии. Только оказавшись голой, пытается прикрыться руками. Наклонившись к груди, утыкаюсь в руки. Беру их и завожу за спину, удерживая одной рукой. Ее сопротивление становится все слабее и слабее. Я чувствую, что ей и самой уже хочется. Языком прохожусь по груди и засасываю сосок. Он уже такой твердый, что горошиной перекатывается у меня на языке. — Ох, — тихо стонет Лисенок, — не надо. — Уверена? — спрашиваю и опять засасываю теперь уже другой сосок. Она не отвечает. Слышу только прерывистое частое дыхание и слабые, гасимые ею же стоны. Все еще пытается сопротивляться своим желаниям. — Лисенок, — шепчу, оторвавшись от груди, — хочешь, чтобы я тебя трахнул? Как тогда? Замирает. Кажется, что даже не дышит. Уверен, пытается в темноте найти мой взгляд. — Помнишь, как это было? — продолжаю я. Она дергается, но я удерживаю ее. Остатки сознания не дают ей расслабиться до конца. — Ты помнишь, как я трогал тебя? Вот так. Просовываю руку между нами и ныряю в трусики. Слышу стон. — А потом я трахнул тебя, Лисенок. И ты кончала. Помнишь? Кончала так, как никогда до этого. Ведь правда? Скажи мне. Но она молчит. Только стонет в ответ на мои ласки. И тогда я прекращаю играть с ее клитором. — Я прав? — спрашиваю. — Если ты соврешь, я отпущу тебя и больше никогда не притронусь к тебе вот так. Опять провожу пальцем по клитору. Делаю несколько быстрых движений по плотному бугорку. И резко убираю руку. Слышу разочарованный стон и потом: — Да… — Что «да», Лисенок? — хочу услышать от нее то, в чем уверен на сто процентов. — Помню… — Тебе понравилось? — Да… Что-то теплое разливается в груди, спускается вниз и заставляет член дернуться. — Хочешь еще? — наклоняю ее голову и шепчу, уткнувшись в шею. — Я могу сделать так, что ты забудешь, как зовут тебя. Одно твое слово, Лисенок. — Хочу… — тянет она. — Хороший Лисенок, послушный, — отпускаю ее руки. Потом тянусь к ее ушку и шепчу: — У меня так стоит, что, если ты не освободишь его, то мне не в чем будет ехать домой. Давай, Лисенок, докажи, что хочешь. Беру ее руку и кладу себе на ширинку. И такое ощущение, что член даже через толстую ткань чувствует тепло и нежность ее руки. Сейчас она впервые дотронется до меня там. — Смелее, — шепчу и рукой сжимаю грудь. — Помоги мне, Лисенок… Она, наконец, пытается расстегнуть замок. Дергает его, но ничего не получается. Руки не слушаются ее. Не в силах больше ждать, рычу и сам быстро расстегиваю джинсы. Беру ее руку и просовываю туда. — Возьми его, Лисенок. Почувствуй, как он хочет тебя. Она несмело обхватывает член и вынимает его. Тяжело вдыхаю и выдыхаю. Лисенок начинает пальцами исследовать член. Уверен, будь тут свет, то она с любопытством разглядывала бы его. Но я еще предоставлю ей такую возможность. — Тебе нравится? — спрашиваю. Не вижу, но уверен, что кивает. Опять шепчу ей в ушко, как будто мы не одни в комнате: — Сейчас он окажется к тебе. Как тогда, во Франции. Пальцы на члене опять замирают. Опять задумывается? Неужели это воспоминание так сильно, что ничего на него не действует. — Привстань, — подсказываю ей. Сейчас мне хочется, чтобы она сама все сделала. Лисенок послушно приподнимается на коленях. — Отведи в сторону трусики, — говорю и целую грудь. — А теперь садись на него. Рукой направляй. — Больно будет… — вдруг говорит она. — Не будет, Лисенок, — успокаиваю ее. — Будет хорошо. Очень хорошо. Слегка надавливаю ей на талию. Не могу терпеть. Головка уже касается влажных горячих складочек, но Лисенок так и не решается сесть. Тогда я сильнее нажимаю на нее и, наконец, член оказывается в ней. Замираю от ощущений. Почему так хорошо? Это же просто дырка. Как у всех. Но почему именно в ней так сладко. Лисенок затихает. Показываю ей, как надо двигаться, приподнимая и опуская ее. Нежные складочки с хлюпаньем скользят по члену. Вот так-то гораздо лучше. Сначала медленно, а потом все быстрее, Лисенок сама начинает прыгать на мне. Ее стоны сводят с ума. — Вот так, Лисенок, вот так, — хвалю ее и сам стону от ощущений.