– Хранить магию! Высвобождать магию! Делиться магией! – пропела тётя Пруди. Стоящая сбоку от меня Мирабель театрально закатила глаза, и я её понимала. – Она… настоящая? – на всякий случай спросила я. Тётя Пруди цокнула языком. – Создана природой! Не человеком! Органика важна! Крепче! Лучше! – прокричала она. – Сезон урожая! Полезная тыква! Вкусная! Настоящая! Я пожала плечами, не надеясь объяснить ей, что ведьма, вырастившая гигантскую тыкву, – это донельзя банально. – Из семечка! – тем временем радостно возвестила тётя Пруди и хлопнула по боку тыквы. – Тринадцать лет! – Этой тыкве тринадцать лет? – переспросила я. Так мы почти ровесники – я и этот оранжевый монстр. И тётя Пруди наверняка проводила с ней намного больше времени, чем со мной, часами подкармливая её в тишине и одиночестве. – Одеяла зимой! – широко улыбнулась тётя Пруди, отчего морщины вокруг её глаз, и без того хорошо заметные после стольких лет возни в земле под открытым небом, углубились. Я вдруг подумала, что ещё никогда не видела её в таком хорошем настроении. – Ты укутывала её зимой? – уточнила я. – Как ребёнка?! – ужаснулась Мирабель. – Тыква-дом. – Тётя Пруди махнула на гигантский овощ своими вилами, и теперь мне хотя бы стало понятно, зачем ей нужен такой длинный инструмент. – Твёрдая кожица! – добавила она, побарабанив по тыкве. – Мягкая внутри! Про себя я задалась вопросом: может, крёстная фея Золушки тоже руководствовалась этими критериями, когда выбирала тыкву в качестве средства передвижения: чтобы у кареты были надёжные стены и просторный уютный интерьер? – Выведена для мощи! – продолжала хвастаться тётя Пруди. – Выведена для магии! Я хотела расспросить её во всех подробностях о тыквах, выведенных специально для магии, но в этот момент у неё в руке непонятно откуда возник огромный нож. – Рукой не оторвать, – с гордостью пояснила тётя Пруди. Я даже не сомневалась: в схватке человека с этой тыквой последняя точно бы победила, особенно если бы битва проходила на склоне. Она бы покатилась и задавила любого на своём пути, как заправский борец-тяжеловес. Тётя Пруди взобралась по тыкве к стеблю, явно воспользовавшись магией, потому что остальные одиннадцать месяцев её суставы без конца хрустели и трещали, а сейчас она буквально светилась внутренней силой. Улыбнувшись нам, она принялась пилить плодоножку. – Опять начинается, – сказала Мирабель, хотя я ещё никогда не видела, чтобы тётя Пруди делала нечто подобное. Глава 5 Немного кряхтения и дёрганья – и тыква освободилась из своего зелёного плена. – А теперь, маленькие колдуньи, копайте! – скомандовала тётя Пруди, махнув в нашу сторону вилами. – Но, тётя Пруди, это же всё можно сделать с помощью одного октябрьского щелчка, – возразила Мирабель. – Труд маленьких колдуний! – не согласилась тётя Пруди. – Магия! Или копайте. Я ушла к противоположному боку тыквы, чтобы, пока никто не видит, попытаться сотворить своими руками хоть что-то магическое. Но сколько бы я ни вращала кистями, ничего не происходило, и, вздохнув, я снова взялась за вилы. Внимание! Продукты питания, в том числе супы, хлеб и гигантские овощи, почтой не доставляются. – Копайте, маленькие колдуньи! – тётя Пруди энергично всадила свои вилы в землю. – До основания! – Копайте до основания! – пропищала Мирабель. – Если хотите избежать безумной тёти негодования! Я фыркнула, не поднимая головы. – До основания! Копайте! – обернувшись, согласно крикнула тётя Пруди. И поправила нас: – Не «безумной тёти»! А «тёти Пруди»! – Ой, – прошептала я, и дальше мы копали молча, выгребая землю вокруг тыквы. За тринадцать лет она успела глубоко в неё погрузиться. Я не заметила, чтобы Мирабель применяла магию, но её вилы стали меньше и окрасились в фиолетовый, и рыть землю у неё получалось гораздо лучше, чем у меня. – Стоп! – скомандовала тётя Пруди, когда мы выкопали круг вокруг тыквы. Это было немного похоже на то, как ножом отделяешь край бисквита от формы, только грязнее и без награды в виде десерта. Тётя Пруди подняла указательный палец, и тыква с глухим стоном вознеслась над землёй и зависла в воздухе, явив грязное дно и дыру в почве, из которой во все стороны побежала и поползла разная мелкая живность. – Домой! – объявила тётя Пруди, и мы с Мирабель, потные и перемазанные в земле, недоумённо на неё уставились. Она поторопила: – Шагом марш! – Внучки? – окликнула нас женщина, работающая на своём участке, когда мы, притворно придавленные тыквой, проходили мимо. Она попыталась к нам подойти, но всякий раз, делая шаг в нашу сторону, будто натыкалась на невидимую стену из желе, и её отбрасывало назад. Наша магия скрывала нас от людей и сбивала их с толку. – Племянницы! – крикнула в ответ тётя Пруди. – Хулиганки. – Как мило. Вам есть чем гордиться! – сказала женщина, вышагивая на месте. – Горжусь тыквой! – ответила тётя Пруди и повернулась к нам: – Идёмте, маленькие колдуньи! И мы зашагали дальше. Расстояние между нами увеличилось, и женщина наконец смогла сделать шаг вперёд и с ошеломлённым выражением лица уставилась нам вслед. Не знаю, что она видела, и, вполне вероятно, она тоже не до конца это понимала. По пути домой тётя Пруди перечисляла все свои любимые прозвища: – Тётя Садовод. Тётя Огородница. Тётя Урожай. Тётя Сажательница. – Она засмеялась, вынудив нас с Мирабель застыть в ожидании, когда она насладится собственной шуткой. – Тётя Сажательница! Ха! Ха! Её веселье прервала крупная птица, пронёсшаяся почти над самыми нашими головами. Ворона… нет – ворон? Точно не голубь. И вообще, это не важно. Главное, что это была большая тёмная птица. Над нами кружила уже целая стая таких. – Прочь! – закричала на них тётя Пруди. Птицы снизились. – Прочь, прочь! – замахала руками тётя Пруди. Я почувствовала всплеск магии, но птицы продолжали опускаться всё ниже и ниже. Голуби в наших местах – обычное дело, и наверняка никакой садовод не захочет, чтобы поклевали его с таким трудом выращенные плоды, но эти птицы были заметно крупнее, с лоснящимися на свету перьями и чёрными крыльями, и их было так много, что всё небо надо нами почернело. Я, конечно, видела сетки на грядках, но я ещё никогда не боялась птиц. – О нет! – выдохнула Мирабель, когда неторопливое снижение птиц остановилось и они, все развернувшись жёлтыми клювами вниз, спикировали на нас огромным наконечником стрелы. Мы с Мирабель невольно присели, хотя птиц явно интересовала только тыква, судя по тому, с какой глупой настойчивостью они рассекали вокруг неё, пытаясь вонзить свои маленькие клювы в её гигантские бока. Мирабель схватила меня за кофту пижамы и оттащила назад. На секунду тыква скрылась внутри урагана из чёрных крыльев. Тётя Пруди закатала рукава, вытянула худую руку в небо и, резко опустив, хлопнула ею о другую с громоподобным звуком, выбив из ладоней сноп искр. Птиц снесло в сторону от оранжевой тыквы. Тётя Пруди снова подняла руку, но птицы не стали дожидаться, когда она снова направит на них свою магию, и бросились врассыпную. На толстой кожуре тыквы не было ни царапины, но тётя Пруди всё равно взвизгнула, припала к ней всем телом и, что-то невнятно воркуя, погладила её, успокаивая. После этого мы поспешили к Пендрагон-роуд. – Тётя Пруди, те птицы… – начала я. – Летающие крысы! – возмутилась тётя Пруди. – Вечно меня донимают! Мы остановились перед воротами нашего дома, уже особо не пытаясь делать вид, что несём на себе огромную тыкву. Мама и тётя Конни появились как по заказу и расширили ворота, чтобы тыква смогла залететь внутрь. – Дверной проём, Кон, – сказала мама, и они с тётей Конни, стоя плечом к плечу, быстро вскинули руки. Вся передняя часть нашего дома засветилась, после чего кирпичи, доски и пластиковые окна раздвинулись как шторы под напором бесчисленных мерцающих звёзд. Мама выглянула на улицу, затем посмотрела в небо. Несмотря на середину дня, в домах соседей по обеим сторонам от нашего дома было тихо, словно там никто не жил. Мы медленно вошли в гостиную, и тыква аккуратно опустилась на пол. Мама вытянула руки на уровне плеч и взмахом пальцев заставила диваны и скопившееся в комнате барахло отодвинуться к стенам. Затем гостиную залила яркая вспышка, и часть всей мебели растворилась в воздухе, освободив ещё больше места для огромной тыквы. – Восхитительно, – сказала тётя Конни и зловеще захихикала. Порой, как ни скрывай, наша ведьмовская натура прорывается наружу. Я посмотрела по сторонам: гигантская тыква, возвышающаяся над всем в комнате, удивительным образом смотрелась здесь ещё более странно, чем на участке. – Восхитительно, – повторила тётя Конни.