– Целый месяц с вами, – проворчала Мирабель, пропустив мой вопрос мимо ушей. В прошлом году был её Первый октябрь, и, по всеобщему мнению, прошёл он хуже некуда. Она попыталась телепортироваться к своей маме, тёте Флисси, которая в тот момент предположительно была в Абердине. Мы так точно и не узнали её местоположения, потому что первая магия Мирабель была такой мощной и неаккуратной, что её занесло куда-то в Арктику. У мамы и тёть ушла куча времени, чтобы разобраться, что именно произошло, найти Мирабель и вернуть её домой. Если бы Мирабель легко и непринуждённо влилась во всё это ведьмовство, я бы, наверное, тоже горела желанием к нему приобщиться. Но первая же её попытка закончилась грандиозным провалом, из-за чего она пропадала до самого Хэллоуина и вернулась из своей незапланированной экскурсии в Арктику ещё более замкнутой и колючей, чем раньше. Ей больше не было никакого дела ни до меня, ни до своей мамы, ни до магии. И теперь я знала, что со мной может произойти то же самое. Пара неудачных заклинаний – и октябрь превратится в затяжную пытку или, что ещё хуже, я кончу как Мирабель: возненавижу всю нашу семью и вообще всё в нашей жизни. Я посмотрела на Мирабель, сидящую, обхватив колени, посреди своей огромной новой постели, в окружении кучи фиолетовых подушек, мягких и пушистых, и напомнила себе, что, как бы она мне ни грубила, я должна брать пример с мамы и быть к ней добра. – Раз я теперь тоже обладаю магией… может, давай сотворим что-нибудь вместе? – предложила я, запнувшись на слове «магией». Для моих ушей это пока ещё звучало очень глупо. Мирабель меня проигнорировала. – Тётя Конни внизу строит какие-то планы, – продолжила я. – Она сказала, что ты в курсе. – А, ты об этом. – Мирабель так тяжело вздохнула, что мне невольно стало совестно, будто я её донимаю. – Их великая миссия по обретению вечной магии? – Она самая. – Я потёрла ладони, и они заискрили. – Приходи в Хэллоуин, – тихо ответила Мирабель, подтягивая к себе одеяло. До Хэллоуина был ещё тридцать один день. О вечеринках Мерлинов в конце октября по случаю Хэллоуина слагали легенды. А начались они с Мирабель. Все в Хэллоуин чувствуют себя свободнее и начинают верить в волшебство, поэтому это лучший день в году. И единственный, когда различия между ведьмами и людьми исчезают: ведь в каждом из нас есть крошечная толика магии. Я ненавидела октябрь, но любила Хэллоуин, потому что в этот день все обладали магией. И в этот же день она нас покидала. Прежде чем магия впервые снизошла на неё, Мирабель кучу времени проводила за планированием вечеринки. В один год она подвесила под потолком гирлянды из летучих мышей, которые выглядели почти как живые и пищали. В другой – лежащие на крыльце тыквы исполняли песни, приветствуя гостей. А ещё в какой-то год все углы дома затянула огромная, размером с человека, паутина. В этот день в нашем доме можно было часто встретить привидения – некоторые травили шутки, другие можно было заметить лишь краем глаза, когда они проникали из комнаты в комнату прямо сквозь стены. Как-то раз мама вырастила в прихожей густой лес, и гостям приходилось пролезать под переплетёнными ветками, чтобы добраться до роскошного фуршетного стола тёти Конни. Так что да, я обожала Хэллоуин из-за вечеринок Мирабель. На один день в году наш дом из одной сплошной головной боли превращался в главный аттракцион. Благодаря Мирабель и её вечеринкам все в школе меня за компанию тоже считали крутой. Главное – чтобы за месяц нашего отсутствия одноклассники не забыли о нашем существовании: в этом году мы взяли перерыв от учёбы «по семейным обстоятельствам» – мама написала официальное письмо и всё такое. Вечеринка всегда затягивается до глубокой ночи, чтобы люди тоже смогли её посетить. Магия начинает постепенно рассеиваться, а с ней и скрывающая нас завеса, и к первому ноября всё становится как обычно и тётя Флисси возвращается домой. Прошлый год стал исключением. Вечеринка состоялась, и все от души повеселились. Но Мирабель будто подменили. Возвращение из Арктики её изменило. – Иди уже! – бросила она, кутаясь в новенькое пуховое одеяло по самые уши – так, что видны были лишь её фиолетовые волосы. – У тебя хотя бы есть мать, которой ты небезразлична. Я не знала, что на это ответить, и после неловкой паузы выпалила: – А ты мне не поможешь… ну… сотворить что-нибудь? – Расслабься, Клем. Просто потерпи, пока всё не вернётся на круги своя. Нам всего-то нужно продержаться до Хэллоуина. – Последнюю фразу она прошептала скорее самой себе, чем мне. Я разочарованно призналась: – Меня отправили за тобой. – Ладно, – протянула Мирабель. – Пошли. На лестнице она едва плелась, отмечая каждую ступеньку тяжёлым топаньем. Тётя Конни, уперев руки в бока, и мама ожидали нас внизу. – А вот и наши маленькие колдуньи! – воскликнула тётя Конни. – И раз мы все в сборе, можем начинать! Вот только мы не были все в сборе. – А где тётя Пруди? – спросила я. Она ведь совсем недавно была здесь. – Почему в этом доме вечно все теряются? – О, ты же знаешь Пруди, – мягко отозвалась мама. – Она, скорее всего… – …на участке, да, конечно, – со вздохом договорила я. Все женщины нашей семьи (иными словами, вся наша семья) имели привычку внезапно исчезать. Взять нынешнюю ситуацию: им бы не пришлось ждать меня для завершения звезды, если бы тётя Флисси осталась дома с сёстрами хотя бы на один октябрь. – Тётя Пруди хотя бы сообщает, куда отправляется, в отличие от моей мамы, – ядовито процедила Мирабель. – Ты должна быть… – начала тётя Конни. – …добрее к Флисси, – закончила мама. И сочувственно добавила: – После случившегося с Темми Флисси больше не может быть частью ковена. – Но мам… что случилось с тётей Темми? – спросила я, но нас прервал громкий лязг, и я подпрыгнула, ожидая дуэли на мечах. Но это тётя Пруди звенела тремя длиннющими вилами. – Участок зовёт! – объявила она, протянув одни Мирабель. – Она идёт на участок, – пояснила тётя Конни, хотя это и так было понятно. – И вы идёте вместе с ней. – Тебе нужна помощь, тётя Пруди? – спросила я. – Пруди?! Помощь?! Никогда. Нет, маленькая колдунья, она собирается тебя учить, – ответила вместо тёти Пруди тётя Конни. – А здесь нельзя? – спросила Мирабель, с неохотой беря вилы, оттянувшие ей плечи. Тётя Кони указала на крупицы песка в её драгоценных часах: – Пошевеливайтесь, маленькие колдуньи, октябрь не станет ждать ведьм. Для ведьм в октябре время останавливается. Я не знаю, причина в магии или ещё в чём – может, она заставляет механизмы взрываться или исчезать, – но любому механическому или электронному устройству в этот месяц рядом с нами приходит конец. Хотя не сказать, что нам нужны часы, пока тётя Конни отсчитывала за нас каждую минуту. – Мне… переодеться? – жалобно спросила я. Тётя Пруди сощурилась, глядя на мою пижаму с пингвинами: – Зачем? Я пожала плечами. – Пусть хотя бы обуется! – возразила мама, и мои тапочки растянулись и затвердели, превратившись в резиновые сапоги. – Пусть хотя бы поедят супа! – в свою очередь заявила тётя Конни и всучила нам по фляжке. Вооружённые огромными вилами, мы последовали за покачивающимся серым облаком волос тёти Пруди к её участку на краю парка. – Дом. Ковен. Звезда, – отчеканила тётя Пруди. – Не мешать! Если она этому хотела нас научить, то с тем же успехом могла сделать это дома. – Катастрофа, – серьёзно продолжила она, указав на Мирабель. – Да, тётя Пруди, так и было, – согласилась Мирабель, опершись на вилы. – Так зачем мы здесь? Меня никогда не интересовало садоводство, но тётя Пруди шагала между рядами фруктов, овощей и цветов с таким умиротворённым выражением лица, какого я ещё никогда у неё не видела. На участке пахло землёй – как от тёти Пруди. По пути мы заметили нескольких пожилых людей, копошащихся на своих участках, но при нашем приближении они все куда-то быстро ушли. Октябрьская магия всегда держит обычных людей на расстоянии. Прежде я никогда не испытывала это на себе в полной мере, но отныне и целый месяц мой круг общения сузился до четырёх оставшихся обитателей дома номер 15 по Пендрагон-роуд. Люди и всё сделанное людьми теперь было нам недоступно, мобильные телефоны в нашем присутствии поджаривались, об общении с друзьями тоже можно было забыть. – Мне кажется, – сказала я Мирабель, – тётя Пруди – королева всех участков. – Даже не сомневаюсь, – ответила она, указав куда-то вперёд. Поле рядом с парком было разбито на множество маленьких огородов. Некоторые хозяева построили на своих участках сарайчики или прикрыли фрукты полотнами из сетки: должно быть, чтобы уберечь их от птиц. Но какими бы ухоженными они ни были, они меркли на фоне участка в самом конце, где все плоды были невероятно огромными – настолько, что они бы не поместились целиком в духовку, а чтобы нарезать их, потребовалась бы уйма времени. Если собрать весь этот урожай, оттягивающий толстые зелёные стебли, можно было бы накормить сотни людей. Но один овощ возвышался даже над этим морем густой растительности. – Тыква! – сказала тётя Пруди, указывая на гигантскую тыкву. – Быть не может, – поразилась я, глядя на гигантский овощ во все глаза. Эта тыква была не просто огромной – она была выше меня и во много раз шире. Если её вычистить, внутри могла поместиться целая группа людей. Хотя я надеялась, что у тёти Пруди на неё другие планы. Это была образцовая тыква: оранжевая и расчерченная глубокими бороздами, тянущимися к гигантскому зелёному стеблю с массивными листьями. – Ещё как может, – проворчала тётя Пруди. – Идеальное вместилище! – Идеальное что?