Её прячущиеся под фиолетовым одеялом колени. Как она, и больше никто на свете, зовёт меня «Клем». Звала меня «Клем». Мирабель, для которой уже просто выйти из своей спальни было большим испытанием. Мирабель, которая никогда не хотела покидать пределов нашего дома. Мирабель, вымеряющая каждый свой шаг после того, как она потерялась в Арктике. Сейчас я тоже с тем же успехом могла плутать по безлюдным снежным равнинам – такой потерянной я себя чувствовала. Я с запозданием осознала, что никогда её не хвалила. Не хвалила её магию и как она её применяла, всегда стремясь к совершенству и не упуская ни малейшей детали. Её комната – и пусть меня раздражало, что она сделала себе отдельную от моей спальню, – была лучшей во всём доме. В нашем ковене были сплошь одни творцы: мамина одежда, суп тёти Конни, сад тёти Пруди, мебель Мирабель. Они все были чуткими и умными создателями. Я же пока только всё ломала и портила. Проход пошёл вниз – я чувствовала наклон по тому, как пальцы ног вдавливались в носы кроссовок. Казалось, мы погружаемся вглубь катакомб. До этого момента мы всегда перемещались по одному подмигиванию тёти Морган, и этот путь по извилистым подземным коридорам проходили впервые. Я старалась не отставать от идущей во главе тёти Флисси, но в то же время боялась потерять тех, кто шёл позади меня, чувствуя огромную ответственность за всех них. Мы прошли под железной аркой с выгравированным поверху курсивом «К вечному октябрю». Морганы не просто без конца повторяли свою мантру – они в буквальном смысле увековечили её в металле. Проход постепенно расширялся, в нём стало заметно светлее, и вдруг впереди показались те самые Морганы, одержимые идеей бесконечного октября. Глава 28 – Мерлины! – закричала тётя Морган. – Ни с места, Мерлины! Белая стена Морганов распалась на отдельные фигуры в мантиях, и они все развернулись к нам. Разумеется, они знали, что мы идём. Те ведьмы, которых я сбила с ног, наверняка успели вернуться и сейчас прятались в рядах одинаковых белых силуэтов. Если они ещё раньше не почувствовали тот магический импульс, который испустил меч в моих руках. «Они защищают тыкву! – осенило меня. – От нас!» Мы были усталым сбродом, потерявшим одну из нас, тогда как они – армией, полной сил и уверенности в себе. Наши два ковена остановились друг против друга, как безмолвные противники перед смертельным матчем. Затем Керра, размахивая руками, выбежала вперёд, и Сенара бросилась ей навстречу. Одна из Морганов с шумом втянула воздух сквозь зубы. Теперь мне было видно, какая Керра грязная после недели в пещере, её белая мантия была вся в пыли, а волосы – в колтунах. – Матушка, пусть она скажет, я… – начала Сенара. Но Керра уже затараторила: – Матушка, никто не ценит традиции Морганов больше меня, но мы ошибались! Насчёт Мерлин и Морган и всего, что между ними произошло. Наши силы были ограничены и скрыты по уважительной причине. Матушка, мне кажется, мы слишком зациклились на наших прародительницах и их старой вражде и даже не попытались найти общий язык с нынешним поколением Мерлинов… а стоило! Пожалуйста, матушка! Я почти ждала, что тётя Морган снова отнимет у неё голос. – Матушка, – подхватила Сенара, – нам нужно перестать думать об этой штуке как о тыкве. Это крайне опасное магическое устройство, которое несёт в себе огромные риски. Попав не в те руки, оно может стать страшным оружием. Но даже в хороших руках… нескончаемый запас магии – это вредно, – сбивчиво договорила она. Тётя Морган молча выслушала дочерей, не сводя сощуренных глаз с меча в руке тёти Флисси. Именно тётя Флисси первой нарушила молчание. От её былой собранности не осталось и следа. Мы все были по-своему злы, но её коричневые глаза пылали от ярости. – Где моя дочь? – спросила она. – Что, потеряли очередную Мерлин? Почему меня это не удивляет? – холодно отозвалась тётя Морган. – Она исчезла из твоего замка, Морган, и… – Какие же вы, Мерлины, беспечные. Это ведь ты убила родную сестру? Мама позади меня ахнула. Тётя Морган изогнула бровь. Её глаза были полны ненависти, когда она со значением процедила: – Никакой умеренности. В пещере потемнело. Тётя Флисси положила меч на пол и свела руки вместе, будто держала спутанный клубок, но если кто-то в нашей семье и был специалистом по пряже, то это моя мама. Глаза тёти Флисси напоминали грозовые облака, и точно такие же тучи окутали всю пещеру. Дёргая за невидимые нити, всё быстрее и яростнее, она призывала бурю. Морганы не шевелились, их лица остались безучастны даже после первой молнии, вспыхнувшей над нашими головами. На секунду я уверилась, что у тёти Флисси получится. Но затем тётя Морган вытянула губы трубочкой и коротко выдохнула, как будто задувала свечку на праздничном торте. Пуф – и всё. И почему-то от этого было ещё обиднее, чем если бы она ударила в полную силу. Ветер задул в обратном направлении и отбросил тётю Флисси к стене пещеры, пригвоздив её к ней как бабочку. Я оглянулась на свой ковен. Белые волосы тёти Конни, всегда окружавшие её лицо непокорным нимбом, сейчас свисали жиденькими прядями, а она сама едва стояла, опираясь на мою маму и тётю Пруди. Мамина форма была вся в грязи, на лице от усталости пролегли морщины, всегдашняя улыбка погасла. Тёте Пруди, конечно, было не привыкать к грязи, но и она растеряла всю свою живость. Передо мной были ведьмы, сломленные горем, и никак не воительницы. Затем я подумала о Мирабель и спросила себя, как бы она поступила. Она уж точно не стала бы лить слёзы. Она была бы вне себя и от злости могла… разнести здесь всё до последнего камешка. Она бы не испугалась схватки с этой угрюмой Морган с кислым лицом, называющей себя «тётей». И прежде чем я осознала, что делаю, я уже бросилась вперёд и схватила меч. Глава 29 Буря тёти Флисси улеглась, но ей на смену пришло землетрясение. Пол запрыгал от быстро усиливающейся вибрации, отдаваясь в ногах. Я обернулась в поисках её источника и увидела огромную серебряную лошадь в блестящей броне и с золотой звездой во лбу. Это была Бобби – я узнала её по коротким волосатым ногам и манере встряхивать гривой и от неожиданности чуть не выронила меч. Бобби помчалась прямо на Морганов, вынудив их кинуться врассыпную. Когда она замедлила шаг, я заметила у неё на спине фигуру – бесстрашную и прекрасную Мирабель, кричащую во всё горло. – Клем! – В этот момент Бобби резко повернулась ко мне на своих теперь огромных копытах. – Бобби, осторожней! Бобби слегка сбавила скорость, и Мирабель, наклонившись, протянула мне руку. Я едва не попятилась, но в последний момент сумела перехватить меч одной рукой и поднять другую. Мы схватили друг друга за запястья. Я успела отметить, какая у неё сильная и тёплая – настоящая! – рука, а в следующий миг она с силой дёрнула меня, и это можно было объяснить лишь магией, судя по тому, как мои ладони закололо. Оказавшись позади неё, я обхватила её за талию и уткнулась лицом в густое облако фиолетовых кудрей. В детстве я ни разу не садилась на Бобби верхом, и оказаться у неё на спине сейчас было странно не только потому, что она разрослась до размеров автомобиля и мне приходилось следить, чтобы остриё меча было повёрнуто от нас, но и из-за Мирабель, которая вернулась, которая была жива, и теперь я держалась за неё изо всех сил. Я знала, что Бобби на нашей стороне, но меня всё равно пугали её размеры и неистовость. Став гигантом, она растеряла всю свою игривость, но всё так же плохо осознавала свои размеры и чем они чреваты для неё и окружающих. Если раньше от её маленьких копыт было трудно ожидать галопа, то сейчас она неслась на огромной скорости, сея разрушения. Вся пещера колыхалась от её топота, и некоторые провода и кабели начали выскакивать из гнёзд или лопаться от вибраций. – Вперёд, девочка! – закричала Мирабель, и Бобби визгливо заржала и лягнула задними копытами, подбросив нас. Тряхнув головой, она поскакала на снова собирающихся вместе Морганов. Несколько из них отпрянули, боясь попасть под копыта. – Это правда ты? – спросила я Мирабель. Она раздражённо сдула волосы с глаз, что само по себе должно было послужить подтверждением. – Я пришла так быстро, как только смогла! – обернувшись, крикнула она с едва уловимой ноткой сожаления. – Для тебя даже смерть – это слишком «по правилам»? – повысила я голос, и Мирабель засмеялась. Если подумать, я целый год не слышала её смеха. От злости я не знала, что сказать. После всего, через что я прошла, увидев Мирабель живой, я почти захотела её убить. – Я тебя оплакивала! – прошипела я в её волосы.