Гомер повернулся к нему с заинтересованным видом: — Кстати, я хотел об этом спросить. Как вы намеревались проникнуть внутрь? — Сзади, — ответил Дэйн, внезапно попавший в струю чистосердечного признания. — Там есть окно, которое можно открыть. — А дверь обычно заперта? Дэйн кивнул: — А сегодня, как вы утверждаете, она была открыта? Дэйн снова кивнул: — Ее кто-то выбил. — Когда вы пришли? — Мы уже говорили, — заявил Дэйн, решивший занять более жесткую позицию. Это было одним из неудобств, связанных с повышением по службе. К тому моменту, когда Гомер добирался до свидетелей, они уже успевали по несколько раз ответить на все вопросы. — Сделайте мне одолжение, — промолвил он с видом Калигулы, дававшего дружеский совет своему противнику. — Около десяти, — ответила Мелани. — А точнее? — В пять минут одиннадцатого — устроит? — раздраженно произнес Дэйн. Однако удовлетворить Гомера было не так-то просто. — Значит, вы пришли… с какой стороны? — С Хэддоу-стрит. — Вы никого не встретили по дороге? Оба почти одновременно замотали головами, однако полной синхронности им достигнуть не удалось. — Может, вы кого-нибудь заметили на Хэддоу-стрит? В дверь машины постучали, и из темноты возникло лицо Райта. Но если Гомер и намеревался устроить ему взбучку, он был вынужден отказаться от своего намерения, когда тот произнес с виноватым видом: — Простите, сэр, но мне кажется, вы должны на это посмотреть. — На что посмотреть? Прежде чем ответить, Райт кинул взгляд на сидевшую в машине парочку: — Мы нашли остальные части тела, сэр. В совершенно неожиданном месте. Айзенменгер пробудился после глубокого сна, ощущая какую-то непонятную тревогу. А через несколько секунд до него донеслись тихие, почти беззвучные всхлипывания Елены. — О черт! Это ругательство отличалось от всех предыдущих, регулярно выкрикиваемых Гомером, лишь тем, что было произнесено тоном почтительного благоговения. — Ах ты черт! Впрочем, возможно, в нем таился ужас. Они стояли у могилы, расположенной в нескольких сотнях метров от часовни. Могила была вскрыта. Кто-то не пожалел сил на то, чтобы выкопать довольно глубокую яму. Заглянув внутрь и осветив яму фонариком, Гомер увидел полусгнившую крышку гроба, на которой лежал чистый пластиковый мешок, сквозь стенки которого просвечивала масса человеческих внутренностей. Вокруг могилы было организовано временное освещение, обеспечивавшееся автоаккумуляторами. Словно повинуясь руке какого-то невидимого режиссера, прожектор был установлен под таким углом, что содержимое могилы и отваленный в сторону камень сверкали нестерпимым блеском. Гомер застонал и долго смотрел внутрь, а затем повернулся к Райту с видом человека, которому открылось будущее, и это будущее сулило смерть. — Хуже не придумаешь. Райт уже было собрался обнадежить своего начальника, но тут увидел то, что еще не заметил Гомер, и на его смущенном лице появилось выражение глубочайшего сочувствия. — Боюсь, что это еще не конец, — с горестным видом промолвил он. Не успев обернуться, Гомер уже знал, что увидит, и на какое-то сюрреалистическое мгновение старший суперинтендант Колл, величественно шествовавший между надгробий и собравшихся полицейских, показался ему дьяволом, восставшим из преисподней. Пристальный испепеляющий взгляд Колла недвусмысленно свидетельствовал о том, что этот дьявол пришел по его, Гомера, душу. — Гомер! — громогласно выкрикнул он с таким раздражением, какое могла вызвать лишь болезненная диспепсия в сочетании с пульсирующей головной болью. Гомер с безучастным лицом сделал шаг вперед. Он сразу заметил, что всяческая деятельность вокруг тут же прекратилась и все его подчиненные образовали круг заинтересованных и предвзятых слушателей. — Да, сэр? Колл продолжал неудержимо приближаться и остановился прямо перед Гомером. На улице довольно сильно похолодало, и влага, содержавшаяся в его дыхании, превращалась в пар, так что казалось, будто старший суперинтендант изрыгает дым изо рта. — Что вы еще натворили, черт бы вас побрал? — прокричал Колл. — Совершено еще одно убийство, — как можно более нормальным голосом ответил Гомер. — Картина та же… — Я в курсе того, что здесь произошло, идиот! И шеф констеблей тоже в курсе! А к утру об этом станет известно и журналистам! — Произнеся все это на одном дыхании, он сделал паузу, чтобы набрать воздуха для следующей филиппики. В ярком свете дуговых ламп все цвета были размыты до блеклых полутонов, но, даже несмотря на это, было видно, как от переживаний и усталости лицо Колла приняло противоестественный сероватый цвет. — Значит, вы его потеряли? Вы его отпустили, потом потеряли, и он убил еще одного бедолагу! Это заявление содержало такое искажение фактов, что Райт почувствовал необходимость встать на защиту Гомера. — Старший инспектор в этом не виноват, сэр, — раздался его голос из-за правого плеча Гомера. — Мы… Колл перевел гневный взгляд с Гомера на Райта, и тому показалось, что все пушки Наваррона повернулись вокруг своей оси и направили на него свои дула. — А вас кто спрашивал, сержант?! — заорал он. — И кто дал вам право вмешиваться? А?! Райт, свалившись ниже ватерлинии и цепляясь за обломки, оставшиеся после этого залпа, открыл было рот, но выдавить ему удалось лишь: «Простите, сэр». — Тогда проваливайте и займитесь каким-нибудь делом. Почему бы вам не заняться поисками этого негодяя? — Да, сэр, — кивнул Райт и двинулся прочь, пытаясь сохранить максимум достоинства. Колл снова повернулся к Гомеру, указывая на разверстую могилу: — Что здесь происходит? И почему вы не находитесь на месте преступления? Гомер вдруг почувствовал, что не имеет никакого отношения к тому, что происходит с ним и вокруг него. — Точно так же, как в предшествующих случаях, тело было вскрыто, а внутренние органы изъяты, — услышал он как бы со стороны собственный голос. — Мозг находился в урне, разбившейся о пол, а остальные органы в часовне обнаружены не были. И после некоторых поисков они были найдены здесь, сэр. Нельзя было сказать, чтобы Колл полностью прекратил военные действия, но по крайней мере он распорядился, чтобы артиллеристы приостановили стрельбу. Он подошел к краю могилы и заглянул внутрь. Однако со своего места он мало что мог увидеть. — Где? — осведомился он. Гомер указал ему кивком, затем глубоко вздохнул и осторожно добавил: — И это еще не все, сэр. Колл бросил на него подозрительный взгляд, и пушки снова развернулись, чтобы выпустить новый залп; выражение лица Колла подсказало Гомеру, что цель определена. — Что еще? Гомер отошел в сторону, так чтобы Колл смог рассмотреть надгробие. А конкретно — вырубленное на нем имя. Мелькиор Пендред. Гомер закрыл глаза — естественная, хотя и малодейственная защитная реакция — в ожидании удара, однако его не последовало. Ни криков, ни оскорблений, ни проклятий, ни тяжелого дыхания. И когда Гомер открыл глаза, перед ним стоял уже не разъяренный дьявол, а опытный полицейский.