— Прошлым вечером сюда пришел мужчина средних лет с девушкой и снял номер. Вы в то время дежурили? Глаза, густо подведенные тушью, неожиданно вспыхнули. Регистраторша подалась вперед и мстительно прошипела: — Старый грязный козел! Прескотт на миг подумал, будто в виду имеется он, и утратил величие. — Простите, не понял? — Жуткая скотина. Я так и знала, не к добру явился, хоть и не остался. Они явились где-то без четверти восемь, незадолго до моего ухода. Он снял для нее номер и проводил туда. Сам пробыл недолго, недостаточно долго, если вы меня понимаете. Регистраторша многозначительно посмотрела на сержанта. Тот с ужасом понял, что покраснел, и ради собственного спасения вернулся к грубоватому тону. — Под каким именем зарегистрировался? Можете описать его… и ее? — Разумеется. Жирный боров по фамилии Пенхоллоу. Вот… — регистраторша полезла в картотеку, — заполненная регистрационная карта. Велел все заносить на кредитку. Видно, была причина, правда? У него наверняка есть деньги, потому что она молодая, а он не впечатляющий и далеко не мальчик. Замечание неодобрительное, хотя понятно, что женщину угнетает не аморальность ситуации, а разница в возрасте преступной парочки. Прескотт не сумел скрыть нетерпение. — Девушка еще здесь? Он действительно ждал известия, что таинственная особа скрылась. — Здесь, насколько мне известно. Хотите услышать ее имя или сами знаете? — Говорите! — рявкнул детектив. — Ладно, ладно, потише. Редкая фамилия — Драго. Я раньше не слыхала такую, а вы? Номер записан на Пенхоллоу. Вот. — Регистраторша протянула карту. — Постоялица назвалась ночному портье, когда вчера вечером выходила. Уточнила, во сколько не поздно вернуться. — Когда она выходила? — требовательно спросил сержант. — Спросите у Энди, ночного портье. Его сейчас нет. Я в восемь сменяюсь, а он заступает. Прескотт оглянулся на темную лестницу. — В каком она номере? Сейчас у себя? — Может, к ланчу спустилась, поэтому загляните сначала в столовую. Не ошибетесь. У нее длинные пышные золотистые волосы. Не знаю, естественные или нет. То есть я цвет имею в виду. Регистраторша помолчала, раздумывая о цвете волос подозрительной девушки, явно больше интересуясь этим вопросом, чем визитом полиции. Прескотт прокашлялся, и она очнулась. — Если не в обеденном зале, значит, у себя. Хотите, чтобы я позвонила? Она протянула руку к коммутатору, но он предупредил: — Не надо. Я сам представлюсь. Спасибо. Ни в столовой, ни в салоне златовласой незнакомки не оказалось. Запоздавшие бизнесмены изучали меню, трое угрюмых остолопов в углу завершали обед. Прескотт поднялся по лестнице. Ступени скрипели под его тяжестью. Видно, гостиница очень старая. Рельефы на стенах пожелтели, ковер кое-где истерся до предательских опасных дыр. На первой двери в коридоре висит табличка: «Ванная». Он на пробу дернул ручку. Дверь распахнулась, предоставив взгляду огромную старую ванну, деревянную вешалку для полотенец и стул, выкрашенный белой краской. Детектив принюхался к слабому запаху цветочного мыла, ароматических солей пли бальзама. Дверь четвертого номера была открыта, оттуда лился свет в сумрачный коридор. Горничная застилала постель, оглянулась без любопытства на проходившего сержанта. На его взгляд, номер непривлекательный. На одну ночь годится, но без особой роскоши. Мало кому захочется останавливаться в «Короне». Впрочем, выбор в Бамфорде небольшой. Подойдя к шестому номеру, он остановился. За дверью слышен слабый звук включенного телевизора. Она смотрит телевизор?.. Надо застать врасплох. Прескотт с улыбкой постучал. — Попозже зайдите! — раздался женский голос. Сержант снова стукнул, смутно услышал недовольное шипение. Шаги протопали к двери, и створка открылась. Он не знал выражения coup de foudre,[9] но испытал именно это. В жизни не видел такой красавицы. Девушка оказалась моложе, чем ожидалось, всего лет девятнадцати. Великолепные волосы, которых уже никогда не забудешь, каскадом обрамляют бледное овальное лицо, падают на плечи с прерафаэлитской[10] пышностью. От взгляда больших серых глаз с темными ресницами мороз бежит по коже. — Что вам нужно? — холодно спросила она. Он сообразил, что стоит с разинутым ртом, полез за удостоверением, пробормотал: — Полиция… Э-э-э… сержант Прескотт, детектив. Девушка даже не посмотрела на корочку. Должно быть, «полиция» у него на лбу написано. — Что угодно? — повторила она. — Мисс Драго? Опомнившись, он постарался перехватить инициативу. — Что вам нужно? — спросила она в третий раз, подавив его решимость. Нетерпеливый тон свидетельствовал, что он слишком медлит. — Хочу с вами поговорить, — промямлил сержант и в панике подумал: «Боже, разве нельзя найти другие слова? Мужчины наверняка постоянно хотят с ней поговорить…» Он чувствовал себя громоздким, неуклюжим, глупым. — О чем? Брови вздернулись, в серых глазах появилось умеренное любопытство. По крайней мере, не захлопнула дверь перед носом очередного тупого барана, набивающегося на знакомство. — О мистере Эндрю Пенхоллоу, — объявил Прескотт, и ситуация необратимо изменилась. До этой секунды тело в саду было просто объектом расследования. Он лично не знал Пенхоллоу. Нельзя говорить о знакомстве с трупом. Испытывал обычное уважение и сочувствие к жертве жестокого насилия. Теперь все по-другому. Эндрю Пенхоллоу, даже мертвый, разом превратился в соперника. С бурей в душе Прескотт понял, что этот мужчина был близок с чудесной девушкой, очень близок. Привез ее в грязный убогий отель, поселил в неприглядном номере, хотя она заслуживает самого лучшего. Возможно, намечено очередное тайное свидание в подозрительных номерах, с обедами во второразрядных ресторанах. За это она отдает свою юность и прелесть. Преступно неадекватный обмен. В данный момент сержант возненавидел Пенхоллоу. Впрочем, в девичьем взгляде что-то мелькнуло. — Он прислал полицию, чтобы меня выдворить? — выдохнула она. — Он вас послал? Чтобы вы мне велели оставить его в покое? Поэтому не пришел нынче утром, как обещал? Страшное негодование и презрение в тоне сняло колдовские чары. По-прежнему восхищенный Прескотт призвал на помощь свой опыт, вновь превратившись в офицера полиции при исполнении служебных обязанностей. — Мисс Драго, — твердо проговорил он, обретя почву под ногами, — позвольте войти. Мне нужно с вами побеседовать. Можно было бы спуститься в салон, но лучше наедине. На их голоса из четвертого номера вышла горничная, остановилась в коридоре с пачкой бумаг в руках, разглядывая обоих. Девушка взглянула на нее, потом на детектива и раздраженно бросила: — Хорошо. Заходите. Не будем устраивать представление. Шестой номер, не менее мрачный и жалкий, чем четвертый, озаряло ее присутствие. Она выключила телевизор, села в кресло, скрестив ноги в джинсах, положив ладони на ручки. Ему сесть не предложила. Прескотт с ненужной осторожностью затворил за собой дверь. К несчастью, почти все пространство занимает двуспальная кровать. Как ни старайся, нельзя не смотреть на девушку. Он опустился на крошечный стульчик у туалетного столика, понимая, что выглядит смехотворно, еще хуже, чем в гостиной миссис Джосс. Девушка молчала, слава богу, не рассмеялась. Он неловко сказал: — Разрешите узнать ваше полное имя… — Кэтрин Луиза Драго. Запишете? Она подняла брови, уголки пухлых губ едва заметно дрогнули. Прескотт, вытаскивая блокнот, покраснел до кирпичного цвета. — Имеются какие-нибудь документы, удостоверяющие личность? Она подумала. — Нет. Зачем? — Водительские права? Или даже почтовый конверт, адресованный на ваше имя? Девушка оглядела комнату, кивнула на лежавший в углу рюкзак цвета хаки. — Может, там что-то найдется. Ее непринужденное поведение начинало раздражать сержанта. — Поищите, пожалуйста. Она встала, схватила мешок, покопалась и предъявила книжечку с логотипом службы переливания крови в виде двух сердец. Прескотт взял ее — адреса нет, но указано имя Кэтрин Драго вместе с группой крови и свидетельством, что она является постоянным донором. Он вернул ей удостоверение.