— Я тоже рассчитываю, что мои знания послужат Америке, — закинул очередную удочку Финкель. — Безусловно, Моисей! С вашим опытом и научным багажом вас с руками и ногами возьмет и Боинг и Локхид, — подыграл ему Саттер. — Извините, Джон, но у меня на этот счет есть некоторые опасения. — И какие же? — Видите ли, в конце 1990 года и потом в феврале 1993 года я через Марину Орел направлял в различные американские университеты заявочные листы на предмет моего будущего трудоустройства, но так и не получил ответов. — О, Моисей, эти опасения не имеют под собой почвы. Ваши запросы, как видите, попали по нужному адресу, — с улыбкой произнес Саттер и возвратился к началу разговора. — И о каких материалах идет речь? — О, они уникальны и не имеют цены. — В нашем мире, Моисей, все имеет свою цену. — Безусловно, Джон. По самым скромным моим подсчетам они стоят не менее 500 тысяч долларов, — заикнулся Финкель. У Саттера брови поползли на лоб. Подобного аппетита, пусть и у изголодавшегося советского кандидата технических наук, он никак не ожидал. Финкель понял, что слишком задрал цену, и отыграл назад. — Но не меньше 400 тысяч, это уж точно. И учтите, Джон, в отличие от вас, я смертельно рискую. — Риск, безусловно, присутствует, — признал Саттер и отметил: — согласитесь, Моисей, будет разумно, если с представленными материалами сначала поработают наши специалисты, а потом можно поговорить и о цене. Финкель поскучнел. Сотни тысяч долларов, которые он уже считал лежащими в своем кармане, превращались в дым. В душе он уже проклял себя за то, что на старости лет так глупо вляпался в шпионскую авантюру и скис на глазах. Опытный разведчик и психолог Саттер уловил начавшуюся в нем борьбу мотивов, и поманил пряником. — Моисей, организация, которую я представляю, имеет все возможности, чтобы обеспечить вашей семье достойную жизнь на новой родине. В этом вы можете не сомневаться. — Надеюсь, — промямлил Финкель. — В ближайшее время будет решен вопрос с выездом вашей супруги на постоянное жительство в США, — подогревал его Саттер. Финкель снова оживился, в глазах растаял лед недоверия, и он заговорил. Но когда речь зашла о тактико-технических характеристиках ряда гидроакустических систем и конструкции специальных глубоководных аппаратов, имеющих гриф совершенно секретно, его заклинило. Страх вязал язык Финкелю, и Саттеру ничего другого не оставалось, как сыграть на проверенной шпионской струне — алчности. Он поманил его испытанным пряником — деньгами, и между ними завязался банальный торг. В ЦРУ не привыкли сорить деньгами и, прежде чем платить будущему агенту, Саттер тщательно взвешивал на шпионских весах цену предательства. Российский кандидат наук, пытавшийся представить себя без пяти минут научным светилом, старался, как мог, поднять свои ставки. Его упорство и упрямство вынудило Саттера сменить пряник на кнут. Он напомнил Финкелю о недавних проблемах у сына и возможных сложностях, связанных с организацией выезда жены на постоянное жительство в США. Будущий агент вынужден был резко убавить свои денежные аппетиты. В конце концов, они сошлись на том, что первое перечисление в сумме 15000 долларов поступит на заграничный счет жены Финкеля в ближайшее время, все последующие оплаты будут производиться, исходя из ценности информации. Решив щекотливый денежный вопрос, Саттер затем подвел под Финкеля «надежный шпионский крючок», с которого было не сорваться. Он предложил ему сфотографироваться «на память». В тот момент кандидат наук с окладом в триста долларов вряд ли до конца осознавал все коварство предложения. Обещанные 15000 долларов, составлявшие более чем четырехлетнюю его зарплату и будущие денежные бонусы, пересилили страх, и он согласился на сотрудничество с американской разведкой. 15 марта 1994 года ЦРУ пополнило свою агентурную картотеку еще одной фотографией и получило на Финкеля убойный компромат — собственноручно написанный шпионский отчет. Предложение Саттера «отметить начало взаимовыгодного сотрудничества» Финкель встретил с кислой миной, мечты о сотнях тысяч долларов так и остались мечтами. Обед в ресторане, во время которого американский разведчик дал разгуляться своему желудку за казенный счет, не поднял настроения шпиону. Он покидал отель «Кайзерхоф» с полным желудком, но с пустыми карманами. «Шпионский аванс» Саттер пообещал выдать при следующей встрече. Она состоялась 18 марта в номере 401 отеля «Antwerpen Tower Hotel». На нее Саттер прибыл, «вооружившись» подробным опросником, содержавшим свыше ста тематических позиций, относящихся к деятельности НИИ, где работал Финкель. Вопросы носили самый разнообразный характер: от имен, фамилий, адресов и телефонов руководителей, ведущих ученых института и до содержания тем научных разработок. Явка продолжалась несколько часов. Время улыбок закончилось, Финкель чувствовал себя как студент перед безжалостным экзаменатором. Саттер не давал ему перевести дыхания и засыпал вопросами, подготовленными спецами из Лэнгли и Пентагона. К концу встречи Финкель напоминал выжатый лимон, но это был еще не конец. Явка завершилась классическим закреплением вербовки агента. Саттер, чтобы потрафить честолюбию агента, не поскупился и присвоил ему звучный оперативный псевдоним «Хэл Рубинштейн». А дальше для Финкеля начался шпионский ликбез. Американский разведчик подробно проинструктировал его по мерам конспирации при сборе информации, рассказал о способах обнаружения слежки, дал позывной и номер телефона круглосуточного диспетчерского пункта разведки на территории США на случай экстренной связи с разведцентром ЦРУ. В заключение Саттер отработал Финкелю — «Хэлу Рубинштейну» задание по сбору секретной информации и назначил очередную явку в Антверпене на конец августа 1994 года. Под занавес встречи Саттер все-таки «порадовал» агента «щедрым» вознаграждением — вручил под расписку 1000 долларов. Скупость ЦРУ задела Финкеля за живое, но он промолчал и решил отыграться позже. 21 марта агент «Хэл Рубинштейн», не столько чтобы проверить канал экстренной связи с американской разведкой, сколько ради того, чтобы пополнить изрядно похудевший кошелек, вызвал на явку связника. Не прошло и трех дней, как на обусловленное место встречи прибыл сотрудник ЦРУ «Бест». Беседа с ним заняла менее часа, в ходе нее Финкель сообщил информацию, которую держал про запас и, выудив из него семьсот долларов, дал понять, что советский кандидат наук не «лыком шит» и свое всегда отыграет. Оставшиеся дни до отъезда на преданную им родину Финкель провел в походах по супермаркетам. 26 марта с полными чемоданами и опустошенной душой он возвратился в Россию и приступил к выполнению задания. В тайне от коллег он снимал копии с секретных и совершенно секретных документов, выведывал сведения о результатах последних испытаний различных боевых систем подводных лодок. Шло время, а вместе с ним в тайнике пухла папка с материалами для американской разведки. Финкель торопил день и час встречи с Саттером в надежде получить свои «тридцать сребренников». Американский разведчик после завершения вербовки перспективного агента «Хэла Рубинштейна» в Бельгии не задержался и в тот же день вылетел для доклада в США. В Лэнгли его встретили как триумфатора. Он был представлен заместителю директора ЦРУ и удостоился самых лестных оценок за проделанную работу. Материалы, полученные от «Хэла Рубинштейна», по предварительной оценке «яйцеголовых», имели огромную ценность. Впереди Саттера ждала награда, а пока он довольствовался внеочередным краткосрочным отпуском. После изматывающей работы, связанной с вербовкой Финкеля и поиском ключей к «Бездне-Аду», отдых оказался кстати. К этому времени из Москвы в Вашингтон прилетела жена — Анна с сыновьями, и они отправились во Флориду к ее родителям. 2 апреля семья Саттеров вылетела в Майами. Спустя час, самолет приземлился в аэропорту Стюарт. Здесь уже во всю буйствовала весна. В воздухе смешались запахи моря и ранних цветов. Яркое, южное солнце щедро согревало землю своим теплом. Глаз радовала яркая зелень. После слякотной, промозглой московской весны Саттер дышал в полную грудь и не мог надышаться воздухом родины и своей юности. В аэропорту их ждал отец Анны — Смит Томсон. Дом Томсонов располагался в одном из самых живописных пригородов Майами — Майами-Бич, на берегу моря. По дороге к нему Джон, жена и дети с живым интересом смотрели по сторонам и искали новые приметы в облике города. Последний раз они были здесь четыре года назад, за это время Майами изменился, и изменился к лучшему. Смит — в прошлом гонщик, не растерял былых навыков, ловко лавируя в автомобильном потоке, выбрался на просторную Экспрессуэй и прибавил скорость. Справа и слева мелькали в яркой, свежей зелени кварталы Браунсвилла. Через несколько минут дорога нырнула в тень Мартелл-парка. За ним, в лучах жаркого солнца, переливалась серебром и манила к себе безбрежная морская даль. По ней, напоминая пестрый цветник, бороздили бухту яхты и быстроходные скутеры. По приезду в дом Томсонов Саттер отказался от обеда и вместе с сыновьями ринулся к морю. Подняв фонтаны брызг, они окунулись в набегавшую волну, она подхватила их и закружила в водоворотах. Юркие, как рыбешки, Генри и Александер ловко ускользали от рук отца. Джон безоглядно отдался игре в догонялки и напрочь забыл об агентах, резидентах и русской контрразведке. Устав, они выбрались на берег и, зарывшись в теплый песок, предались блаженству. Вечером их ждал вкуснейший ужин, приготовленный хозяйкой дома — Салли и забавные истории самого хозяина — Смита. Он знал их бесчисленное множество. В ту ночь впервые за последнее время Джон спал без сновидений. Утро следующего дня для него и сыновей началось с рыбалки, а вечер закончился за большим семейным столом. Так незаметно пролетели похожие друг на друга дни-близнецы. 12 апреля закончился отпуск, и семья Саттеров вылетела в Россию. Москва встретила их теплой, солнечной погодой, а Джона хорошими новостями. Их привез с собой руководитель разведгруппы, действующей при генконсульстве США в Екатеринбурге, Пит Дункан. Все то время, что Саттер занимался вербовкой Финкеля и проводил в отпуске, Пит не сидел сложа руки, ему удалось, и существенно, продвинуться в разгадке тайны русской «Бездны-Ада». Агент «Артист», внедренный в окружение гендиректора «Урал-Грейта» Раздольнова, сумел нащупать след «Колокола», 14 лет назад ушедшего на дно. Агент был жив и имел отношение к Верхнесалдинскому металлургическому производственному объединению. После такой новости Саттер уже не мог усидеть в квартире и, оставив Анну с детьми распаковывать вещи, поспешил в посольство. Он шел по крылу резидентуры, ноги бежали впереди него, ловил на своем загорелом, посвежевшем после отпуска лице завистливые взгляды, не обращал на них внимания и сгорал от нетерпения поскорее увидеть и услышать Дункана. Искать Пита не пришлось, он занимал свободный стол в соседнем кабинете. — О, Джон, прими мои соболезнования, — с похоронным выражением лица встретил его Дункан. — А-а что случилось? — растерялся Саттер, и сердце екнуло. — Как что? Скончался твой отпуск. — Ах ты, черт! — Саттер хлопнул его по спине и рассмеялся. — Ха-ха, — вторил ему Дункан. Не успел стихнуть смех, как зазвонил телефон. Это был резидент Моррис, он потребовал немедленно прибыть к нему. Дункан и Саттер поднялись в его кабинет. Следов радости на лице резидента они не заметили. Вяло пожав руку Саттера, он скорее из вежливости поинтересовался: — Как отдохнул, Джон? — Замечательно, сэр! Готов к выполнению новой миссии. — О’кей. Присаживайтесь, господа, у нас мало времени, я жду от вас предложений, — сразу же перешел на деловой тон Моррис, достал из папки документ, подал Саттеру и предложил: — Ознакомься, Джон! Тот бросил взгляд на шапку: гриф высшей степени секретности говорил сам за себя, и обратился к тексту. В нем, ссылаясь на разведданные РУМО (военной разведки США), аналитики ЦРУ делали вывод о том, что русские находятся на пороге создания супероружия — ракеты, способной летать на гиперскоростях, а значит, практически неуязвимой для национальных средств ПРО США. Этот научный и военный прорыв обеспечил качественно новый ракетный двигатель. По сведениям РУМО русские уже приступили к его испытаниям на одном из сверхсекретных полигонов, расположенных на Урале. «Это объект «Бездна-Ад», — заключил Саттер, оторвал взгляд от документа и перевел на резидента. — Да, Джон, информация имеет самое прямое отношение к миссии «Бездна-Ад», — подтвердил его догадку Моррис и не удержался от упрека. — Эти твердокаменные головы снова опередили нас! В последнее время конкурентная борьба двух американских спецслужб — ЦРУ и РУМО за обладание военными секретами русских приобрела еще большую остроту. Это было связано не только с их давним соперничеством, но и с позицией Белого дома. Президент не без умысла поощрял конкуренцию между ними, рассчитывая на более весомый результат. Затеянные наверху политические игры больно били по тем, кто находился внизу в резидентурах. Моррис и его подчиненные ощущали это на собственных шкурах. Но неисправимый оптимист Дункан не терял уверенности и заявил: — Сэр, еще не вечер, мы раньше вояк доберемся до секретов «Бездны-Ада»! — Пит, не летайте в облаках, в отличие от РУМО, нам пока нечего докладывать в Лэнгли, — приземлил его Моррис. — Ну почему же, сэр? Мы по крайней мере знаем, что «Бездна-Ад» входит в состав Верхнесалдинского металлургического производственного объединения, сокращенно ВСМПО. — И это правда?! — воскликнул Саттер и в его глазах вспыхнул азартный огонек. — Абсолютная! — подтвердил Дункан. — Чьи данные! — «Артиста». — А что конкретно он сообщил? — То, что мы ищем, русские спрятали под вывеской управление РД. — Пит, не спеши с выводами, — предостерег Моррис. — Я это докажу, когда заговорит «Колокол»! — «Колокол»?! Он что, жив?! — изумился Саттер и посмотрел на Дункана, как на рождественского Санта Клауса. Тот расплылся в улыбке и подтвердил: — «Колокол» не только жив, но и имеет отношение к «Бездне-Аду». — Вот это да! — только и мог сказать Саттер. — Пит, опять ты спешишь с выводами. Информацию надо перепроверить, и как можно скорее, если не хотим, чтобы РУМО вытерло о нас ноги, — напомнил Моррис. — Не вытрут, сэр! Мое чутье меня еще не подводило. На этот раз взят верный след! — заверил Дункан. — Пит, мы не гончие и должны опираться не на чутье, а на факты. — Сэр, они будут! Надо начинать операцию! — Вот когда мне на стол лягут донесения «Колокола», и я буду точно знать, что скрывается за вывеской РД, тогда и начнем, — был непреклонен Моррис и потребовал: — Пит, даю тебе месяц! Этого достаточно, чтобы внести полную ясность. — О’кей, сэр, — принял к исполнению Дункан. — А ты, Джон, — Моррис обратился к Саттеру, — сосредоточься на Раздольнове. Подошло время для выхода с ним на прямой контакт. У него возникли серьезные проблемы с деловыми партнерами в Италии и Англии. Недели тебе хватит, чтобы войти в обстановку, а затем в Рим. Там в деталях выяснишь, в чем они состоят. — Извините, сэр, у Раздольнова есть проблемы не только с деловыми партнерами, но и с местной мафией. Их можно использовать как дополнительный рычаг воздействия на него, — предложил Дункан. — Согласен, действуйте, господа! — распорядился Моррис. Остаток этого и весь следующий день Саттер и Дункан провели за изучением собранных на Раздольнова материалов. После доклада предложений резиденту Пит возвратился в Екатеринбург и приступил к выполнению своей части операции. Джон тоже не задержался в Москве и в конце недели вылетел в Италию, чтобы собрать дополнительные сведения для вербовки Раздольнова, а потом выйти с ним на прямой контакт.