Секретарь выскочила из-за стола, игривым жестом одернула юбку на соблазнительных ножках и в приветливом поклоне склонила миловидную головку. В смелом разрезе декольте обнажилась упругая, как мяч, грудь. Раздольнов оставил без внимания ее прелести и коротко бросил: — Все в сборе?! — Да, ждут, Николай Павлович, — подтвердила она и распахнула дверь в кабинет. Навстречу ему поднялись испытанные партнеры: вор в «законе» — Михаил Жучин, державший под собой всех блатных «центровой бригады» Екатеринбурга, Ашот Астоян — коммерческий директор холдинга «Урал-Грейт», Владислав Соваков — начальник службы безопасности, более известный в криминальном мире как Сова, и Эдуард Иванов — руководитель головного отдела экономического управления администрации области и по совместительству консультант гендиректора «Урал-Грейта». Коротко поздоровавшись, Раздольнов занял место во главе стола заседаний и пробежался внимательным взглядом по лицам партнеров. Они были сосредоточены, а в глазах плескалась тревога. В таком составе и в столь ранний час они давно не собирались. Первым не выдержал Астоян и поинтересовался: — Николай Павлович, у нас неприятности? — Неприятности, это мягко сказано, Ашот! Пропала фура с титаном! — заявил Раздольнов. Сообщение вызвало взрыв эмоций. Больше всего досталось конкурентам могущественной криминальной группировке «синяков» — тех, кто прошел через тюрьмы, зоны и ходивших под отцом и сыном Харламовыми. В последнее время они все чаще нарушали договоренности, достигнутые на сходке в Свято-Троицком соборе, и срывали сделки «Урал-Грейта» по титану и редкоземельным материалам. — Хорош митинговать! Лучше мозгами раскиньте! — положил конец галдежу Раздольнов. — Николай Павлович, а никто и не митингует, и так все ясно, мутят Харламовы! — заявил Сова и напомнил: — Ты что, забыл, как мы в прошлом месяце в Эстонии кувыркались с партией титана? Так это же была чистая подстава синяков! — Не, Влад, они такое одни не потянут, у них кишка тонка. Скорее москвичи, чувствуется рука Мецената, — возразил Жучин. — А я так думаю, Харламовы спелись с Меценатом и действуют заодно, — предположил Астоян. — Какая на хрен разница, Ашот?! Ясно одно, они отжимают нас от титана! — заключил Жучин. — Миша прав, — присоединился к нему Иванов. — Помните, Багин рассказывал, как Меценат к нему подбивал клинья, чтобы через него гнать титан и редкоземы в Венгрию и Эстонию. — Сволочь, спит и видит себя хозяином Урала! Москвы ему мало! Давно пора кончить гада, а мы все сопли жуем! — требовал решительных действий Сова. — Влад, он не спит, а уже запустил лапу на Урал. Малышевский рудник компания Мецената под себя подмяла. Так скоро и до нас доберется, — поддакнул ему Иванов. — Уже добрались! Фура с титаном — сто процентов их работа! Николай Павлович, пора загонять гадов в стойло! — настаивал Сова. — Влад, не гони лошадей! Сначала надо забить стрелку, а там видно будет, — пытался остудить его Жучин. Раздольнов не вмешивался в спор, но не мог усидеть на месте и метался по кабинету. Его подтянутая, спортивная фигура то раздваивалась, то немыслимо изгибалась у огромной напольной вазы из уральского горного хрусталя. В такт тяжелым шагам тревожным гулом отзывались доспехи средневекового рыцаря, застывшего в бессменном карауле за спинкой кресла. Раздольнов вынужден был признать, что снова оказался перед беспощадным выбором. Два года назад, после ожесточенной стрельбы и горы трупов, после долгих и трудных переговоров главарей криминальных кланов, удалось положить конец безжалостной войне. На сходке в Свято-Троицком соборе, перед лицом самого Бога, казалось, что заключенный мир будет вечным, но он долго не продержался. И сейчас было уже не важно, кто начал войну, Харламовы или Меценат с его московской командой. После того, как пролилась кровь, и пропал ценный груз, вернуть все на круги своя представлялось немыслимым делом. И все-таки Раздольнов надеялся договориться с противниками-конкурентами и предложил: — Надо выходить на разговор с Харламовыми и Меценатом. Воевать нам сейчас не с руки, силенок маловато. — Все так, Николай Павлович, худой мир лучше любой, даже маленькой победоносной войны, — поддержал его Астоян. — Да, проблему лучше решать за столом, чем на каталке в морге, — присоединился к нему Иванов. Жучин промолчал. Сова недовольно заворчал и напомнил: — Один раз уже договорились, и чо? Сволочи, оборзели совсем, Бога уже не боятся. — Влад, оставь Бога в покое, он и без нас с ними разберется. Мне сейчас позарез нужны 27 тонн титана, чтобы закрыть контракт. Какие есть варианты? — искал выход Раздольнов. Иванов достал телефон и принялся кому-то названивать. Астоян зарылся в бумаги. Сова угрюмо молчал. Помощь пришла, откуда Раздольнов вовсе не ждал. Заговорил Жучин. — Палыч, не знаю, поможет это или нет, недавно на «Циркон» выходила какая-то шарашка то ли «БЛиК», то ли «ЛиК». Предлагали купить 50 тонн титана. — Сколько?! Сколько?! — не поверил Раздольнов. — 50 и готовы сделать поставку хоть завтра. — Лицензия есть? — Какая лицензия, товар левый. — Откуда? — Из Верхней Салды. — ВСМПО?! Влад, кто такие? Как они мимо нас туда пролезли? — возмутился Раздольнов. — Разберусь, Николай Павлович, и перекрою кран, — заверил Сова. — С краном потом! А сейчас найди, достань хоть из-под земли этих леваков и 27 тонн титана! — Сделаю, Николай Павлович! Считай титан у тебя в кармане! — Мне нужны не слова, а дела! Ищи этих леваков и решай вопрос! Сова подхватился из кресла. Вдогонку ему Раздольнов бросил: — Влад, передай Малышу, я им недоволен! Пусть передавит всю мелочевку, что тащит титан с ВСМПО! — Николай Павлович, а нам чем заниматься? — поинтересовался Астоян. — Дело свое делать, Ашот! — отрезал Раздольнов и объявил: — Все свободны! Участники совещания потянулись на выход. Последним из кабинета выходил Жучин. — Миша, постой! — окликнул его Раздольнов. Тот обернулся. Раздольнов прошел к двери, плотно прикрыл и поинтересовался: — Ты сейчас в каких отношениях с Харламовыми? — А что? — не торопился с ответом Жучин. — Так в каких отношениях? — Со старшим у меня пока ровно, а с Пашкой пошли серьезные напряги. — Слушай, сведи меня со Стариком, у него, в отличие от Пашки, крыша еще не поехала. Война не нужна ни им, ни, тем более, мне. Жучин помялся и, пряча глаза, ответил: — Коля, у меня с ними сейчас не те отношения, чтобы стрелки забивать. — Миша, я тебя прошу, организуй встречу. Ты же им не чужой, с пятнадцати лет знаешься. — О, Коля, когда это было, сегодня все сплыло. А если по-чесноку, то не хочу между вами встревать, — признался Жучин. — Не хочешь? А что, будет лучше, если мы друг дружке горло перегрызем? Война начнется, тогда никому и тебе тоже, не отсидеться. — Коля, ну пойми ты меня, я Старику многим обязан. Кем я был до него? Безотцовщина, мать гардеробщица в театре, зарплата курам на смех. По глупости залетел, и если бы не Игорь, то сгнил бы на зоне. — Миша, я же не прошу тебя быть моим адвокатом, сведи, а там как карта ляжет, — настаивал Раздольнов. — Ладно, попробую забить стрелку, — сдался Жучин, но предупредил: — Коля, только я не при делах. — Хорошо, поехали! — Чо, прямо сейчас? — А чего тянуть резину, раньше начнем, раньше закончим. Поехали! — торопил Радольнов. Они спустились вниз и сели в машины. По дороге к Харламовым Жучин созвонился с отцом — Игорем; тот оказался на месте и согласился на встречу. У подъезда его дома Раздольнов, оставив охрану, вслед за Жучиным поднялся на этаж. На лестничной площадке их встретил телохранитель, обшарил с пяток до макушки и, не обнаружив оружия, впустил в квартиру. В прихожей их принял второй телохранитель и проводил в гостиную. В ней находились оба Харламовых. Отец, Игорь, жилистый, иссушенный годами, проведенными на зоне, усыпанный татуировками, напоминал мумию. Сын, Павел, типичный качок. Поздоровавшись с Жучиным, Игорь сделал вид, что не заметил руки Раздольнова, и кивнул на место за столом. Николай, поиграв желваками на скулах, снял плащ, повесил на спинку стула и сел. Рядом приткнулся Жучин. Харламовы закурили и сквозь кольца сизого дыма колючими взглядами постреливали в Раздольнова. Пауза затягивалась. Жучин поерзал по стулу и, избегая холодно-презрительных взглядов Харламовых, начал мучительно-трудный для себя разговор. — Игорь, к тебе есть серьезный базар. — У тебя что-ли, Мишка? Так мы с тобой, вроде, все перетерли, — не горел желанием общаться Харламов-отец. — Нет, не у меня, у Николая Павловича. — Ах, уже Николай Павлович? Во, каково? Раздольнов не стал обострять обстановку, избрал примирительный тон и предложил: — Игорь, давай не будем устраивать распальцовку, а поговорим по-человечески.