— Я почему звоню, Араи-сан. Мне придется заглянуть в гости к любителям кататься на белых медведях. Поэтому могу ли я заехать к вам сегодня-завтра и обсудить детали, как лучше получить туристическую визу в Россию? Буду рад угостить вас при встрече в любом ресторане на ваш выбор. Сожалею, в Чибе давно не был, поэтому боюсь промахнуться с лучшим местом. — Зачем вам беспокоиться о подобных мелочах? У меня отличный повар, готовит лучше, чем кто-либо. Я пришлю вам адрес, жду сегодня вечером. Часов в шесть нормально? — Более чем, Араи-сан. — Вот и хорошо. Приезжайте, попьем сакэ, попробуем роллы и сашими… Лететь за границу когда собрались? Завтра? — На выходных нужно быть там. — О, времени много, успеем. И даже переплачивать не придется… Так что — жду. — Домо аригато, к шести буду. Только так — при личной встрече, проявив необходимое уважение. Мелкие проблемы решают по телефону, а вот если тебе лично что-то надо, то обязательно заглянуть в гости, вручить подарки и продемонстрировать значимость человека, к которому обратился с просьбой. Зато и помочь постараются в максимально сжатые сроки. — Кеико-сан, бронируй билеты и гостиницу. Полетим мы с тобой и Масаюки. — Хай, господин. Переводчика на месте будем нанимать? — Я учил русский, так что моих знаний хватит. Но общие кодовые фразы обговорим, вдруг понадобится в гостях. И сегодня на шесть вечера надо подарок приготовить для Араи-сан. Он заядлый рыболов, насколько я помню. О том, откуда японский старшеклассник может знать чужой язык — умолчал. Английский еще худо-бедно в школах разбирают, русским же занимаются только те, кто в торговле с соседом активно участвует. Но мне плевать, легендировать это даже не собираюсь. Знаю — и что с того? Я еще немецкий и французский чуть подтянул, используя отличную память. Говорить бегло не получится, но вывески прочту и таксисту адрес назвать смогу. Руки дойдут, надо еще будет китайским заняться. Очень похоже, что в будущем пригодится. * * * Без десяти девять уже подъезжал к госпиталю Йокомаши Нанбу. Знакомое здание, огромная парковка, наполовину заставленная машинами. Выгрузив нас, Нобору покатил на облюбованный пятачок в углу. Следом за ним двинулся черный «мерседес-джи», затонированный кубик. Знакомая машина. В моей реальности ее называли «бешенной табуреткой». Быстрая, верткая, вместительная. Отличные колеса для конторы, продающей охранные услуги. Единственный минус — с дополнительным бронированием жрет подобное авто неприлично много, но подобного рода расходы все равно аккуратно вешают на заказчика. Поэтому — да, все четыре нанятые группы передвигаются на «мерсах», страхуя ключевых работников моей корпорации. Парочка мордоворотов рядом топчется, выбравшись на свет божий. Пойдут со мной в госпиталь, в фойе останутся ждать. На закрытый этаж им доступа нет. С одной стороны — толку от парней рядом не так много. У них из оружия только телескопические дубинки. Это Масаюки и Седая Хэруми увешаны стволами, как фантиками. И на фоне их огневой мощи толку от «живой ширмы» мало. Но ведь враги про это не знают? И мы говорить про это не станем. Кстати, если я буду что-то подбирать для гвардейцев на выезд в город, то скорее всего посмотрю на «бэхи» пятые. Они мне кажутся симпатичнее. Местные джипы очень уж кондовые. Это люксовые членовозы о внешнем виде заботятся, а на разные «проходимцы по плохим дорогам» без слез смотреть нельзя. У стойки регистрации меня перехватила молодая девушка в светло-зеленом медицинском костюме, отличительном признаке дежурной госпитальной смены: — Исии-сан, вам надо будет получить новые пропуска. Прошу за мной. Я ее помню, поэтому спокойно двигаюсь следом к дальнему углу стойки, минуя редкую очередь пациентов. С поклоном нам вручают небольшой пакет, в котором пластиковые карточки с фото: мне, секретарю и трем лицам «ближнего круга». Это два телохранителя и водитель. Благодарю, вешаю пропуск на тонкой красной ленточке на шею. — Левый грузовой лифт, он доставит вас на место. Остальные больше на вашем этаже не останавливаются. Как интересно. Во-первых, для работников госпиталя этаж уже «мой». И во-вторых, кто-то начал потихоньку наводить порядок с безопасностью. Я даже почти уверен, кто именно этим занялся. Еще раз кланяюсь и бодрой кучкой двигаемся в указанном направлении, оставив пару нанятых мордоворотов скучать внизу. У дверей лифта стоит молодой мужчина в привычном черном официальном костюме. Белая рубашка, все тот же похоронный черный галстук-удавка, тонкая нитка провода за ухом. На лацкане пиджака бейджик с логотипом министерства обороны Ниппон — два разноцветных шарика, окруженных кольцом. Я всегда, когда вижу эту картинку, про снеговика вспоминаю. Зато — никакой военщины, мы причиняем окружающим добро и радость. Это у летунов птичка мрачная на реактивной струе из перьев куда-то взлетает. И у моряков якорь, жаль подписи не хватает «утонем в максимально сжатые сроки». Но споткнувшись взглядом на блестящем пластике, я поворачиваюсь к вышагивающей у левого плеча девочке: — Кеико-сан, вечером напомни мне, что я идиот. — Гомен-насаи, господин. Я не совсем поняла… — Я со всей этой беготней совершенно забыл, что у клана до сих пор нет герба. Моего личного герба… Точнее — не моего, а нашего. Клана Исии… Симата [ черт возьми], как можно так тупить… Кстати, надо будет с дядей на эту тему переговорить. Все равно собирался с ним встречаться. Вот и узнаю — вдруг что-то из наследия предков всплывет. Аки-сан историю рода точно знает, он этим в молодости активно интересовался. Вот и проконсультируюсь. Охранник дождался, пока я закончу ворчать и вежливо протянул вперед коробочку считывателя. Прощелкал по всем пропускам, нажал кнопку вызова лифта и поклонился, пропуская внутрь. Сервис, однако. В коридоре нас встречало прозрачное стекло, частично перегородившее проход. За ним на расстоянии полутора метров — второе. Чтобы пройти — надо сначала повернуть налево к проходу, затем протопать к противоположной стене и там уже оказаться перед будочкой с еще одним охранником. Судя по толщине прозрачных стенок и характерному цвету — все бронировано серьезно, наверняка автоматную очередь в упор выдержит. И это радует. Коридор тоже изменился — сплошные окна и стеклянные двери в палаты. В центре по правую руку лаборатория, по левую сестринский кабинет. И там, и там никаких прозрачностей, белый пластик и массивные ручки. Не удивлюсь, если в бывшую учебную комнату вход усилили, прикрыв фальшпанелями стальные листы. Пока идем, с любопытством посматриваю по сторонам. В просторных палатах набранные для экспериментального лечения пациенты. На них сейчас гоняют диагносты, уточняя данные для будущих карт различных видов талантов. Дэйки Мураками краткую справку прислал: из выгоревших большая часть — врачи. Кто-то уже на пенсию был отправлен по состоянию здоровья, кто-то проходил курсы лечения в тщетной надежде на возвращение утраченного дара. Один из мужчин с бритой налысо головой заметил меня через стекло во всю стену, поднялся с кровати и замер в поклоне. Похоже, мое лицо для местных не секрет. Подумав, зашел к нему. Не совсем понятно, почему именно мне оказывают такие знаки внимания. За программу лечения отвечает союз Микоками и профессор. — Охаё годзаимас. Текеши Исии к вашим услугам. — Охаё годзаимас, Исии-сан. Для меня честь встретиться с вами. — Боюсь, не могу вспомнить, кто вы. — Вряд ли личный представитель дайдзё тэнно и кугэ должен знать каждого, кому подарил шанс… Арэта Сасаки, онколог из Муцу. Сасаки-куросаки. В голове что-то крутится, потом из глубин памяти веером вылетает куча журнальных статей. — Для меня большая честь, Сасаки-сан, лично встретиться с основоположником новых методов лечения тяжелейших недугов. Читал ваше «Пятилистье», но в силу недостаточного образования понял очень мало. Буду рад встретиться с вами еще раз, когда не станет поджимать время. Серьезный дядька. Я его запомнил, потому что он один из столпов в отработке методик мягкого воздействия абэноши на человеческий организм. Основатель целой школы онкологов, выгорел одним из первых. Но не смирился, продолжил помогать ученикам, отрабатывая попутно стандартные средства лечения: химиотерапию и комплексы препаратов. Фактически уехал в личную ссылку, отказавшись от кафедры и работая в маленькой провинциальной больнице. С профессором Коичи Сакамото что-то не поделили. Скрытая от публики вражда выражалась в ехидных рецензиях на публикуемые научные работы и отказ Сасаки приезжать на обследования в местный госпиталь. — Обязательно, Исии-сан. Как понимаю, я здесь надолго. — Если будет желание остаться в качестве научного работника. Захотите вернуться домой — через пару месяцев это будет вполне возможно. — Пара месяцев? Вы считаете, что мой случай настолько запущенный, что нет смысла тратить время на лечение? В глазах — застарелая боль и крохотный огонек надежды. Для него дар это все. Он знает, насколько велика разница между активными абэноши и «обрубками». — Гомен-насаи, Сасаки-сан. Похоже, вам пока не раскрыли все детали будущих процедур. Идут организационные процессы, не все успеваем… Мой личный опыт. Недавно выгоревшим на полное восстановление достаточно месяца. Кто пострадал больше года тому назад смогут вернуть силы через два месяца. Общая поддерживающая терапия еще полгода, но это можно делать на рабочем месте. Лечение не вызывает стресса или наведенного отката. На всякий пожарный, вот номер Мураками-сан, он помогает развивать программу от союза Микоками и моего клана. Если профессор Сакамото что-то не сможет рассказать, смело обращайтесь по этому номеру. Попрощавшись, иду в лабораторию. Кстати, в глазах онколога страх практически исчез. Похоже, титул «личного представителя дайдзё тэнно» творит чудеса. Если я пообещал, что через два месяца выгоревший абэноши снова сможет творить чудеса, значит так оно и будет. Хотя, я не вру. Только-только набранная статистика показывает даже лучше результаты, просто мы всю цепочку до конца не откатали. Первые пациенты уже долечиваются как образцы для сравнения со следующей группой. * * * В лаборатории вижу знакомые лица. Двое программистов колдуют в левом углу над кодом, техник рядом жует бутерброд и запивает чаем. Хороший мужик, головастый, способен из пучка проводов и такой-то матери собрать работающий прототип. При этом — способен не мешаться под ногами и спокойно ждет, когда понадобится. Мне его Ясуо Кодзима выдал, отрывая от сердца. Говорит, дяденька категорически отказывается занимать место начальника департамента наладки любого оборудования и предпочитает работать руками. Хорошо еще, что от зарплаты уровнем выше того же начальника не отказался. И двух охламонов натаскивает, чтобы тоже умели паяльник в руках держать. За столом в правом углу генерал Кэтсуо Ито разложил пасьянс из многочисленных документов и задумчиво почесывает кончиком карандаша удивленно выгнутую бровь. По внешнему виду — вояка успел изрядно вымотаться, но боевой задор не утратил. И в центре эдакой помесью Эйнштейна и безумного ученого Эммета застыл профессор Коичи Сакамото. Волосы у него сильно не отросли, но белоснежный пушок над головой топорщится во все стороны. Наставник разглядывает пластиковый ящик, похожий на сейф. Передняя стенка сейчас наглухо закрыта и для верности прихвачена на толстую пластиковую ленту с кучей обозначений радиационной опасности и прочих ужасов. Кто-то из кодеров постарался, они любят подобные дурацкие шутки. — Охаё годзаимас, — здороваюсь со всеми сразу. Прежде чем повернувшийся старик успевает открыть рот, задаю вопрос первым: — Сакамото-сэнсей, вы в самом деле помирились с Сасаки-сан? Как я понял, разногласия остались в прошлом? — Помирились?.. — чуть с битый столку профессор на какое-то время «подвисает», затем начинает активно кивать: — А, да! Я признал, что ряд его статей по лечению сложных случаев карциномы представляют определенный научный интерес и попросил проконсультировать нас по новым методам восстановления «выгоревших». Он включил в список шестнадцать человек, восстановление которых принесет наибольшую пользу Ниппон… Тэкеши-сан, а почему ты спрашиваешь? — Потому что Дэйки Мураками наверняка вам это сообщал, но вы могли замотаться с работой и забыть. Ваш список ключевых специалистов уже в работе, со всеми указанными специалистами связались и при наличии свободных мест вы можете их принять для начала экспериментального лечения. — Ты хотел сказать — детальной диагностики? — Я сказал то, что хотел, Сакамото-сэнсей. Теперь, с вашего позволения, я покажу текущие результаты. Вытянув из рукава тонкий клинок, аккуратно разрезаю ленту, попутно перехватив толстую нитку с налепленной пломбой и распахиваю крышку «сейфа». Потянув за ручку, выкатываю наружу содержимое ящика. — Думаю, техники это видели, но сейчас мы готовы представить будущий прототип диагноста. Заинтересовавшись, генерал встает из-за стола и подходит поближе. К нему сбоку пристраиваются трое ассистентов профессора, до этого возившихся в подсобке. Невысокая стойка на подвижных колесиках, которую можно катать в любом направлении. Отделанные хромом полочки. В самом низу спрятались за фальш-панелью три блока бесперебойного питания. Между ними и столешницей — свободное место с выдвижными ящиками под разную мелочевку. Можно и бумаги убрать, и коробки с лекарствами. Под шершавой пластиковой верхней крышкой — горизонтальный блок компьютера с выдвижной клавиатурой и подставкой под «мышку». Сверху на гибком штативе плоский экран. Все провода или упрятаны внутрь, или собраны в гофрированные шланги и прихвачены стяжками. С правого боку от дисплея коробочка с тумблерами и колесиками подстройки. Выглядит все вместе серьезно, не стыдно в любом медицинском центре рядом с навороченным оборудованием поставить. — Сейчас отрабатывает все заложенные в него карты талантов как в единичном наборе, так и в комбинациях. Вот здесь — выносные пластины, длина кабеля два метра. Чуть-чуть похожи на разрядники для кардиостимулятора… Бесперебойное время работы от батарей двенадцать часов на первом режиме и восемь на втором. Подцепить к любой розетке — и никаких проблем с питанием. — Второй режим — это?.. — профессор ходит кругами вокруг аппарата, я киваю в ответ: — Да, о чем мы говорили. Программа под него сейчас доводится до ума. Диагностика полностью отлажена.