— Думал, ты придешь ко мне. Захочешь… проведать. Я безразлично пожала плечами: — Вы же сказали, чтобы к вам никого не впускали. — Никого — это других наин, — не торопясь выпускать мою руку из своей, хрипло заметил Мэдок. А я заметила вкуснейшие тарталетки с икрой и с раздражением подумала, где шерты носят этих неощипанных куриц — невест его всемогущества. Опаздывать на обед — это, знаете ли, серьезное преступление. — Ну, значит, мы просто друг друга не поняли, — ответила безразлично. Почувствовав, как в груди что-то на мгновение шевельнулось: не то нежность, не то тревога (хотя из-за чего бы мне тут тревожиться и с какой такой стати испытывать приступы нежности?), без особого интереса полюбопытствовала: — Ты как? — Физически в порядке — выспался и отдохнул, но магии во мне почти не осталось. Не уверен, что смогу сражаться ментально. — Доун тоже был в храме? — Был. — Стальной усмехнулся. — Злой как тысяча шертов из-за того, что его чуть ли не силой в него притащили. — Рада это слышать, — сказала я и осторожно потянула руку на себя. Стальной наконец разжал пальцы, и вот тут я действительно порадовалась. Кажется, он еще что-то хотел спросить или сказать, это было видно по его глазам, но в столовую вошла Винсенсия, а следом за ней прилетели и другие леди. Все разряженные, надушенные, перепудренные. — Ваше всемогущество. Наины послушно опустили взгляды, приветствуя хальдага. — Леди, вы не перестаете меня радовать и услаждать мой взор своей красотой, — отвесил Стальной один на всех комплимент и предложил рассаживаться, чтобы начинать последнюю совместную трапезу. Последнюю, не считая праздничного пиршества сегодня в Каменном дворце. Хотя не уверена, что мы с де Гортом будем на нем присутствовать. Если он так и не оставил своей идеи увести меня куда подальше, тогда никакой придворной пьянки. Ну или если он в результате Дар-ха-Раата свихнется или погибнет. Тогда нам тоже будет не до пиршеств. Так, и где там мои икорные корзиночки… Наины наперебой принялись расспрашивать герцога о его состоянии и о ритуале с применением божественного пламени. Я тем временем уделяла внимание закускам, но мне и это занятие быстро наскучило. — А ты как считаешь, Филиппа? — обратилась ко мне Паулина. О чем это она? Кажется, я весь разговор пропустила. Взгляды всех собравшихся устремились на меня. — Я-а-а… Не придумала ничего лучшего, кроме как ляпнуть первое, что пришло в голову. Кто ж виноват, что мне такое приходит в голову. — Я считаю, что его всемогуществу следует подзарядиться перед испытанием живительной энергией от непорочной девицы. Можно сразу от нескольких. Так ведь хальдаги, кажется, подзаряжаются, когда пришлых не убивают. — Заметив немой вопрос в глазах жениха, продолжила пояснять: — Мы с леди де Морсан для этих целей, увы, больше не подходим, но услугами остальных наин вы, ваше всемогущество, вполне можете воспользоваться. На леди Тиссон я бы тратить время поостереглась — есть у меня смутное подозрение, что она уже давно не девочка. Но леди Ротьер и леди ле Фэй, уверена, с радостью отдадут вам и свою невинность, и свою энергию. Что скажете, леди? Леди молчали, наливаясь разными цветами. Полька традиционно зеленела, Винсенсия бледнела, а Марлен с Одель дружно краснели. — Ты всерьез этого хочешь, Филиппа? — Выделяя чужое имя, сощурился Истинный. — А почему бы и нет? — Я безразлично пожала плечами и потянулась за икорной добавкой. И снова в комнате повисло молчание. Наверное, если бы оно было материальным, то представляло бы собой большую грозовую тучу, из которой в любой момент могла бы вылететь молния и угодить в меня по воле де Горта. Как ни странно, эту грозовую тишину нарушила наша белокурая тихоня: — Ваше всемогущество, Филиппа просто за вас переживает. Мы все переживаем, ведь на кону не только Каменный трон, но и ваше благополучие. Здоровье, а может, даже жизнь. И если, чтобы вам помочь, нам с Марлен потребуется… — Одель замолчала и, продолжая густо краснеть, чуть слышно добавила, сейчас как никогда напоминая жертвенного агнца: — Я с радостью сделаю все от себя зависящее, чтобы из этой битвы вы вышли победителем. Вот это я понимаю — настоящая наина, готовая положить себя на алтарь благополучия своего господина. Де Горту бы радоваться, что хотя бы с одной из невест ему повезло, а он продолжает мрачнеть и хмуриться. И смотрит на меня так, словно горит желанием вот прямо сейчас покопаться у меня в мозгах. — Благодарю, леди Ротьер, но в этом нет необходимости, — ответил он таким тоном, как если бы отказывался от горькой пилюли. — Нерациональное решение, — заметила я, наблюдая за тем, как служанка ставит на стол поднос с десертом — хрустальные пиалы, доверху наполненные мороженым. И все-таки этот мир небезнадежен. Судя по высоко вскинутым бровям, хальдаг собирался сказать, какого именно он мнения о моем мнении, но не успел. В столовой нарисовался Фрисо. Поклонился низко, едва не соприкоснувшись с полом своей отполированной макушкой, и заявил во всеуслышанье: — Ваше всемогущество, королевская стража уже прибыла. Сдернув с коленей салфетку, де Горт поднялся. Наины собирались последовать его примеру, все, кроме меня (это самое настоящее варварство — оставлять мороженое одиноко таять в пиалах), но Стальной остановил их словами: — За вами явятся позже, леди. Заканчивайте спокойно обедать. Бросив на нас последний взгляд, хальдаг последовал за Фрисо в холл. Невесты тут же повскакивали со своих мест, позабыв о мороженом, и бросились к окну, возбужденно перешептываясь. Я же со спокойной душой сосредоточилась на десерте. — Это не сопровождающие, это целый конвой! — воскликнула обычно скупая на эмоции Марлен, осторожно выглядывая из-за шторы. — Будто не за Стальным лордом, а за преступником явились и собираются препроводить его в тюрьму, — согласилась с наиной Винси. — Ох, как же я волнуюсь! — Паулина судорожно вздохнула, а обернувшись, недобро зыркнула в мою сторону. — Ну а ты что сидишь? Неужели ни капельки не переживаешь за Мэдока? — И в чем это ты меня перед его всемогуществом обвиняла? — уперла руки в боки Винсенсия. — Еще и нас обеих сразу, меня и Одель, к нему в постель толкала! — возмутилась Марлен, явно не горевшая желанием становиться одной из граней постельного треугольника. В ответ я просто пожала плечами и продолжила наслаждаться изумительным лакомством. Не было никакого желания ни с ними припираться, ни что-то им доказывать. Достали. — Ну что вы все на нее набросились? — неожиданно вступилась за меня Одель. — Видно же, что Ли вся на нервах. — Вот этого как раз и не видно, — скрестив на груди руки, буркнула Паулина. — Просто она не хочет показывать нам свои чувства. Не все же такие эмоциональные и несдержанные, как ты, Поля. — Сама ты… несдержанная, — типа огрызнулась рыжая и отвернулась к окну провожать, надеюсь, что не в последний путь, своего жениха. Приговорив пиалу вкуснейшего мороженого, я перебралась в гостиную и устроилась возле камина. К счастью, Морока де Горт забрал с собой, иначе эта болтливая собака не дала бы спокойно посидеть и порефлексировать, глядя на огонь. Наины тоже больше меня не дергали. Паулина с Винсенсией о чем-то негромко перешептывались, то и дело подходя к большому в узорчатой оправе зеркалу, чтобы поправить прическу или разгладить невидимую складочку на юбке. Марлен читала, устроившись в соседнем кресле, а Одель расхаживала по комнате, не способная оставаться на месте. Вскоре в гостиную заглянул Фрисо с сообщением, что на этот раз королевская стража явилась по наши души, дабы торжественно препроводить в Каменный дворец, и всех снова охватило волнение. Ну ладно, не всех. Я по-прежнему была, что гранитная скала, затянутая пластами льда. Спокойно поднявшись, проследовала за дворецким в холл, где теперь уже нас дожидался королевский конвой, а у ворот темнели две кареты и била от нетерпения копытами четверка гнедых коней, на которых за нами и явилось сопровождение. Дождавшись, когда Илсе принесет мне плащ и перчатки, я пошла занимать место в экипаже. Почему-то ко мне не захотели присоединиться ни Марлен, ни Паулина с Винсенсией. Видимо, все еще дулись на меня из-за моего (заметьте, совершенно здравого!) предложения за обедом. Зато Одель сразу направилась к облюбованному мной экипажу, а следом за ней в него забрался один из стражников. — Зачем столько солдат? — спросила у него я. — Улицы Ладерры переполнены, моя леди, лишняя охрана не помешает. Но не волнуйтесь, с нами вы в полной безопасности. — Ну так надо было сразу нас во дворец перенести, чтобы не тащиться через весь город. — И лишить горожан удовольствия лицезреть невест самых сильных хальдагов королевства? — удивилась белокурая «принцесса». — Филиппа, это ведь давняя традиция. В ответ я негромко хмыкнула. Кареты тронулись и не спеша покатили по улицам города. Приходилось часто останавливаться из-за заторов на дорогах. Нам вменялось, отодвинув шторки, махать ручками и улыбаться, пока не начнет неметь челюсть. Горожане тоже не скупились на улыбки. Приветствовали нас громкими криками и свистом, рукоплесканиями и пожеланиями победы нашему господину. Подозреваю, что невестам Доуна толпа, с утра пораньше пребывавшая в хмельном экстазе, кричала то же самое. Сложнее всего было проезжать по запруженным людьми площадям. Именно там, на каждой площади каждого города и даже самой крошечной деревеньки, должно было происходить все самое интересное. В назначенный час маги создадут многочисленные проекции сражения, чтобы каждый житель Харраса имел возможность стать свидетелем захватывающей битвы. Этакий кинотеатр по-шаресски с трансляцией 3D фильма. Очень желанное и долгожданное для многих зрелище. Вон некоторые даже на крыши домов забраться не поленились, надеясь, что сверху будет еще лучше видно. Терпеливо ждут на морозе, не ропщут. Неудивительно, что Мэдоку не позволили отказаться от трона. Харрасовцы были бы очень разочарованы. — Долго еще? — Устав махать рукой и искусственно улыбаться, я задернула шторку и откинулась на спинку сиденья. Все, хватит! Кто я им, принцесса Диана? — Скоро будем на месте, моя леди. Опустив веки, намеревалась остаток пути просто сидеть, никому не улыбаясь, ни о чем не думая и не переживая, и тут охранник неожиданно спросил: — Ну что, подействовало? Это он о чем? Я открыла глаза и увидела, как губы Одель расплываются в улыбке. Не нежной и милой, которая почти никогда не сходила с ее лица, а такой, какой могла бы улыбаться Паулина — коварной и хищной. Это что еще за преображение прекрасного лебедя в зубастую гиену? — Еще как подействовало. Ты только посмотри на нее! Зелье выжгло охранную метку, приглушило любые чувства, а де Горт ничего и не заметил. Не почувствовал, не догадался. Стражник криво ухмыльнулся, скользя по мне насмешливо-изучающим взглядом. Одель же, не переставая, беззаботно щебетала: