Д’Энгиен тоже не стал задерживаться. Бегло с нами попрощавшись, поспешил за хальдагами, явно обеспокоенный всем происходящим. — Он собирался отказаться от трона?! — ахнула Одель. — Король отправил его на очистительный обряд перед решающим сражением? — нахмурилась Марлен. — Но зачем? — Я уже ничего не понимаю! — всплеснула руками Винсенсия. — Беспощадная охота, конечно, должна быть беспощадной, чтобы выявить самого сильного хальдага и самую достойную его избранницу, но ведь не настолько же! — Как он в таком состоянии вообще сможет сражаться? — Одель прижала руки к лицу и тоненько всхлипнула, всем своим видом показывая, что уже готова хлопнуться в обморок, а потому Фрисо, который тоже успел засветиться в холле, в случае чего должен быть наготове, чтобы подхватить внезапно ослабевшую леди. — А еще он куда-то сегодня торопился. — На вершине лестницы показалась бледная, как Кентервильское привидение, Паулина. Вцепившись в перила пальцами, она стала медленно спускаться, окидывая нас сверху вниз по-королевски надменным взглядом. — И ты одета, как в дорогу, Филиппа. Ничего не хочешь нам объяснить? «Можно я ее укушу?» — подумали мы с Морсом одновременно и понимающе переглянулись, испытывая к леди Паучихе совершенно одинаковые чувства. — Тебе — точно нет. Де Морсан некрасиво скривилась. — Вы куда-то собирались вместе? — подобно стервятникам накинулись на меня невесты. — Нет, — процедила я, тихо зверея. Нет бы переживать за Мэдока, а они тут от ревности все дружно зеленеют. Вон даже у Польки на лице прибавилось красок — оно пошло пятнами. — На тебе твое любимое бархатное платье. Ты его дома никогда не надеваешь. Только на прогулки, — заметила не в меру проницательная Винсенсия. — И украшения, — мрачно вставила Марлен, зацепившись взглядом за одну-единственную цепочку, которую я надела, — подарок Мэдока. — Ты с ним на свидание собиралась? — передумав падать в обморок, с обидой в голосе поинтересовалась Одель. — Не знаю, как вы, а я пойду к себе переживать за его всемогущество. Хотите и дальше заниматься ерундой — пожалуйста, но уже без меня. Леди, хорошего вам дня. А лучше нехорошего. Как у меня. На обед я не пошла. Сидела, словно деревянная кукла, возле окна и все ждала его возвращения. Прошло уже несколько часов, а Мэдок все не появлялся. Это сколько же можно в храме очищаться? Надеюсь, Рейкерд не отступится от клятвы, и Доун сейчас тоже в божественном огне полоскается. Иначе это будет не бой, а бойня с единственно возможным исходом — смертью или безумием де Горта. — Может, принести вам обед в комнату? — постучавшись, заботливо поинтересовалась Илсе. В ответ я слабо улыбнулась и сказала: — Что-то нет аппетита. Служанка удивленно захлопала глазами. Чтобы у меня и не было аппетита? Такого прежде со мной не случалось. Но есть действительно не хотелось. Внутри как будто застрял большой горький ком, который с каждой минутой ожидания все увеличивался в размерах. Того и гляди лопну от волнения. — Как вам будет угодно. — Илсе бесшумно прикрыла за собой дверь, и в спальне снова воцарилась тишина. Правда, вскоре ее нарушил очередной стук в дверь, и на пороге показалась Одель с подносом в руках. — Можно к тебе? Я неопределенно пожала плечами, не горя желанием с ней общаться, но и выпроваживать за дверь тоже не стала. — Подумала, компания тебе не помешает. Да и мне, если честно, тоже надо бы отвлечься. — Одель прошла в комнату, поставила на столик передо мной поднос с чашками и вазочкой с печеньем и устроилась в соседнем кресле. — Винсенсия сразу после обеда как ни в чем не бывало улеглась спать, Паулине все еще плохо, а Марлен, как обычно, не расположена болтать. Она мне даже не стала открывать. — Девушка обиженно поджала пухлые губки и, пробормотав, что немного сладкого нам сейчас однозначно пойдет на пользу, потянулась за печеньем, сделанным в форме сердечка. С трудом оторвав взгляд от окна, за которым в серых сумерках суетились снежинки, я без особого энтузиазма взяла печенюшку. — Я попросила заварить нам что-нибудь успокаивающее, потому что вся уже испереживалась. Жду, жду, а он все не возвращается. — То же самое. — Я грустно усмехнулась и сделала пару глотков. Печенье было еще теплым, а чай ароматным, с капелькой меда — все, как мне нравится. Жаль, насладиться угощениями у меня так и не получилось, да и разговор с Одель не сложился. Она все что-то говорила, а я слушала ее вполуха, не способная сосредоточиться на голосе наины и уж тем более вникнуть в смысл ее слов. — Вижу, и ты тоже сегодня не расположена к общению. — Отправив в рот последний кусочек печенья, Одель тяжело вздохнула, допила чай и поднялась. — Ну что ж, пойду и я, наверное, немного вздремну. Или хотя бы попытаюсь. Вдруг, когда проснусь, Мэдок уже вернется и расскажет нам, как так вышло, что ему приказали пройти через очистительное пламя. Но вернулся хальдаг не в том состоянии, чтобы о чем-то рассказывать. От обычно твердой походки Стального не осталось и следа, да и сам Мэдок сейчас больше напоминал тень самого себя. Наины было бросились к нему во главе с заметно подобревшей Паулиной, но герцог остановил их усталым жестом и бросил дворецкому таким голосом, что у меня болезненно сжалось сердце: — Не трогать меня и никого ко мне не впускать до самого утра. Невесты тут же застыли как вкопанные, а я и не пыталась к нему приблизиться. Понимала, что он сейчас едва в состоянии ворочать языком, не то что отвечать на наши вопросы. Придется мучиться до самого утра и гадать, был ли с ним в храме Доун. Окинув невест невидящим взглядом, Мэдок отправился наверх. Нас дворецкий пригласил в столовую ужинать, хоть меня по-прежнему не тянуло на вкусности. Не было аппетита, настроения, да и последние капли оптимизма, кажется, выветрились из моего организма. Наспех поев, я пошла к себе. Была мыслишка вместо второго подняться на третий этаж, но я справилась с этим порывом, несколько раз себе повторив, что де Горту сейчас нужен исцеляющий сон, а не разговоры со мной. К тому же у его двери наверняка бдит Фрисо. Илсе, как обычно, помогла мне приготовиться ко сну. Облачившись в ночную сорочку, я забралась под одеяло, попрощалась со служанкой и почувствовала, как у меня… чешется зад. Не весь, а только та его половинка, на которой красовалась метка моего Истинного. Уф, как же сильно-то зудит! Чувство такое, будто меня разом укусило несколько комаров. Я уже собиралась перебраться поближе к камину и выяснить, что не так с моим мягким местом, когда зуд неожиданно прошел, будто его и не было. А вскоре я уже спала крепким, глубоким сном, не мучимая страхами и тревогой за свою жизнь и жизнь Стального. Никогда на душе еще не было так спокойно. Выспалась я отменно. Ни одно тревожное сновидение не прокралось в мое сознание, ни одна беспокойная мысль, от которой я бы подскочила на кровати и потом еще долго не могла уснуть, не просочилась мне в разум. Хотя все последние ночи я почти не спала. То и дело просыпалась, не переставая ворочалась с боку на бок. И вот откуда ни возьмись появилась новая Лиза. Полный штиль, абсолютное принятие ситуации и даже какой-то отупляющий пофигизм. В общем, чувствовала я себя замечательно. Ни страха за свою жизнь, ни волнения за Мэдока. Ничего. Настроение тоже было вполне себе неплохим. Я даже порадовалась непривычно яркому солнышку и отметила, как сегодня необычайно красиво под его лучами искрится снег. Мягкий, пушистый, такой манящий — он как будто приглашал выйти на улицу и прогуляться по выбеленным им старым улочкам. Пока Илсе колдовала над моими волосами, я негромко напевала совершенно мне незнакомый, но очень веселый мотивчик. — Вижу, у вас сегодня хорошее настроение, — улыбнулась девушка, только почему-то как-то натянуто, напряженно или даже нервно. — А с чего бы ему быть плохим? — И правильно, — кивнула камеристка. — Так и нужно, верить в лучшее: в победу его всемогущества. Ах, она об этом… — Как он там, кстати? — спросила я несколько рассеянно, отвлекшись на рассматривание сапфировых и бриллиантовых серег. — Мне бы и самой хотелось знать, моя леди. Но господин еще не выходил из своих покоев и никого к себе не звал. Какие же серьги мне все-таки выбрать… Первые подойдут под цвет платья, специально пошитого для сегодняшнего мероприятия, да и мои глаза с ними будут казаться ярче. Но бриллианты во все времена и во всех мирах остаются бриллиантами — лучшими друзьями наин, нэймесс и попаданок. Сегодня мне надо выглядеть на все сто. Вдруг Мэдок каким-то чудом все-таки победит и его провозгласят преемником Рейкерда. Тогда я стану потенциальной Платиновой королевой и вообще… Девушка всегда, в любой жизненной ситуации должна быть на высоте. Поэтому никаких жалких сапфиров! Только алмазы, только хардкор. Занятая рассуждениями о всякой ерунде, я провела перед зеркалом почти два часа — праздничная прическа требовала много времени и усилий со стороны Илсе. Потом еще около часа наряжалась в пышное платье из тяжелого шелка, украшенного аппликациями в виде серебряных колосьев. По капле духов за мочками и на запястье, дивной красоты украшения — в уши и на шею, легкий макияж и можно смело ехать блистать! — Вы сегодня особенно прекрасны, моя леди, — с благоговением мной любуясь, растроганно завздыхала Илсе, а потом поправила один из туго закрученных золотистых локонов, ниспадавших мне на плечи. — Как и полагается наине финалиста, — довольно оглядывая себя в зеркале, сказала я. Правда, мне быстро наскучило это занятие — любование своим отражением. Опустившись в кресло возле окна, я принялась отстраненно наблюдать за возней служанки, наводящей в спальне порядок, чувствуя, как во мне разрастается, заполняя всю меня, непонятная, странная пустота. — Моя леди, обед уже подан. Его всемогущество ждет вас. Я встрепенулась и, с трудом оторвавшись от окна, перевела взгляд на Илсе: — Который час? — Уже полдень. Я что, просидела вот так, не шевелясь, почти два часа? Вот это да… — Ну что ж, не будем заставлять его всемогущество ждать. Мэдок действительно уже был в столовой, стоял возле камина, заложив за спину руки. Вполне себе живой и внешне вроде бы невредимый. Не знаю, что это за пламя такое, но на теле хальдага я не заметила ни одного ожога. Ну, и слава Богу. — Доброе утро, ваше всемогущество. Или, скорее, уже день, — поздоровалась я буднично и замерла, ожидая, когда передо мной отодвинут стул. Хальдаг приблизился ко мне, но, вместо того чтобы вспомнить об обязанностях джентльмена и усадить за стол леди, прижался к моей руке губами, а потом еще и переплел наши пальцы. Обычно от малейшего его прикосновения у меня по телу начинали бежать мурашки, но, видимо, конкретно сегодня они крепко спали, потому что ни одна так и не пробежала.