И аппетитный. Мысленно треснув себя по голове за крамольные мысли, согласно кивнула, надеясь, что де Горт не станет развивать тему потери невинности. Я и так уже завралась и не хочу сочинять новые сказки. К счастью, Мэдок оставил этот щекотливый вопрос. Вместо того чтобы копаться в интимных подробностях жизни своей невесты, огорошил меня другим вопросом: — Почему ты не носила кулон, как тебе велели? Мм? — А откуда ты узнал, что мне велели его носить? Стальной дернул бровью. — Сейчас я задаю вопросы, Филиппа. Тоже мне прокурор. Я помедлила, а потом тихо ответила: — Не хотела, чтобы ты пострадал. И во всей этой мутной истории отца Серальда… — Себалда. — Не важно. В общем, не хочу я участвовать ни в каких заговорах. Ни против тебя, ни против кого бы то ни было. Рейкерд ведь тоже предлагал отомстить тебе за родителей, — добавила я с горькой улыбкой. — Ну а ты? — усмехнулся Истинный. — А что я? — возмущенно вскинулась. — Если бы собиралась мстить, то носила бы кулон, не снимая, а не бегала босая в лютый мороз ночью по саду! И за тебя вчера на арене не переживала бы и… — Ты за меня переживала? Странно, но почему-то именно этот вопрос смутил меня больше, чем все, что были до него. Закусила губу, снова отвела взгляд и пробормотала: — Немного. — Хорошо, — непонятно чему улыбнулся хальдаг. Поднялся с кровати, без малейшего стеснения демонстрируя мне свою накачанную задницу. На всякий случай я прикрыла глаза (да это же самый настоящий ходячий раздражитель и искуситель!), а когда их открыла, де Горт уже успел надеть штаны и теперь натягивал на себя рубашку. Ну вот и славно. — Есть предположения, кто мог его нанять? — Предположения есть, но нет доказательств. — Справившись с рубашкой, Стальной стал затягивать шнуровку на штанах. — Были бы, если бы не вейр. — Он мрачно покосился на дога, и тот покаянно опустил морду. — Думаешь, они не остановятся? Я имею в виду заговорщиков. — Думаю, так легко они не станут сдаваться, я бы на их месте точно не сдался. И попытаются добраться до меня если не через тебя, так через кого-нибудь другого. Перспективы, конечно, фиговые. — И что будешь делать? — Продолжать идти к победе, как шел до этого, — просто ответил Мэдок. Мне бы его железобетонное спокойствие. — А ты возвращайся к себе, Филиппа. Пока не проснулись другие наины. Твоя комната уже убрана, ничего в ней не напоминает о… ночном происшествии. Я кивнула. — Увидимся за завтраком. — Подхватив камзол, перекинутый через спинку кресла, де Горт направился к выходу, когда я его окликнула: — Так откуда ты все-таки узнал про кулон? Он замер на миг, а потом загадочно улыбнулся: — Возвращайся к себе, Филиппа. Ну разве это честно? Я ему тут правду-матку режу (в пределах разумного, разумеется), а он не может ответить на один-единственный несчастный вопрос про кулон! Герцог ушел, и я, перестав сверлить захлопнувшуюся дверь обиженным взглядом, перевела его на Морса. — Ну, что скажешь? Достойна ли я твоей дружбы? «За то, что не предала Мэда, спасибо», — неожиданно поблагодарил меня дог, явно сменив гнев на милость. Я кивнула, принимая его благодарность, а вейр глубокомысленно продолжил: «Если бы на твоем месте была настоящая Филиппа, для моего мальчика все могло закончиться совсем по-другому. Наверное, правду говорят, все, что ни делается, — к лучшему. В иные моменты лучше хищная нэймесса, чем предательница-невеста». С этой сомнительной истиной, про «все к лучшему», я могла бы поспорить. Но конкретно сейчас мне не хотелось спорить и что-то доказывать хвостатому философу. Вместо этого я рухнула на подушки и прикрыла глаза, почему-то думая о совершенно лишних в моей голове, но таких приятных глупостях. Например, о том, что мне понравилось спать в одной постели с де Гортом. Постели, которая до сих пор хранила тепло его кожи. Глупость? Еще какая. Но, как ни крути, приятная. Иначе бы я сейчас не улыбалась. Следующие несколько дней оказались богатыми на испытания. На испытания моей выдержки, терпения и нервов. Причем трепали мне их не устроители Охоты, не наины и даже не де Горт со своими бесконечными вопросами, а его лучшая и такая вредная половина. Морс вызвался меня натаскивать в добровольно-принудительном порядке, чтобы я не подкачала во время новых заданий. Он вызвался добровольно, а я согласилась принудительно: последнее, что меня сейчас волновало, — это сколько я заработаю баллов. «Как гласит народная мудрость, цыпа, мы в ответе за тех, кого приручили. Значит, за тебя отвечаю я. А ты отвечаешь за свое поведение. Головой. Ну, или скорее своей беленькой шейкой, которую надкусить — раз гавкнуть». — Не надоело меня запугивать? — вяло отозвалась я, безвольной лужицей растекшись по приставленному к камину креслу. Шел уже третий час моего заточения в библиотеке и погружения во дворцовый этикет, правила ведения светской беседы и прочий, прочий бесконечно-занудный бред. «Это чтобы ты не теряла бдительности и помнила — я за тобой слежу. Слежу и наблюдаю. Ежеминутно и ежечасно. — Вейр обошел кресло с видом главнокомандующего. — Так, все, перерыв окончен. Открывай мемуары королевы Эффы на тысяча девятьсот девяносто первой странице и читай вслух, а я буду комментировать и объяснять». Я безнадежно вздохнула и потянулась за тяжеленным талмудом. Кто бы мог подумать, что меня будет дрессировать собака? Дожила, называется. — Мо-о-орс, ну вот зачем мне все это? — не выдержав, простонала я спустя где-то час. — Я ведь все равно не собираюсь здесь задерживаться. И королевой становиться тоже, знаешь ли, не входит в мои планы. «В мои это тоже не входит, Лиза, — растянувшись возле камина пушисто-металлической подстилкой, заявил вейр. — Но баллы для победы моего мальчика зарабатывать надо? Надо. Там чуть-чуть, здесь немного, и, глядишь, дойдет до финала». — Ты хотел сказать, до очистительного огня и Дар-ха-Раата в полуживом состоянии. «Не нагнетай, сиротка, — рыкнул дог, явно недовольный таким прогнозом, а потом поправился: — Я хотел сказать, Лиза. Все время забываю, что ты не Филиппа, а значит, и не сирота». — Вообще-то сирота, — тихо призналась я и рассказала ему свою историю. «Интересно, — задумчиво протянул вейр, когда я закончила. После чего вздохнул, вскинулся и отчеканил: — Но не так, как правила поведения на приеме у королевы. Читай дальше». Я застонала, борясь с желанием послать все к шертам собачьим, а бесполезную книженцию швырнуть в огонь. Но дабы моя беленькая шейка такой и оставалась, пришлось сдержаться. В телепатии мы тоже упражнялись. Каждое утро и каждый вечер. Вейр был уверен, что раз я слышу его мысли, то просто обязана и сама общаться при помощи мыслей. «Учись, цыпа, пока я жив. Никогда не знаешь, что в жизни пригодится». — Может, лучше подумаем над тем, как мне снова увидеться с Тейменом? «Рано тебе еще с ним встречаться. Сначала надо узнать, какая на нем клятва. Этим я сейчас и занимаюсь — выясняю». — Сейчас рано, а потом уже может быть поздно, — сварливо бросила я. Не потому, что злилась на вейра, пусть он тот еще тиран и деспот, но здорово мне помогает. Не только с этикетом и телепатией. И про мир рассказывает, и про историю Харраса. Пусть и вкратце, зато самое важное, чтобы я не попала в какую-нибудь щекотливую ситуацию. И я слушала. Слушала и запоминала, хоть время от времени отвлекалась на мысли о доме, а иногда и о… де Горте. Я честно старалась о нем не думать, еще усерднее пыталась заставить себя ничего не чувствовать. Но все равно думалось и чувствовалось. При мысли о хальдаге по телу начинали бежать мурашки и, к сожалению, не страха. Еще и сердце принималось стучать громче, быстрее, и в целом меня охватывало какое-то непонятное волнение.