— А вы не думали о типировании более широкой группы лиц? — спросила Мария. — Такое раньше уже делали. — В Эстертуне проживает более десяти тысяч граждан, — проинформировала Будил, снимая очки, чтобы протереть их о рукав блузки. — Прошу прощения, — начала Мария, — но я взяла на себя смелость немного ознакомиться с делом. Если вы сделаете выборку всех мужчин подходящего возраста, которые проживали в Эстертуне в актуальные периоды времени, вы получите гораздо более адекватную цифру. Внести в выборку дополнительные ограничения можно с помощью психологического профиля. У вас наверняка есть предположения относительно места жительства преступника, его социально-экономического статуса и т. д. Я не могу сказать, что именно вам надлежит предпринять, я только хочу до вас донести, что на практике это вполне осуществимо. — Но мы можем подвергать генотипированию только тех, кого имеем законные основания подозревать в совершении какого-либо преступления, караемого тюремным заключением, — напомнила Будил. — Если целью является проведение ДНК-анализа образцов — да, — быстро согласилась Мария. — И регистрация ДНК-профиля в одном из существующих полицейских регистров. Малин с новым интересом взглянула на короткостриженую сотрудницу НКЦ. Мария ей понравилась. Не только за то, что поставила Будил на место, а скорее за свою компетентность. — Мы могли бы провести добровольное генотипирование, — сказала Малин. — Сначала мы отсеем потенциальных преступников путём сопоставления данных в разных регистрах. Потом направим уведомления заинтересовавшим нас лицам. Поясним, что их ни в чём не подозревают, но тем не менее нам необходимо их опросить и получить пробы ДНК в связи с проведением опроса. Так поступили коллеги из Эстерйотланда, когда расследовали двойное убийство в Линчёпинге. — На них никто не жаловался омбудсмену? — поинтересовалась Будил. — Ну, если я правильно помню, то да, — ответила Мария. — Но я сильно не погружалась в юридическую часть вопроса, я здесь, чтобы рассказать, какое можно найти практическое применение тому типу ДНК-профиля, который мы смогли получить. Прошу меня извинить, но сейчас я вас покину, у меня ещё одна встреча в этом здании. Она встала, убрала ноутбук в портфель и направилась к двери. Держа спину прямо, она бескомпромиссно уставилась на Будил, поднимая на прощание руку. — Вы знаете, где меня найти, — сказала Мария и вышла. — Мне тоже пора, — объявила Будил, заправляя свои блестящие черные волосы за ухо. Давайте назначим совещание на завтра, в районе… Она поскроллила пальцем экран мобильника и наморщила лоб. — У меня завтра очень плотный график. Может быть, в двенадцать? У Малин засосало под ложечкой. Завтра в обеденное время они с Отто должны ехать к врачу — по поводу тех странных высыпаний. У Андреаса назначена встреча с новым начальником, поэтому он поехать не сможет. И даже если бы Малин решила просить его перенести встречу, сделать это здесь и сейчас было совершенно невозможно. — У меня в обед встреча, — начала было она. — Отмени, — ответила Будил, не отрываясь от мобильного. В груди Малин росло отчаяние. Они так долго ждали талончика к врачу, и Малин прекрасно знала, что Манфред может обойтись на совещании и без неё. Малин только не представляла, как разобраться с этой ситуацией. Или, скорее, как разобраться с Будил. В конце концов, Малин решила быть честной. Возможно, её вдохновил достойный пример Марии, которая не пожелала играть по правилам Будил. — В это время я везу сына к врачу, — сказала Малин. — Мы можем обсудить всё вдвоем, — поспешно вставил Манфред. — Малин, я потом тебя обо всём проинформирую. — Тогда так, — тихо сказала Будил, что-то строча в своём блокноте. — Что ты думаешь о возможности мероприятия по генотипированию? — поинтересовался Манфред. — Нет никаких причин его не проводить, — ответила Будил. — Малин, может быть, ты возьмёшь это на себя? Малин кивнула, думая, что это в любом случае будет лучше, чем ссылка в бюро находок. Когда они уже собрались уходить, Будил проговорила: — Не ты, Малин. Я хочу с тобой поговорить. Манфред исчез в коридоре и закрыл за собой дверь. Малин осталась стоять перед Будил, словно подсудимый в ожидании оглашения приговора. — Мне казалось, мы с тобой прояснили разницу между работой и личной жизнью, — с растяжкой произнесла Будил, не отрывая взгляда от шариковой ручки у себя в руках. — Для меня не проблема сочетать работу с семейной жизнью. И я не считаю запись к врачу в обеденное время признаком непрофессионализма. Будил отложила ручку и встретилась взглядом с Малин. — У меня самой двое детей, — сказала она. — И я больше десяти лет растила их в одиночку. Я ни единого раза не пропустила важной встречи и никогда не оставалась дома, чтобы подтирать сопливые носы. Всё дело в отношении. Будь добра изменить своё, иначе мы не сможем работать вместе. Малин почувствовала, как от стыда и злобы к щекам приливает кровь. «Откуда взялся стыд?» — подумала она. Неужели ей было стыдно за то, кем она была, чем она была — женщиной с маленьким ребёнком, который иногда болеет и нуждается во врачебной помощи? Открылась дверь, и внутрь заглянул Манфред. — Есть новости о Ханне, — сказал он, помедлив. — Я только что получил сообщение. Её вероятное местонахождение локализовано. Малин, ты можешь подойти? 47 Они сидели перед компьютером в тесном кабинете Манфреда. — Ещё раз, — попросила Малин, и короткая последовательность кадров замелькала сначала. У чёрно-белого изображения с камеры наблюдения отсутствовал звук. На экране появилось помещение небольшого магазинчика товаров первой необходимости. Обзор на торговый зал шёл от кассы. Вдоль полки с напитками взад-вперёд ходила женщина, словно чего-то искала. Она остановилась, оправила блузку и немного пригладила волосы. Потом огляделась по сторонам, явно колеблясь. Через несколько мгновений она протянула руку за бутылкой воды и медленно побрела к выходу. Нажав на кнопку, Манфред остановил воспроизведение. — Здесь кассирша поняла, что она собирается уйти не заплатив, — пояснил он, и снова нажал на воспроизведение. Кассирша покинула свое место за кассой и побежала вслед за женщиной. Они обменялись несколькими словами и вернулись к кассе. Женщина порылась в сумочке, достала банкноту и заплатила. Потом пошла к двери и вышла наружу. — Это она, — прошептала Малин. — Это Ханне. Манфред хмыкнул. — Кассирша не сказала, куда она отправилась? — Нет. По её словам, Ханне выглядела сбитой с толку, когда та её остановила. Но Ханне ни словом не обмолвилась о том, куда шла. А кассирша и не спрашивала. Но когда услышала по радио об исчезновении женщины, то решила позвонить в полицию. Они немного помолчали. — На первый взгляд, рядом с ней никого нет, — нарушил тишину Манфред. — Да. Но нельзя исключать, что кто-то мог ждать её снаружи. Где конкретно находится этот магазин? — В Эстертуне, у самой площади, — ответил Манфред. — Практически на пороге полицейского участка, рядом с автобусной остановкой. Малин указала на счётчик времени в нижнем углу кадра. Он показывал 18:23. — Почти два часа прошло с момента её исчезновения. Этим цифрам можно доверять? — Да. Коллеги проверяли. Эстертунская полиция собирается изъять записи со всех камер на объектах торговли вокруг площади. Ещё они должны опросить всех уличных торговцев, сотрудников магазинов и ресторанов. Нужно также охватить водителей автобусов и такси. — Есть результаты? — Пока нет. Но она ведь должна была каким-то образом туда добраться. Если только… — Если только кто-то не привёз её туда на машине, — констатировала Малин. Она остановила взгляд на изображении нечёткой фигуры, застывшей в дверях магазина и во времени. — Что тебе понадобилось в Эстертуне, Ханне? — пробормотала Малин. — Да, — эхом отозвался Манфред. — Какого чёрта тебе там понадобилось? Малин глядела на звёзды. Мама обычно говорила ей, что это крошечные дырочки, сквозь которые можно разглядеть сияние небесных чертогов. Их мерцающий свет, отчётливые, но лишённые резкости силуэты деревьев на фоне тёмно-синего задника — неба — всё это так ясно виделось Малин сейчас, когда она тайком курила на пороге кирпичного дома в Вестерторпе. Андреас обязательно заметит. Но не всё ли равно?