* * * Закутанная в темно-зеленый шарф фигура маячила впереди. Темных очков не было, но лицо как будто текло и струилось – не разглядеть. Пол под ногами тоже переливался и стеклянно блестел – как полированный мрамор. У Арининого отца в кабинете стоял на стеллаже кусок саянского мрамора, отполированный с одной стороны. Под косым светом он казался полупрозрачным и переливался желто-персиковыми разводами, очень красиво. Арина сделала по «мрамору» шаг – осторожно, боясь поскользнуться – потом другой, третий. Расстояние до фигуры почему-то осталось прежним, хотя та вовсе не пыталась отступить и вообще не шевелилась. Арина пошла быстрее, но ничего не изменилось. Да что же это такое! Неуловимое движение – и из складок темно-зеленой ткани, сверкая, вылетел золотистый лепесток, упал на стеклянно-мраморную поверхность, подскочил, звеня, подпрыгнул еще раз… Никакой это был не лепесток, а колокольчик! Или бубенец? Оттуда, где из складок шарфа виднелось неуловимо текучее «лицо», раздался смех – в унисон колокольчику. Заливистый, дребезжащий, он накатывал словно бы волнами… трель… пауза… еще трель… В щеку ткнулось что-то мокрое и холодное – Таймыр! – Да слышу, котяра, слышу, – Арина отпихнула кота, уже сообразив, что и бубенец, и хохочущая фигура ей приснились, а заливистые трели происходят из… да где этот чертов телефон?! – Вершина, – невнятно буркнула она. – Ты еще дрыхнешь, что ли, Марковна? – раздался из трубки отвратительно бодрый голос Мишкина. – Рога трубят, труба зовет! – Ста-ас… – простонала Арина. – Мне хотя бы в субботу можно немного поспать? – Ничего себе немного… – фыркнул он и затараторил уже почти извиняющимся тоном. – Ну прости, матушка! Не вели казнить, вели слово молвить. – Что-то срочное, что ли? – она уже почти проснулась. Ясно же, что Мишкин позвонил не ради злобного удовольствия разбудить ее ни свет ни заря. Тем более, что уже вполне и свет, и заря, на часах… ого, до полудня всего-ничего! – Чего это я тебе вдруг понадобилась? – Да вот, сижу в дежурке, сводки просматриваю. Помнишь, по убийству стриптизера мелькал такой Чижов? – Мишкин! – возмутилась Арина. – Мне пока не восемьдесят лет, из мозгов не выжила. Дело об убийстве этого красавчика вообще-то все еще в производстве, как я могу фигуранта забыть? – Ну… разные следователи бывают… – судя по интонации, Мишкин ухмыльнулся. – А ты спросонья. – Уже нет, – мрачно сообщила Арина, успевшая дошлепать до кухни и теперь гипнотическим взглядом убеждавшая кофеварку: ну давай уже, быстрее, дай мне вон того черного, что у тебя внутри образуется… – Так что все я помню. Вадим Чижов, – она понизила голос, оглянулась – в окрестностях кухни, к счастью, никого вроде бы не было, – на камерах наблюдения в клубе сидит. Стас хмыкнул: – Уже не сидит. – В смысле? – Арина вытащила из кофеварки наконец-то наполнившуюся чашку, отхлебнула, зашипела – оказалось горячо. Вот уж в самом деле, нашла чему удивляться – свежесваренный кофе оказался горячим. Она подышала открытым ртом. – Почему не сидит-то? Уволили? – Не, не уволили. Говорю же, сводки просматривал. Район не наш, – название Стас буркнул неразборчиво, но Арина поняла. – Ну правильно. Он там квартиру снимает, там дешевле, это ж у черта на куличиках. Если это тот Вадим. – Похоже, что тот… – задумчиво проговорил Стас. – Сегодня в начале седьмого собачники на тело наткнулись. – А сейчас всего-то… – она поглядела на часы над буфетом, ничего не поняла, точнее, не поверила глазам. хотя часы показывали примерно то же, что и телефон недавно, и отвернулась. – Уже в сводке? Так быстро опознали? – Один из собачников в соседнем подъезде с ним живет, – пояснил Мишкин. – Жил… – И что там? – Выглядит как разбой. Шарахнули по голове тупым тяжелым предметом и обчистили, – Стас говорил медленно, как будто сомневался в том, что произносил. Арина недоверчиво хмыкнула. – Райончик там, конечно, неспокойный, но Чижов этот как-то не произвел на меня впечатления аппетитной для грабителей жертвы. Тем более чтоб с убийством. – Ну… по кумполу могли дать, чтобы вырубить, просто силу не рассчитали. Но в остальном я то же самое подумал, – Мишкин как будто оживился. – Одежка у малого и впрямь не впечатляющая, сразу видно, много с него не возьмешь. На такого разве что мелкий нарик позарится, ну или гопники, которые наезжают на любого, кто подвернулся. Только у тех почерк совсем другой, они ж стаей ходят. По башке бить, чтоб карманы почистить – это жертва реально толсто выглядеть должна. Или сопротивление оказать. Но тогда следы драки имелись бы, а у него затылок разбит и все. В общем, как-то это все нетипично выглядит. Хотя, конечно, всякое бывает. – М-да, – вздохнула Арина. – А я-то с ним еще раз побеседовать хотела, чего-то он крутил, не договаривал, да и с записью этой пропавшей не все понятно… Кстати, ты с той уборщицей беседовал, на которую этот Чижов грешил? Ну что, дескать, она записи перепутала и диск не то свистнула, не то убрала куда-то не туда. – Разговаривал, конечно. – А почему я ее не видела? – Так нечего там видеть. Тетенька, конечно, со странностями, но она в тот день только в половине третьего явилась, к зубному отпрашивалась. – Однако ж хаос в дисках навести вполне могла. – Теоретически да. Но мне не слишком в это верится. Какое-то диковинное совпадение. Опять же если это именно совпадение, то о чем тебе с ней беседовать? – Тоже верно, – вздохнув, согласилась Арина. – Так чего, заберешь дело об убийстве господина Чижова в свое производство? – деловито уточнил Стас. – С какой стати? – почти возмутилась Арина, хотя мысль забрать дело, уже успевшая мелькнуть в голову, была тут же отвергнута, ибо начальство от подобного самоуправства точно в восторг не придет. – И чего это ты так для чужих стараешься? – Да ладно! – добродушно буркнул Мишкин. – Ничего и не для чужих! Кореш у меня там… Если интересно, то они нынче квартиру потерпевшего осматривать собираются. – Зачем? – Арина действительно удивилась. – Если там типичный гопстоп… – Да там следак молодой и рьяный, – засмеялся Стас. – Но, говорят, не дурак. Вполне толковый, хоть и зеленый еще. Вроде нашего Карасика. Карасик был самым молодым из Арининых коллег и действительно фонтанировал энтузиазмом. Молодо-зелено, снисходительно усмехалась старейший следователь Надежда Константиновна, которую за спиной, разумеется, называли Крупской. Впрочем, думала иногда Арина, дело тут вряд ли в юношеской восторженности. Вон Скачко, которого она, к счастью, не застала, тоже пришел сразу после юрфака, а работал так, что лучше бы уж вовсе никак. В общем, еще непонятно, так ли хорошо, что «соседский» следователь демонстрирует, так сказать, открытость. – Небось, хочет глухарь нам скинуть? – Чего он хочет, могу только предполагать, но от сотрудничества не отказывается. Так чего? Поедем? А то я бы корешу звякнул, а он уже со следаком перетрет. Может, даже Зверева взять дозволят, у них там как раз запарка, криминалистов не хватает… – Стас, мне сегодня в суд надо попасть, Левина с понедельника в отпуске, а мне позарез с ней потолковать требуется. Да и Лерыч вряд ли будет в восторге, если мы его на чужое дело выдернем. – Да успеешь ты в свой суд, долго ли? Хочешь, я тебя завезу, а оттуда на осмотр поедем? А Лерыч все равно сегодня дежурный, так что какая ему разница, – сообщил Стас с деланным равнодушием. – То есть ты и с ним уже успел договориться? – А то! – гордо подытожил опер. Он-то гордится, подумала Арина, и правильно, кстати, делает – свою работу выполнил на отлично. А вот ей-то теперь – что? Но вообще действительно странно… Райончик, где жил брутальный мальчик из пультовой, и вправду мама не горюй, подметки на ходу режут. Но убивать за кошелек, в котором неизвестно, есть ли что-то… Даже если удар по голове был нанесен с целью «наркоза». Странно. И на протокол она этого Вадима не допросила, скажут – недоработали вы, госпожа Вершина. Собственно, она не рассчитывала, что при официальном допросе Чижов скажет больше, чем во время предварительного опроса. Но «незавязанных хвостов» не любила, а этот «хвост» теперь так и останется незавязанным. Да, посмотреть на квартирку, наверное, имеет смысл. Может, хоть там что-то любопытное найдется. * * * Судей Арина искренне жалела. Большие процессы – вроде убийства – редкость, основную массу составляет мелочевка, а поди-ка рассмотри десяток-два дел в день, да еще вникни в каждое. Это со стороны очень легко о судебном произволе рассуждать, а сядьте-ка сами в кресло да попробуйте, почем фунт судейского изюма, – недели не пройдет, на волю запроситесь. Пробираясь после столь неотложной беседы с судьей Левиной сквозь пеструю (и, увы, нередко довольно ароматную) человеческую массу, заполнявшую коридоры здания, она едва не наткнулась на вставшего почти посреди прохода мужчину. И сама остановилась. Погоди, погоди, знакомый какой дядька, хоть и спиной стоит… А, вспомнила! Он же Райскую сопровождал! Представлял, значит, ее интересы. Господин… как бишь его там… как-то вычурно он именовался… не то Евгений Владиленович, не то Владилен Евгеньевич. А фамилия совсем простая… Маркин, кажется. Нет-нет, не то, Маркин – это в главном следственном комитете, а адвокат у Райской назывался… Марков. Да, точно – Марков Владилен Евгеньевич. В эту минуту господин адвокат вроде бы никого не сопровождал и беспокоился лишь о собственных интересах. Прижимая к уху телефон, он возмущенно бубнил в трубку: – Да эта дрянь мне ни копейки не заплатила! А понтов-то было, понтов… Ну откуда же сейчас… Придется взыскивать… Да куда она денется! Не беспокойся… просто подожди чуть-чуть, ладно? Да я понимаю, что курсы – это срочно, но ты же сама… да нет, мне не жалко, прекрасный плащ, и кожа отличная… да, строителям заплатил, так что… ну буквально пару дней… Дождавшись, когда господин Марков прекратит наконец изливать свое возмущение и сунет телефон в карман, Арина осторожно его обошла, изобразив робкую улыбку: – Простите… Мы, кажется, знакомы? Вы ведь представляли интересы госпожи Райской? Владилен Евгеньевич, если не ошибаюсь? – Ну! – недовольно буркнул тот. – Помню. Вы следователь. Ну так теперь все вопросы не ко мне, наше сотрудничество с госпожой Райской закончилось, я на нее больше не работаю. – Простите, что задерживаю… – Арина улыбнулась еще умильнее. – Понимаю, что профессиональная тайна и все такое. Но… – подумав, Арина решила не упоминать о подслушанном разговоре, сделать вид, что сама догадалась. – Вы так раздраженно о ней говорите… По моим сведениям, там, похоже, какие-то финансовые проблемы обнаружились… Я ошибаюсь? Или это тоже профессиональная тайна? Отнекиваться господин адвокат, к счастью, не стал. Должно быть, зол был настолько, что жаждал выговориться: – Да какое там! Вы угадали. Не платит… с-с… с-стерва. Когда договор заключали, золотые горы сулила, а как до денег дошло, сразу вилять начала. Тоже мне миллионерша! – А что, так бывает? – почти искренне удивилась Арина. Нет, она знала, конечно, что бывает еще и не так, еще и похлеще, но господин Марков не производил впечатления человека, которого может «кинуть» клиент, не те у подобных адвокатов клиенты. – Ну чтоб адвокату отказаться платить. Тем более такому солидному как вы, – подпустила она комплимент. Комплимент господин адвокат проигнорировал, сосредоточившись на «больном»: – Да сколько угодно! Когда петух клюнет, они готовы все с себя снять, ну то есть пообещать… а когда вытащишь такого из полного… – запнувшись на секунду, Владилен Евгеньевич выразился явно более мягко, нежели намеревался, – навоза, у него сразу морда недовольная: типа все само разрулилось, ты тут только поприсутствовал. Не все, конечно, но встречаются и такие. Нет, ну если для тебя адвокатская работа – пустая болтовня, чего ж ты ко мне бежал, когда паленым несло? – он покрутил головой, как бы в недоумении. – Да в итоге-то все, разумеется, платят. Просто, извините, бесит иногда. А у вас к Марине Леонидовне претензии возникли? – в глубине неприятно острых глазок мелькнул интерес, по губам пробежала легкая, но заметная усмешка. – Очень хорошо. Даже прямо отлично. Давайте, подавите-ка на нее, пусть опомнится, сообразит, что адвокат – это вовсе не пустое место. А ты бы, господин адвокат, и рад был, понимающе подумала Арина. С человека, у которого опять проблемы со следствием, взыскивать гонорар куда как легче… – Да претензий-то как раз нет… – она сочувственно вздохнула. – Раз уж у нее такое твердое алиби…