Почему не обратили внимание на сведения авиаразведки? Почему, едва отгремели пушки, не послали с разведкой десятки казачьих разъездов, Звереву понять было не под силу. Пусть они не спали двое суток, пусть из десяти, вернется только один разъезд, но зато появится информация, на основании которой можно принимать обоснованные решения. Риторические вопросы задавать можно до бесконечности, но смысла в этом большого нет, зато Ренненкампф, вместо запланированного шествия на соединение с Самсоновым, получает приказ Жилинского, отвернув к северу, идти на отсечение Кёнигсберга. «Не сплоховал» и главком 2-й армии Самсонов, настоявший на перенесении главного удара своей армии с северного направления на северо-западное. В этом случае он шире охватывал «отступающего» противника. С этого момента вместо встречного марша, русские армии стали наступать по расходящимся направлениям. Вскоре между ними образовалась огромная брешь, и участь русских армий в Восточной Пруссии стала незавидной. В это же время, получившая солидное подкрепление 8-я германская армия, поставила заслон на пути армии Ренненкампфа, и, стремительно объехав фронт по рокадной железной дороге, навалилась на Самсонова. Тринадцатого августа армия Самсонова натолкнулась на неожиданно сильное противодействие противника, а ее правофланговый 6-й корпус, потерпев жестокое поражение, был отброшен от Бишофсбурга к Ортельсбургу. Казалось бы, есть все основания встревожиться, но такового пока не наблюдалось. Четырнадцатого августа, командующий левофланговым 1-м армейским корпусом генерал Артамонов лично доложил Самсонову по телефону, что его корпус «стоит, как скала» и что командующий армией «может на него вполне положиться», а спустя полчаса Артамонов отдает приказ на отход своего корпуса, не извещая об этом командующего. В результате левый фланг армии Самсонова обнажился на десятки километров. Насторожил рассказ раненого связиста из штаба армии. Якобы его коллега из штаба корпуса, клялся и божился, что лично получил из штаба армии телеграмму с приказом Самсонова о срочной передислокации к югу от Сольдау. Что это было, противодействие разведки гансов? Вполне возможно, ведь в совершенстве владеющих русским языком в рейхсвере хватало, а технической грамотности фрицев можно было только позавидовать. А может это запущенное Артамоновым оправдание собственной трусости? Ответить на этот вопрос так и не удалось, тем более, что связист-очевидец вскоре погиб. Одновременно с отступлением 1-го корпуса, тяжелейший удар обрушился на стоящие в центре армии Самонова 13-й, 15-й и 23-й корпуса. В результате плохо укомплектованный 23-й корпус генерала Кондратовича понёс потери и отступил на Найденбург. Самсонов, не ведающий о оголенном левом фланге, отдает роковой приказ о наступлении силами 13-го и 15-го корпусов во фланг западной германской группировки. Скорее всего, почувствовав, что ситуация стремительно ухудшается, Самсонов занервничал. Иначе трудно объяснить его дальнейшие действия — вместо руководства армией, командарм с оперативной частью штаба армии утром 15 августа прибывает в штаб 15-го корпуса для непосредственного руководства сражением. В результате необдуманного шага, была потеряна связь со штабом фронта и фланговыми корпусами, а управление армией — дезорганизовано. Со слов раненых офицеров 15-го корпуса следовало — Самсонов, заслушав доклад командира корпуса генерала Мартоса о развитии ситуации, и его предложение о немедленном отводе войск, решил оценить ситуацию из штаба первой дивизии, но едва командующий отъехал на две версты, как точку в его судьбе поставил тяжелый германский снаряд, уничтоживший передвижной узел связи вместе с офицерами штаба армии, и тяжело ранивший командарма. Ближе к вечеру, потерявшего сознание Самсонова, самолетом «Миг-3» вывезли в госпиталь, где от полученных ран он скончался. Попытка связистов штаба фронта связаться по радио с мобильным узлом не удалась — к этому времени радиостанция командарма была разбита. Пока разобрались, пока радисты фронта установили связь напрямую с корпусами, приказ фронта об отходе на линию Ортельсбург-Млава безнадежно запоздал. Отступление фланговых корпусов позволило немцам перерезать двум русским корпусам путь к отходу, а 23-й вырваться с большими потерями. Несколько лучше дело обстояло с армией Ренненкамфа. Приказ фронта срочно двинуть левофланговые корпуса 1-й армии и кавалерию для оказания помощи 2-й армии, вскоре был отменен, а армия получила приказ на отход. Общие потери фронта (убитыми, ранеными и пленными) составили более 80 тысяч человек и около 500 орудий. Часть мобильных узлов связи была уничтожена радистами, благо, что пиропатроны были установлены еще на заводе, а инструкции предписывали уничтожение в случае угрозы захвата. Часть станций на автомобильном шасси, смогла вырваться из окружения, но треть установок вместе с шифроблокнотами досталась фрицам. Самые незначительные потери понесла авиация, только три машины из двух десятков остались догорать на земле Восточной Пруссии. Каковы были потери в их родной истории, переселенцы не знали, но вряд ли они существенно отличались. Разбираясь в хитросплетениях случайных и неслучайных событий, копаясь в побудительных мотивах героев разыгравшейся драмы до Зверева постепенно доходило, что основными причинами катастрофы стали недостаточная квалификация генералитета и честолюбивое желание отметится победителями. Отсюда недооценка противника и переоценка своих сил, игнорирование доставленных авиацией разведданных и неумение быстро и адекватно реагировать на угрозы. Показав себя прекрасным командиром дивизионного уровня в русско-японской войне, Александр Васильевич Самсонов не справился с задачей по управлению армией. Нечто подобное произошло и с Жилинским. По формуле, родившейся в конце ХХ века, эти люди достигли потолка своей компетенции еще на предыдущих должностях. Всю катавасию Железный Дровосек раскрывать не стал. Всерьез пугать обывателя переселенцы не собирались, но фабулу изложил близко к «тексту». Самой злободневной темой в военном выпуске Железного было «Слово о сухом законе». Кто бы сомневался. Указ императора о запрещении производства и продажи алкоголя, вступил в действие с девятнадцатого июля 1914-го года, когда на западных рубежах империи уже вовсю погромыхивало. Сторонники блеяли о сохранении целомудрии народа, о бедах приносимых пьянством. Противников тревожила потеря пятой части бюджета и, как следствие, срыв множества программ оздоровления того самого народа. Глав. застрельщиком в этом «несколько» несвоевременном мероприятии, выступал Николай II. Клюнула благая мысль дурачка в задницу, и… понеслась душа в рай. Ломая сопротивление правительства, он отправляет в отставку главного противника «сухого закона» — министра финансов В. Н. Коковцева, но своего добивается. Нечто подобное происходило в СССР, когда незабвенной памяти Михаил Сергеевич Горбачев, да не к ночи он будет помянут, со всей страстью своей пятнистой души, принялся отвращать народ от пьянства в самый неподходящий момент. А ведь, как знать, не займись он тогда дурью, а втрое сбрось цену на водку, так и СССР сохранил. Зато его сменщик из свердловского обкома, всю эту дурь отменил на раз. Сделал он это, надо заметить, играючи — достаточно было отменить монополию на водку, чтобы палёнка рекой хлынула в пасти жаждущих идиотов. Естественно, о Горбачеве Дровосек не обмолвился, зато в российской прессе появилась множество откликов. Одни писали о благотворном влиянии чарки водки после кровавого боя, дескать, дернешь, передернешься, и мальчики кровавые в глазах растают, словно утренний туман. Другие пели о бюджетных поступлениях, но все дружно втирали о противошоковом эффекте. Расписывая гибнущих от болевого шока, Димон красок не жалел: «И сколь же безжалостным надо быть человеком, чтобы на пороге смертного часа, лишить русского солдата последней радости?! Только вдумайтесь: от болевого шока гибнет до четверти всех раненых, и дай таким перед атакой чарку, добрая половина из них могла бы вернуться к своим женам и матерям. Как же надо ненавидеть свой народ, чтобы введя сухой закон, мало того, что свернуть народные программы и выпуск оружия, так ко всему и прямо убить сотни тысяч русских солдатиков. Так и хочется воскликнуть: «Да знал ли он, в сей миг кровавый, на что он руку поднимал!» О числе спасенных Димон приврал. Он вообще не знал статистики, но решил не мелочиться и с народным настроением угадал. В печати появилось масса статей с мнением маститых ученых от медицины. Прямых ссылок на Дровосека, само собой, не было, цензура рулила, но кто бы сомневался, когда профессор имярек писал: «Еще в осажденном Севастополе хирурги подметили, что поступающие со стороны Инкермана раненые, много легче переносят операции и быстрее идут на поправку, а все дело в получаемом ими вине». Медикам вторили газетные писаки, наперебой припоминавшие истории, в которых пьяного переехала телега, или на нем оттоптался целый табун лошадей, но алкаш вставал, кряхтел и топал себе домой, аки феникс. При подготовке думского выступления Самотаева, встал вопрос: о чем Михаилу говорить можно, а о чем надо умолчать. Сухой закон был опубликован в июле. Казалось бы, сам бог велел откликнуться, но прикинув, все скользкие темы решили доверить Железному. Кроме воплей о чарке водки, Дровосек пафосно вопрошал: «Почему скрывается правда, о непомерно большем расходе военных припасов, и какие меры принимает правительство для скорейшего увеличения выпуска патронов и снарядов? Почему не закупаются пулеметы «Зверь»? Осознает ли правительство масштаб войны? Ведь уже сейчас производством вооружений заняты все заводы в мире, и купить оружие будет ох, как не просто. Главное, почему мы не видим милитаризации своей промышленности?! Там же Железный поругал (а на самом деле лишний раз прорекламировал) новых социалистов. С его железных слов получалось, что СПНР оказалась единственной политической силой, трезво оценившей ситуацию, но даже она не подумала о выбивании младшего офицерского состава. С началом мобилизации, унтер-офицеры из запаса, готовы были идти рядовыми, лишь бы попасть на фронт, и их брали, и сжигали в атаках. Очень скоро армия почувствует острейший дефицит младших командиров. Просветив обывателя об умопомрачительном головотяпстве руководства призывных пунктов, Дровосек предложил в полном составе отправить его на фронт с плакатом: «Гибель придурков — благо для страны!» Дровосек развеял бредовые слухи о предательстве генерала Ренненкампфа: «Да, особыми талантами этот генерал не блистал, но, в отличии от Самсонова в непосредственное управление корпусами он не полез, и армию из-под удара вывел. Вот такой он шпиён. Все бы такими были». Спасение от генеральской нерасторопности, а порою откровенной трусости, Дровосек видел в создании особых отделов при всех штабах, начиная с полкового уровня. Иметь их только в штабах фронта, непозволительная глупость. В их функции должна входить разведка и контрразведка. С последней вояки справляются совсем плохо. Поэтому, контрразведку есть смысл усилить зачислением в штат жандармских чинов и, нравится это кому-то, или нет, но они должны визировать все приказы командиров. Тогда не будет темных историй, как с первым корпусом армии Самсонова. То ли струсил командир, и тогда расстрелять негодяя, то ли получил ложный приказ на отход, тогда надо разбираться, кто этот приказ отдал, и почему штаб Самсонова не получил подтверждения об отходе корпуса. Если же некоторым господам офицерам соседство с представителями сыска не по душе, то милости просим в передовые цепи атакующей пехоты. Германские пулеметчики прекраснодушных дураков вылечат в момент. О загрядотрядах Дровосек писать не стал — не дай бог введут, тогда изменения истории попрут, как сорняки в огороде. В первом военном выпуске многие темы были едва обозначены. Какой, например, смысл распинаться о нехватке в русской армии тяжелой артиллерии? Вояки это уже прочувствовали на своей шкуре, но пополнить ее неоткуда — военные заводы по всему миру загружены под завязку. Другое дело, основательно врезать в промежность, виновнику такого положения дел, большому любителю «закупаться у Шнайдера» Великому Князю Сергею Михайлову, унаследовавшему должность начальника ГАУ от своего папани генерал-фельдцехмейстера Михаила Николаевича. Особенно Серене нравились кусающиеся цены. Говорят от таких укусов, он впадал в экстаз и тут же бежал к Мале, больше известной под ником «Матильда Ксешинсткая». Призыв к смене генералитета прозвучал четко: «Рыба, как известно, гниет с головы. В действующей армии таковой является генералитет. Берем для примера французов. Казалось бы, что взять с лягушатников, потерявших в приграничных сражениях четверть миллиона солдатиков. Все так, но нашел в себе силы генерал Жоффр и к чертовой матери вышвырнул из армии старческий маразм, а это, задумайтесь, треть всего генералитета! Результат последовал незамедлительно — армии Германии остановлены, а война перешла в позиционную форму. Те самые французы, что недавно орали о вреде укреплений, мол, таковые снижают атакующий дух, теперь по брови закапываются в землю и стоят фортификации. Вот что делает животворящий гон престарелых идиотов. Теперь слабоумные со звучными фамилиями во французской армии не командуют», — отповедь перезрелым генералам получилась злой. Прогнозируя реакцию на выступление Железяки, опасаться скорейшей чистки офицерского корпуса ждать не приходилось — слишком велика была инерция мышления царственных посредственностей, слишком много влиятельных фигур надо было затронуть. * * * Последнее время переселенцы стали опасаться своего воздействия на историю. Вроде бы, каждый их шаг сам по себе не велик. Улучшилось положение со связью, но связь была и в прежней реальности, к тому де германская армия имела не худшее оснащение. В два-три раза вырос авиапарк, но использование авиации серьезно хромало. Помогать в этом деле переселенцы не спешили, а локаторы пока не вышли из стадии разработки. По военным дорогам командование ездило исключительно на полноприводных «Дуксах». Появился первый, хилый пока артиллерийский тягач, и такой же броневичек, но, то же самое произошло у фрицев и даже в больших количествах, а вот выучка германского солдата хоть и не на много, но выше, чем у российского. Сказывалось добротное образование германцев. О «Барсах» и вообще говорит нечего — где суша, а где море, да и тихо там. Пока тихо. Нечто подобное происходило в промышленности. Под Москвой уже год льется пружинная сталь для пушек, винтовок и моторов, в иной реальности завод Электросталь появился в конце 1916-го года. Скупщики зерна так и не разгадали логики «радистов», потратившихся на строительство нескольких огромных элеваторов, и выдающих льготные кредиты при условии хранения зерна в своих хранилищах. Вложения окупятся, но зачем планировать малую прибыль, если можно получить большую? В чем подвох? Никакого подвоха не было, а запасенное зерно проявится еще не скоро. Рассуждая подобным образом, опасаться было нечего, но кто сказал, что переход количества в качество, имеет линейный характер? Такой фигней дедушка Гегель не заморачивался, а его последователям математизировать философские категории почитали для себя делом недостойным. На самом деле математика ХХI века самым бесцеремонным образом вторгалась в науки, которые совсем недавно считались гуманитарными. Незадолго до переноса Мишенину попались несколько работ описывающих процессы в экономике диф. уравнениями высоких порядков, и кто знает, не появилась ли математика в работах, касающихся философских категорий? Но здесь и сейчас об этом еще не задумывались. Как это ни странно, но о первой мировой, переселенцы знали позорно мало. Что-то из школьной истории, частично из мемуаров и интернета. Вот и все источники. Многое додумали уже здесь. С началом войны армии Юго-Западного фронта, успешно грызли Австро-Венгрию, и что-то там захватили до Карпат. Итог 1914-го года оказался то ли проигрышным, то ли «и нашим, и вашим», но точно переселенцы не знали. 1915-й год, был годом позорного отступления и тяжелых потерь русской армии. Жестокий снарядный и патронный голод, одна винтовка на двоих, огонь тяжелой артиллерии тевтонов, и безнадежность непрерывного отступления — таковым в сознании переселенцев сложился образ второго года войны. Осенью фронт остановят примерно по линии Рига — Барановичи — южная оконечность границы России с Австро-Венгрией. 1916-й год представлялся самым загадочным. С одной стороны русские войска сдадут Ригу, значит, фрицы продолжат нас гонять, но почему они не пошли дальше? На Юго-западном фронте произойдет знаменитый Брусиловский прорыв, переход через Карпаты и поставленная на грань капитуляции Австрия. Похоже, что в целом 16-й год будет для нас успешным и, если бы не развал армии, то в 17-ом году гансам должен был прийти кирдык. Таковым оказался вывод. После десятого класса Димон побывал на экскурсии в Осовце. Здесь он, узнал подробности героической обороны крепости, о позорной сдаче мощного Новогеоргиевска. Здесь же почерпнул информацию о побеге из плена генерала Корнилова.