Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 18 из 55 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Ротмистр похромал прочь, а наша с его сиятельством пара превратилась в трио. Комплименты, коими меня одаривали до сих пор, иссякли, зато завязалась беседа. Геля била не наверняка, будто пристреливаясь. Сначала восхитилась княжьей оранжереей, в коей, как она слышала, произрастают какие-то особенные пальмы, после — коллекцией картин и оружия. — Ах, какое было бы блаженство увидать все эти чудеса воочию! — закатывала она зеленые глазищи. — Правда, Серафимочка? Разумеется, его сиятельство пообещал нам это блаженство доставить. Получив приглашение, интерес к гулянию я полностью утратила. Забавно, но князь, кажется, решил, что причина моего настроения кроется в ревности. В какой-то момент он даже оставил меня на кого-то из своих клевретов, укатив с Попович вдвоем. Я усмехнулась, наблюдая, каких усилий стоит ему удерживать вертикально путающуюся в ногах партнершу. Еще немного покатавшись, я вернулась на берег к столу: — Грустите, Серафима Карповна? — развязно спросил адъютант, возникнув рядом. В который раз меня поразила способность окружающих делать вид, что на Руяне ничего необычного либо скандального не произошло. Будто не пытались учинить надо мною насилие, не вели против воли к алтарю, не претерпевали от огня, не пугались появления Артемидора. — Павел Андреевич, — протянула я карамельно, — помнится, на Руяне в вашей резиденции новая горничная появилась. — Простите? Уж не знаю, чего он ждал, но явно не такой перемены темы. — Лулу, — твердо продолжила я. — Востроглазая кудрявая барышня не нашего происхождения. Припоминаете? — Вы знакомы с сей девицей? — Немного. Ровно настолько, чтоб полюбопытствовать, где она нынче обретается. — На вилле осталась, на острове, — любезно ответил адъютант. — Простите, Серафима Карповна, мне необходимо кое о чем немедленно распорядиться. И он отошел. Лжец! Никого они там не оставили, двери-окна досками заколочены, пустота и тишина. Распоряжения, которые должен был отдать Сухов, касались фейерверка. Он гаркнул команду служивым, и в ночном небе громыхнуло, рассыпались гроздья разноцветных огоньков. Их яркое мельтешение осветило далекие фигурки князя Кошкина и Евангелины, забредших почти на середину реки. — О чем беседовали? — спросила я чиновницу уже на пути домой. — О том, как его сиятельство тебя обожает, — ответила та с девчачьей ядовитостью, преувеличенно явной и от того забавной. — Пришлось даже обиду показать эдаким небрежением. Мы похихикали, а после Геля сказала серьезно: — А еще про скулу твою извазюканную и кузена-мерзавца. — Это зачем еще? — Его сиятельство очень желает в лучшем виде пред тобою показаться, сокрушается, что ошибок немало совершил, исправить их хочет. Мы синхронно посмотрели на спину ротмистра Сухова, исполняющего роль возницы. Геля мне подмигнула: — Счастливица ты, Серафима. У крыльца она велела адъютанту подождать: — Завтра зайду, без меня из дома ни шагу. — А с тобой? Геля вздохнула: — Со мною тоже полной свободы не получишь. Завтра концерт, послезавтра — театр, послепосле… визит к сиятельной княгине. Вот тут закавыка, меня туда могут попросту не взять… — Вы, что ли, с Анатолем все время расписали? — Ну да. — Она подняла брови домиком. — Его сиятельство не собирается соперникам за сердце Серафимы ни единого шанса дать. А вот уже после бабушкиных пирожков тебя в резиденцию допустят. Пока я возмущенно дышала, Евангелина Романовна шевелила губами и загибала пальчики в перчатках: — Значит, три, четвертый — княгиня, спирит, опять театр, после — Новогодье, тут уж придется Наталье Наумовне семейный постный ужин организовывать, первого сеченя — свобода до второго, а вечером… — Оставь, — сказала я, отдышавшись. — После визита в резиденцию я ваших планов придерживаться не намерена. — Для того чтоб их не придерживаться, их надо знать. — Зеленые глаза полыхнули яростью. — Я понимаю, любезная барышня Абызова, что для тебя все происходящее не более чем игрушки, а для меня — опаснейшая авантюра. Думаешь, мне в вашей аристократической возне поучаствовать охота? — Ну так и ступай с Богом! — негромко, с той же яростью, предложила я. — Сама справлюсь! — Не справишься. Именно потому, что под это не заточена. Ты умная, хитрая, сильная, но… — Она наклонилась, обняв меня за плечи и приблизив лицо. — Иван велел мне Неелову твою отыскать, и я эту задачу исполню. — Твой Иван… — Князь его изничтожит, — перебила Попович, — сил у него достанет. Наш приказ и без того по тонкому льду ходит, шажок в сторону — и полынья. — Брют не позволит, он клятву мне дал. — А ты ему что в клювике за это поднесешь? Ротмистр, зябнущий в санях, поинтересовался, когда барышни наконец нашепчутся на прощанье. — Обождите, Павел Андреевич, еще минуточку! — пропела Евангелина громко и продолжила бормотать: — Канцлер велел тебе к Анатолю присмотреться. Не дергайся. Конечно, подслушивала, не хватало еще такой момент упускать. Наипервейший сыскарский талант — вовремя подслушать. Так вот и присматривайся! Если Юлий Францевич что-то почуял, присмотреться там есть к чему. Сухов терял терпение, Геля быстро поцеловала меня в щеку: — Сдюжим, Серафима, не бойся. Хотя бы потому справимся, что нас, женщин, мало кто за серьезных соперников считает. Марта-толстушка зевала, впуская меня в дом: — Почивают все уже, барышня. Давайте я вас ко сну подготовлю. Справилась она споро. Сытый и бодрый Гаврюша сидел огромной копилкой у балконной двери. — Ступай погулять, хороший мальчик, — отпустила я его в ночь и закуталась в одеяло. Марта оставила мне ночник и, пробормотав сарматскую молитву, отправилась к себе. А ведь Евангелина во всем права, канцлерову милость мне отработать придется. Вместо того чтоб князя презрением одаривать, надо его вниманием окружить. Что там с ним неладно? Обычный, знакомый Анатоль, не в злобной, а в умилительной своей ипостаси. Вспомнив, с каким остервенением князь пытался убить мелкого тогда Гавра, я поморщилась. Такой же мерзавец, как и Аркадий. Родственные души. Недаром Натали меня про Кошкина пыталась предупредить. Кстати, о чем именно? Что у них эдакого могло приключиться? И когда? Раздумывая так и эдак, я уже почти погрузилась в черноту, заменяющую мне сон, когда дверь смежной комнаты скрипнула. — Дитятко… Низкий гортанный, почти не похожий на Маняшин, голос и тяжелый звук шагов. Топ, топ… — Ты спишь, дитятко? Шелковая сорочка сползла с поджарых плеч, открывая торчащие ключицы, волосы по сторонам бледного лица всклокоченные, неопрятные. Топ, топ… — Чего тебе? — Голос мой дрогнул от скрываемого страха. — Обнять тебя хочу, увериться, что все ладно. Твердая ладонь, опустившаяся мне на макушку, чуть не заставила меня заорать. — Холодно мне, дитятко… Видимо, жалобные нотки в этих словах прогнали мой страх. Кем бы ни была женщина, захватившая Маняшино тело, зла мне причинить она не могла. — Ну так я тебя согрею. — Обняв няньку за плечи, я отодвинулась, освобождая местечко подле себя. — Или тебе еще снов надобно? Огонь струится из моих рук без усилий и исчезает, будто первый после засухи дождь в растрескавшейся земле. — Ты сняла запоры? — Не сняла. Так спросила, для поддержания беседы. — Ты можешь, я знаю. — Откуда? — Ты сильная.
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!