– Не знаю. Во всяком случае надеется с твоей помощью несколько изменить ситуацию в свою пользу. В последнее время, как он говорит, дела в Этрувии совсем расстроились. – Какие дела? – Не сказал. Да ты не смотри на меня. Я привычный. Ложись, отдыхай. До отхода еще далеко. Томас снял башмаки, улегся на низкую тахту, покрытую бархатным темно-зеленым покрывалом, и оглядел каюту. Все в ней: и шкаф, и буфет с застекленными дверцами, и стол с изящными ножками, и две тахты – было выполнено из красного дерева, инкрустированного черным. Над столом висела масляная лампа в золоченом корпусе. Она слегка покачивалась в такт легкому поскрипыванию корпуса. Томас провалялся до заката, наслаждаясь покоем. Когда на юте склянки пробили шесть вечера, принесли легкий ужин. Все тот же худосочный кок вытащил из корзины, содержимое которой было закрыто полотенцем, несколько маисовых лепешек и по небольшой миске вареной фасоли. Он достал из буфета две чашки и налил в них из пузатого медного чайника какой-то густой темно-коричневый напиток. Томас попробовал, вкус у напитка был горьковатый. – И это все? – разочарованно произнес старший шаман. – Капитан так велел, – кок флегматично пожал плечами. – Он сказал, что вы давеча морской болезнью страдали. – Какой заботливый, – шаман взял кока под локоть. – Что там у тебя еще в корзине припасено? Показывай! Тот было замялся, но шаман быстренько отобрал корзину и заглянул в нее: – Ты только посмотри! Тут есть сыр… Томас, ты сыр будешь? Индейка… – Она осталась с обеда, – пояснил кок, но шаман его не слушал. Осмотрев содержимое корзины, он выложил на стол бедро птицы, изрядный кусок сыра и сказал, натужно улыбнувшись: – Спасибо, мил человек, за ужин. Только смотри! – шутливо погрозил пальцем. – Про завтрак наш не забудь. После ужина судно опустело. Ни голоса, ни посторонние звуки не проникали в раскрытую дверь, только мерный шум прибоя навеивал дрему. Когда склянки на юте пробили одиннадцать раз, судно осветил яркий свет фонарей и по палубе затопали башмаки пиратов. То тут, то там раздавалось громкое рычание боцмана, возникала небольшая словесная разборка, которую прерывал зычный голос помощника капитана. Затем снова было слышно хлопанье то открываемых, то закрываемых люков, шелест раскатываемой по палубе парусины – это доставали из трюма черные паруса и готовили для крепления на рю. Заскрипели тали, голоса переместились куда-то вверх. Должно быть, пираты влезли по выбленкам на мачты. Томас вышел из каюты, поднялся по боковой лестнице на ют. – Зачем меняете паруса? – спросил он наблюдавшего за работой Северяна. Тот взглянул на юношу и ухмыльнулся: – Шапки-невидимки у меня нет, а лишние глаза ни к чему. Так «Рок» будет менее заметен. Склянки размеренно отбили полночь. Северян наклонился над палубой: – Помощник, все готово?! – Да, кэп! – Гаси огни! – громко крикнул капитан. – Швартовые отдать! Грот поднять! Боцман хриплым голосом повторил команду, и сразу все на палубе пришло в движение, фонари вмиг погасли. – Принимай! – донеслось из темноты. Заскрипели блоки на грот-мачте, и черная треугольная тень заслонила звезды. Качка усилилась, шум прибоя постепенно начал стихать. – Право руля! – скомандовал Северян. – Курс на… – капитан произнес непонятный Томасу термин. Рулевой завертел штурвал. Звездный купол пришел в движение. Когда яркая звезда нависла над бушпритом, последовала следующая команда: – Так держать! Поднять фок! Распустив черные паруса, стрела растворилась в ночи… – Садись, – кивнул брат Зиган пилоту. – Дождемся Лалу. Девушка пришла через минуту. – Значит, так, – проговорил Зиган, взглянув на девушку, – ты летишь с ним. Определишь положение судна пиратов и дашь направление для «Тиамат». – На кого ориентироваться? – На Томаса. – Когда вылетать? – спросил Вай. – Как рассветет. Курс – на остров ракшасов. Не увлекайся, держись на высоте. Связь по толкуше. Брат Зиган достал черный овальный камень, протянул его девушке: – Надеюсь, пользоваться умеешь? Лала хотела было съязвить в своей манере, но промолчала и только кивнула. – Ну, вот и хорошо! – улыбнулся Зиган. – Оставляю вас. Как рассветет, стартуйте. Я к братьям, потом взгляну на стражу… А вот и капитан! Пошли, дорогой, поговорим по дороге. У палаток уже гудели походные печи, братья без излишней суеты готовились завтракать, проверяли оружие, подгоняли обмундирование. – Сколько у нас в запасе времени? – спросил старший. – Завтракайте-завтракайте, успеете. Не забудьте покормить девушку и пилота. Они у дома под навесом. Капитан с интересом наблюдал за приготовлениями воинов храма. Те снимали повседневное одеяние и облачались в искусно сделанные кольчуги с короткими рукавами, перепоясывались ремнями, на них подвешивали кинжалы в серебряной оправе и длинные бамбуковые палки. – Этим они будут сражаться? – удивленно спросил капитан. Зиган улыбнулся, взял палку и протянул ее капитану: – Подержи! Тот без всякой задней мысли принял бамбуковую палку и едва не уронил ее – такой она была тяжелой. – Ее что, свинцом заливают? – Ты угадал, – снова улыбнулся Зиган. – Мечом можно в пылу боя и убить невзначай, а так разве что кости переломаешь. Нам лишние жертвы ни к чему. – Переломаем – вылечим, делов-то! – отозвался эхом старший из братьев. – Вы только тут долго не засиживайтесь. Позавтракали – и на судно! – Чем вызвана такая спешка? – спросил подошедший Бахрей. – Северян в полночь покинул бухту, выходим и мы, – ответил брат Зиган. – Тогда не буду под ногами путаться, пойду к себе. Когда подниметесь на борт, прошу в мою каюту, там имеется свободное место. – Спасибо, дорогой! Только вряд ли оно мне сегодня понадобится, но все равно спасибо. Бахрей кивнул и направился к пирсу. Там возле костра сидели люди с копьями, одетые в кожаные доспехи. «Стража», – подумал торговец и пошел дальше. Взойдя на борт «Тиамат», он оглянулся: брат Зиган и капитан о чем-то говорили со стражниками. Те, погасив огонь, начали не спеша строиться. Острые наконечники копий зло поблескивали в оранжевом свете фонарей. Бахрей поднялся на ют: отсюда хорошо была видна вся нижняя палуба и пирс. Он понимал, что сделал все, что мог, теперь ему отводилась роль наблюдателя. Матросы сноровисто перемещались по палубе, готовили судно к отплытию. Заметив торговца, они приветствовали его взмахами рук, а боцман даже просвистел в его честь морской марш на дудке. Бахрею до слез было приятно их внимание. Наконец на борт поднялись капитан и брат Зиган. Капитан остановился у трапа и, найдя глазами боцмана, спросил: – Трюм готов? – Готов, – пробасил тот, – можно грузить! Капитан махнул рукой начальнику стражи: – Давай грузись! Боцман покажет дорогу. Начальник стражи гаркнул что-то нечленораздельное. Шеренги замерли, повернулись в «колонну по два». – Первая, пошла! – донеслось до Бахрея, и он увидел, как стражники, дыша в затылок друг другу, устремились к трапу. Словно муравьи, взобрались они на борт «Тиамат», пересекли палубу и, ведомые боцманом, скрылись в люке.