– Вы правильно подметили, – улыбнулся брат Зиган. – Краснокожие жители по большей части потомки тольтеков, жалкие остатки некогда могущественного народа, населявшего эти земли. – Некогда – это во времена Альт-Ланды? – спросил Томас. – Да. В раннюю эпоху существования Альт-Ланды тольтеки объединили все племена на материке в одно государство и правили несколько тысяч лет. Потом их сменили предки дравидов. Под властью тольтеков остались только окраинные земли на западе, которые к тому времени уже были отделены от основного материка проливом. Впоследствии для них это оказалось благом. – Почему? – Когда морская пучина поглотила центральный материк, его окраины покрылись лишь небольшим слоем воды, поглотив равнины и невысокие холмы. Земля уходила под воду медленно, люди успели покинуть города и укрыться на склонах горных хребтов. Можно сказать, стихия пощадила тольтеков. Наши предки, заселив покинутые ими города, дали той цивилизации вторую жизнь. – Долго тогда держалась вода? – Во всяком случае, не одно столетие. Более подробные хроники можно найти в библиотеке нашего храма. – Интересно, у тольтеков до потопа были лошади? – Конечно! Были и лошади, и коровы. Их много разводили на всем материке и за его пределами… – Тогда почему их сейчас нет? – Все просто! – улыбнулся Зиган. – Крупные животные погибли из-за недостатка корма, ведь горные склоны скудны растительностью. На юге уцелел лишь один вид дойных животных, родственник верблюда, но гораздо меньше ростом. К сожалению, это животное плохо переносит жару, поэтому на равнинах не встречается. Его излюбленные места обитания – предгорье и горы. – Говорят, – произнес Томас, – что тольтеки были искусными селекционерами. – Это соответствует истине. Все разнообразие домашних животных, которыми мы пользуемся, является плодом их труда. Они вывели лошадь и знакомую нам корову, потратив на это не одно столетие. Но самый удивительный их труд – это видоизменение банана. – Банана? – Бахрей и Томас переглянулись. – Вы не ослышались. В диком состоянии банан почти без мякоти и, как дыня, полон косточек. Многие столетия, а может, и тысячелетия тольтеки потратили на бесчисленное количество прививок и создание условий выращивания, чтобы малосьедобный плод видоизменился во фрукт без косточек, который мы теперь знаем. – Дравиды тоже занимались селекцией? – Предки дравидов славились больше познаниями в магии, чем в селекции. Правда, в мире известна их собака, но они ее вывели не с нуля, а взяли за основу кошку-собаку тольтеков, известную нам как гепард. Так за разговорами друзья не заметили, как подошли к придорожному трактиру. Было еще нежарко, поэтому решили лишь слегка перекусить и уже к полудню достигли следующего трактира. – Мы с вами миль тридцать до обеда прошагали! – бодро заявил Бахрей, усаживаясь за стол на тенистой веранде. – Не понимаю, как у тебя только сил хватает, – буркнул Томас, тяжело усаживаясь на скамью. – Я чувствую себя как побитая собака. – Вай-вай-вай! Не то говоришь! Сейчас попьем мате и бодрый будешь… – Нет! – Томас мотнул головой. – До четырех я с места не сдвинусь, не надейся. Хотя по мне – заночевать здесь в самый раз! – Какой ночевать?! – произнес Бахрей, щурясь на пробивавшийся сквозь густую листву хмеля и плюща солнечный луч. – Это я так, – сказал Томас, принюхиваясь к запахам, которые доносились из кухни. – Вкусно пахнет! Почему бы нам не пообедать? – Ты так считаешь? – оживился Бахрей и обратился к трактирщику: – Что, уважаемый, можете предложить нам на обед? Лысоватый трактирщик выпрямился, расправил полотенце на руке: – Тушеный батат. Отварная фасоль. Запеченная индейка. Рагу из свинины. Папая – сырая и тушеная… Бахрей прищурил глаз и задумчиво посмотрел на брата Зигана: – Вы, уважаемый, что будете? – Что и вы. – Тогда, – приосанился торговец, обращаясь к трактирщику, – неси, братец, индейку и батат… и фасоль положить не забудь. Вскоре серебряное блюдо с подрумяненным боком индейки стояло на столе, источая ароматы пряностей. Вокруг нее лежали желтоватые клубни батата, горка белой фасоли и кусочки авокадо. Довершали соблазнительную композицию веточки петрушки и укропа. – На закуску могу предложить дыню, – проговорил трактирщик. – Дыня?! Это хорошо, – Бахрей обвел взглядом товарищей. – Как насчет дыни? Никто не возражал. Тогда торговец улыбнулся замершему в ожидании трактирщику и махнул рукой: – Неси дыню! Плотно пообедав, путники прошли к бассейну. Там были расстелены циновки. Друзья улеглись на них. Хорошо было слушать журчание воды, падающей из каменного желоба, и ни о чем не думать. Легкая дрема окутала Томаса. Он снова очутился в Арьяне на рыночной площади. Его поразила ее безлюдность. Вдруг Томас заметил у казарм человека. Он шел к нему. Когда человек достаточно приблизился, юноша узнал своего наставника Вандера. Радужные облачка в медленном вихре кружили вокруг него. Постепенно они стали выстраиваться в прямую линию и устремились к Томасу. Тут поднялся ветер, фигура наставника под его напором замерла, радужные пятна скомкало и стало относить в сторону. Томас догадался, что это были мысли, предназначенные ему, но они до него так и не долетели. Сзади раздался скрежет, напоминавший старческий смех. Томас оглянулся: сизые клубы тумана заслонили пеленой городскую стену с воротами. Клубы медленно перемещались относительно друг друга, образуя то темные пещеры, то белесые выступы. Постепенно пятна сложились в гигантское лицо старика с крючковатым носом. Старик напоминал мастера Сороса. Он с сарказмом улыбался и дул, складывая губы трубочкой. От этого поднимался ветер на рыночной площади и не давал Вандеру приблизиться к Томасу. Неожиданно старик перестал дуть, покосился на юного мага и произнес голосом Бахрея: – Пора вставать! Томас почувствовал, что его трясут за плечо. Он открыл глаза. – Ну вот, проснулся! Думали, до вечера так проспишь, – доносился приятный баритон друга. Томас прислушался к своему телу: прежней усталости, вызванной долгим переходом, не было. Он потянулся и сел: – Который час? – Уже четверть пятого, – ответил торговец. – Пора в дорогу! – В дорогу так в дорогу. Не отставайте! – весело проговорил Томас и устремился к воротам. – Не так быстро! – окликнул его брат Зиган. – Я не быстро. Догоняйте! К восьми часам вечера друзья добрались до очередного придорожного трактира. На быстро темнеющем небе еще догорал закат, а на востоке уже одна за другой разгорались далекие звезды. Кроны деревьев и кустарников теряли очертания и наполнялись таинственностью, в их глубине вспыхивали языки пламени – это на площадках, предназначенных для отдыха, загорались костры. Оттуда доносился приглушенный разговор. На увитой плющом веранде прислуга зажигала фонари. Яркое пламя в медных сосудах вздрагивало и потрескивало, бросая мимолетные тени на сидящих за столами путников. Они ужинали. Рыжеватый трактирщик, уперев руки в бока, стоял в проеме дверей и наблюдал за происходящим на веранде. Время от времени к нему подходили помощники, он отдавал им распоряжения, посылая то в сад, то к освободившимся столам убирать посуду. Поднявшись на террасу, наши пешеходы сели за свободный стол и заказали нехитрый ужин: маисовые лепешки, козий сыр и мате. Пока ждали заказ, Томас и Бахрей с откровенно скучающим видом рассматривали помещение. На побеленных мелом стенах чуть ниже фонарей висели разрисованные циновки. К брату Зигану подошел постоялец и, наклонившись, что-то ему тихо сказал. Служитель кивнул. Постоялец, вдруг просветлев лицом, благодарно склонил перед ним голову и ушел. Бахрей вопросительно взглянул на Зигана. Тот пояснил: – У этого человека заболела дочь. Он просил меня прийти, поэтому ужинайте без меня. Я перекушу потом. Бахрей и Томас, наскоро перекусив, сняли комнату для ночлега, не забыв предупредить трактирщика относительно своего провожатого, и по скрипучей лестнице поднялись на второй этаж. Комната, предоставленная для ночлега, была просторной. Три лежака вдоль стен, в центре стол с кувшином воды, рядом три глиняные кружки, большой деревянный ящик для вещей да у двери на кронштейне масляный фонарь – вот и все ее убранство. Бахрей приглушил свет фонаря, прикрыв металлической шторкой оконце, лег на набитый овечьей шерстью тюфяк и сразу же погрузился в забытье. Томас тоже прилег, но сон не шел, и он долго ворочался, прежде чем уснуть. Неясная тревога беспокоила его. Снился Томасу брат Зиган. Одеяние его было изорвано, провожатый шатался от слабости. Ссадины на лице, груди и бедрах кровоточили. Зиган приблизился к Томасу и с трудом прошептал: – Помоги! От этого шепота Томаса словно ударило плетью, по всему телу пробежала судорога и он проснулся. Сначала Томас не мог понять, где находится. С противоположной стороны комнаты доносился слабый стон. Юноша повернул голову и встретился взглядом со служителем. Зиган пошевелил губами. Томас скорее понял по движениям губ, чем услышал просьбу подойти. Томас наклонился над братом Зиганом. – Меня отравили… Ужасная слабость, – едва шептал тот. Мысли Томаса пришли в движение, сознание прояснилось. Он вспомнил о вытяжке из болотной травы. «Вандер говорил, что она сильнейший жизнедатель. А если это так…» – Томас бросился к своей одежде, нащупал во внутреннем кармане пузырек с вытяжкой, которую дал ему, провожая в Венцеград, Добемир. Плеснул в кружку из кувшина немного воды, отсчитал тридцать капель и, поколебавшись, добавил еще тридцать. Влил драгоценную влагу в расслабленные уста служителя, придерживая голову свободной рукой. Сел на ближайшую скамью и стал ждать.