Получив деньги, служитель скрылся в здании и вскоре вынес две пары мокасин. – А вообще ничего! – проговорил Бахрей, разминая ноги. – Даже удобно. Двести саженей, отделяющих постройку от дворцовой изгороди, друзья преодолели быстро, тем более что идти в мокасинах было непривычно легко. Высокие ворота были открыты. Выполненная из кованого чугуна ажурная решетка поблескивала серебряными и золотыми украшениями. За изгородью неслышно шевелили листвой священные деревья майяба. От ворот вдаль шла широкая аллея, покрытая плитами белого мрамора. В центре аллеи располагались фонтаны. Тугие струи воды беспрерывно били в небо, журчали в рукотворных водопадах, наполняя воздух живительной прохладой и играя радужными бликами. По сторонам аллеи раскинулись широкие розарии, разделенные затейливо подстриженным кустарником. Среди буйства цветов то тут, то там виднелись белоснежные изваяния статных юных дев и юношей. От основной аллеи отходили боковые. Они вели к тенистым садам с беседками и к белокаменным дворцовым постройкам с позолоченными крышами. Бахрей и Томас, очарованные открывшимся великолепием, долго любовались видами парка. Они были еще больше поражены, когда, дойдя до конца аллеи с фонтанами, очутились на кольцевой дорожке. Белые мраморные плиты обегали небольшой рукотворный круглый холм. На этой возвышенности росли необычные цветы. От дорожки цветник отделяла низкорослая туя. Бахрей подошел к клумбе и невольно воскликнул: – Ты только посмотри! Они неживые! – Как – неживые? – не понял Томас. Он подошел к Бахрею. То, что он там увидел, потрясло его воображение. Все цветы были искуснейшим образом выполнены из камня и металла. Они были сделаны такими изящными, что отличить их от настоящих с небольшого расстояния не представлялось возможным. Вообще все на этом удивительном холме было искусственным. Искусственными были и сам холм, и вода в фонтане на его вершине. Водные струи заменяли хрусталь и опал. Алмазами сверкала застывшая водная гладь, а основание фонтана блестело чистейшим золотом. – Вы поражены? – услышали друзья сзади чей-то негромкий голос. Они обернулись. Перед ними стоял пожилой монах в желтом одеянии. – Не правда ли великолепно? – спросил он. – Вы имеете в виду драгоценные камни и золото, из которых эти растения сделаны? – поинтересовался Бахрей. – Не только, – улыбнулся служитель. – Я имею в виду высшее качество человеческого труда. Сколько сил, старания вложено в это творение! Думаю, что не бриллианты и хризолиты делают искусственные цветы похожими на живые, а любовь безымянного мастера. – Вы не знаете, кто создал это великолепие? – спросил Томас. – Нет. Мастера пожелали остаться безымянными. – Почему? Служитель улыбнулся, и морщинки возле глаз собрались лучиками. – Оглянись, юноша, и скажи мне, кто создал окружающий тебя мир? Кто украсил мир бабочками, быстрыми стрижами и пестрыми попугаями? Не знаешь. Никто не знает, а ведь у всего – от былинки до звезд – есть свой создатель. Высшие достижения всегда безымянны, ибо принадлежат всем. Всякое любование творением есть уже обладание им. Томас и Бахрей молчали. Служитель, продолжая улыбаться глазами, тоже молчал. Первым заговорил Томас: – Вы не подскажете, как пройти во дворец владычицы? – А разве вы не во дворце? – Видите ли, уважаемый, – вступил в разговор Бахрей, – мы с другом торговцы… – Торговцы, говорите? – произнес с сомнением служитель. – Хотя пусть торговцы. Так даже лучше будет, меньше вопросов. Насколько я понимаю, вы Томас и Бахрей? – Да, – удивились друзья, – но откуда вы знаете? Служитель улыбнулся: – Земля слухами полнится, но если серьезно, то владычица ждет вас. Следуйте за мной! Друзья направились за монахом. Они свернули на боковую аллею и вскоре достигли ослепительно белого строения, утопающего в кипарисах, с высокой красной крышей. Стены здания покрывала причудливая резьба. На самом верху блестел на солнце золотым огнем шпиль. – Это малый дворец, – сказал служитель. – Нам сюда. У двустворчатых дверей провожатый остановился. Едва Томас и Бахрей подошли, как створки двери медленно открылись. Раздалась тихая нежная мелодия. Звуки, казалось, возникали из самого воздуха и медленно таяли в нем. – Это звучит хрустальная виола, – пояснил служитель. – Никогда не слышал такого чуда, – торговец повернул голову, пытаясь рассмотреть богатое убранство помещения. Служитель пригласил следовать за собой. Они прошли длинным коридором и оказались перед непримечательной дверью. Служитель без стука открыл ее. За ней находился просторный зал без окон, стены были задрапированы красной тканью с золотистыми узорами. Несмотря на отсутствие окон, солнечный свет наполнял помещение. Томас поднял голову и увидел хрустальный потолок, сквозь который проглядывала синева неба. – Что оробели? – раздался высокий чистый женский голос. – Подойдите ближе! Голос шел от золотистых портьер. Там на скамье с подлокотниками сидела женщина. Спину она держала ровно. Ее тонкую фигуру облегало длинное красное платье. Нежно-розового цвета шарф лежал у нее на плечах. И шарф, и платье были расшиты золотыми цветами. На голове была небольшая золотая диадема, усыпанная жемчугом. В серьгах-подвесках блестели рубины. Внимательные глаза на слегка тронутом загаром лице смотрели приветливо. В уголках губ жила едва заметная улыбка. – Мне сказали, что вы торговцы, – тихо произнесла женщина, когда Бахрей и Томас остановились у возвышения. – Ну что ж, оставим эту версию для ушей за стенами зала. Во всяком случае, это правдоподобно. Женщина посмотрела на стоящего рядом с ней служителя. – Ракоци, – произнесла она, – предупреждал меня о юном маге… – У меня от Бахрея секретов нет, – решительно перебил ее Томас. Владычица улыбнулась и укоризненно покачала головой: – Юноша, разве тебе никто не говорил, что перебивать невежливо? Это замечательно, что ты так дорожишь дружбой с этим человеком, ведь возложенную на тебя миссию не пройти в одиночку. Но это вовсе не повод перебивать владычицу. Томас понял свой промах и покраснел. Владычица переглянулась с Ракоци и, посмотрев на торговца, резко бросила: – Бахрей! От неожиданности тот вздрогнул и ощутил пронзительный взгляд, за которым последовали слова: – Ты пойдешь за ним до конца? Бахрей не стал переспрашивать, «за кем он пойдет», все было ясно и так. Он чувствовал, что наполняется огнем. Сердце дыхнуло жаром. Торговец облизнул пересохшие губы и кивнул, говорить не было сил. – Являясь доверенной Сокрывшей Лик Свой, возлагаю на тебя, Бахрей из Мазды, часть ноши этого юноши, – доносился до сознания торговца голос владычицы. – Неси ее достойно! Жар сердца снова объял торговца. Ему показалось: еще мгновение – и он сгорит в этом невидимом пламени, но нет. Капельки пота выступили на его широком лице. Бахрей достал платок и вытерся им. – Позвольте узнать, – произнес он, пряча платок в карман, – каковы будут мои обязанности? Владычица улыбнулась: – Следовать за этим юношей и помогать ему. – Еще можно вопрос? Владычица слегка склонила голову набок: – Слушаю. – Кто такая «Сокрывшая Свой Лик»? Губы владычицы тронула улыбка: – Теперь, когда ты стал одним из ее воинов, ты можешь знать ее имя, но произносить его вслух можно только в стенах этого помещения. Ее имя – Ассургина. Она – Мать нашего мира. – Раз есть Мать, – почесал подбородок торговец, – значит, должен быть и отец? Владычица кивнула: – Ты мыслишь правильно. Есть и отец… Взгляд ее стал печальным, и сразу же грусть наполнила сердце Бахрея. – Что же с отцом? – спросил он. Владычица не ответила. Она некоторое время смотрела поверх голов, а потом в тишине зала раздался ее голос: