– Добрый вечер, капитан Ми. Тот по-прежнему был в грязной форме, в заботах о раненом так и не удосужившись счистить кровь или переодеться. Похоже, он не узнал Захария. – Вы, как я понимаю, шкипер этого судна? – Так точно. Капитан вгляделся в него: – Ах, это вы… Захарий напрягся, ожидая язвительной реплики, но ее не последовало, капитан лишь коротко пожал ему руку. – Здравия желаю. Меж тем раненого лейтенанта лебедкой подняли с лодки, и он вскрикнул от боли, когда носилки опустились на палубу. – Потерпи, Апджон, – сказал капитан. – Сейчас мы тебя устроим. Сказано это было мягко, чуть ли не по-отечески – видимо, сочувствие к юноше несколько сгладило обычную шершавость капитанской натуры. Захарий счел это добрым знаком. – Что, серьезная рана? – спросил он. – Парень грохнулся со штурмовой лестницы, – угрюмо проговорил Ми. – Похоже, сломал спину. – Печально. Если я могу чем-то помочь, только скажите. Ми, как будто немного оттаяв, вежливо кивнул: – Благодарю, вы очень любезны. Раненого отнесли в каюту, Захарий же остался на палубе, дожидаясь возвращения капитана. – Можно вас на два слова, мистер Ми? Капитан помешкал. – Я ограничен временем. – Это ненадолго. – Захарий открыл дверь каюты первого помощника. – Соблаговолите войти? В тесной каюте, освещенной единственной свечой, было не повернуться, и они встали почти вплотную друг к другу. Капитан пригнулся, но все равно доставал головой до потолка. Глянув на койку со сбитыми засаленными простынями, Захарий решил, что все-таки лучше разговаривать стоя. – Что вам угодно? – спросил Ми. – Все очень просто. Я хочу сделать вам деловое предложение. – Деловое? – Капитан выплюнул слово, точно дробину. – Что-то я не пойму. – Видите ли, у меня большой груз провианта, излюбленного сипаями, – рис, чечевица, специи и прочее. Мы с партнерами были бы чрезвычайно признательны, если б вы уведомили о том своих интендантов. – Захарий помолчал и кашлянул в кулак. – Разумеется, ваши хлопоты будут достойно вознаграждены. На лице капитана отразилось недоумение. – Что значит – достойно вознаграждены? Захарий взбудоражился, восприняв вопрос как проявление интереса. Наживку заглотнули, осталось только подсечь. Тщательно подбирая слова, он сказал: – Я имею в виду небольшой знак нашего уважения, мистер Ми. Вам, конечно, известно, что мы, свободные торговцы, чрезвычайно благодарны вам и вашим коллегам за прекрасную работу, которую вы делаете здесь, в Китае. И будет только справедливо, если за тяжкий труд и одоление множества препятствий вы получите свою долю благ, не правда ли? Постыдно, что офицеры невысокого чина вроде вас прозябают лишь на мизерном жалованье… – Захарий опять покашлял в кулак – …тогда как их начальники уже получили существенное вознаграждение. Ми переменился в лице, когда наконец постиг смысл этих слов. – Ах, вот оно что! Хотите подмазать меня взяткой? – Не спешите с выводами, капитан. – Захарий сообразил, что зашел не с того конца, но у него еще имелись козыри в рукаве. – Заткнись, козел сраный! Ты что, за дурака меня держишь? А то я не знаю ваших махинаций! Капитанское лицо с рубленым подбородком перекосилось от злости, он сжал кулаки. Захарий отшатнулся, упершись спиной в переборку. – Позвольте напомнить, капитан, что вы на моем судне. Держите себя в руках. Губы Ми искривились в презрительной усмешке: – Не бойся, держу, иначе ты бы уже валялся с разбитой мордой. Но для такого говнюка этого слишком мало, я врежу тебе покрепче. – Каким же это образом, позвольте узнать? – Уделаю тебя нахер! Я доложу наверх о твоей хитрожопости, чтоб ты больше ни к кому не сунулся со своей херней! На совести этакой мрази, как ты, бессчетно смертей, ты и твоя братия угробили наших солдат больше, чем китайцы! Я тебя насквозь вижу, сучий ты потрох! Поток брани подействовал, точно холодный душ – Захарий ничуть не испугался, и только мысль его заработала быстрее. Теперь он знал определенно, чем прижать капитана. – Что ж, поступайте, как вам угодно. – Захарий криво усмехнулся. – Только сперва спросите себя: что наше общество считает бо́льшим преступлением – мздоимство или супружескую неверность? Ми растерянно моргнул. – Ты это к чему? Улыбка Захария стала шире, и он, смакуя каждое слово, произнес: – К тому, капитан, что вы потеряете гораздо больше, чем я, а уж про миссис… – Захарий выдержал театральную паузу и закончил: —…Бернэм нечего и говорить. Капитан замер, а в следующую секунду кулак его впечатался в челюсть Захария. Тот покачнулся и, подкошенный краем койки, рухнул на смятые простыни. Во рту его возник металлический привкус крови, но боль в занывшей скуле подсказала, как развить преимущество, которым одарил вышедший из себя капитан. Потирая челюсть, Захарий изобразил улыбку. – Миссис Бернэм, наверное, потратит уйму времени, прежде чем сумеет натянуть чехольчик на этакого бугая. Он получил несказанное удовольствие, когда капитан пошатнулся, словно сам нарвался на хук правой, и его ошеломленное, грубой лепки лицо стало почти комичным. – Да уж, в этом она ловка. – Захарий растягивал слова, наслаждаясь беспомощностью противника, а пульсирующая боль в скуле только усиливала его злорадство. – Я навеки запомнил тот первый раз. Капитан вдруг метнулся к нему и схватил за грудки. Захарий рассмеялся: – Что такое? Никак ты удивлен? Думал, она ждет тебя, кающегося грешника во власянице? Неужто впрямь рассчитывал, что ты у нее один? – Заткнись, сволочь, ты врешь! – Что, не веришь? Может, показать, как она фокусничает с чехольчиком? Капитан придвинулся вплотную к лицу Захария и, брызжа слюной, прошипел: – Да ты вконец обнаглел, хер моржовый! Захарий провел кончиком языка по губам, как это часто делала миссис Бернэм. – Наверняка твой рот хранит ее вкус, который я-то с первого раза распознаю. И ты его тоже узнаешь, коль лизнешь меня там, где побывал ее язычок. Кажется, она называет это “рихтовкой”. Ощущение незабываемое, а уж когда по яйцам-то… – Молчи, сука! – Капитан окончательно потерял власть над собой и сомкнул пальцы на горле Захария. – Забыл, что шантажисты подыхают раньше срока? Лишенный воздуха, Захарий задергался, и рука его чиркнула по карману, где лежал складной нож. Он успел его достать, но капитан увидел блеск выскочившего лезвия и, всем весом навалившись на Захария, стиснул его руку с ножом в своем кулаке, слегка ослабив хватку на горле. Пришпиленный к койке, Захарий попытался глотнуть воздуху, но едва не срыгнул от кислой вони пота и крови, исходившей от капитанского кителя. Он все же сумел чуть отвернуть голову и сделать вдох. Физически Захарий был полностью во власти человека много сильнее его, однако в этом беспомощном состоянии мысль его работала гораздо четче, и он просипел в капитаново ухо: – Бедная миссис Бернэм!.. Спать с тобой – все равно что отдаться гаубице!.. Ми зарычал и крепче сдавил его руку с ножом. – Зря ты достал свой ножик… упростил мне задачу… Неодолимым движением капитан согнул руку Захария, и клинок уперся тому в горло. Ощутив укол лезвия, Захарий вдруг вспомнил, что нож этот когда-то принадлежал первому помощнику Кроулу, который три года назад в этой самой каюте точно так же приставил клинок к его горлу. Воспоминание неожиданно придало храбрости. – Валяй, зарежь меня, – прохрипел Захарий. – И знаешь, что будет? А я тебе скажу: в моих вещах найдут письма миссис Бернэм, я их все сохранил. Ты этого хочешь – уничтожить ее? Слова его возымели действие, ибо хватка на горле разжалась. Вывернувшись из-под капитана, Захарий соскочил с койки, оправил одежду и протянул руку: – Нож верни, я выронил. Ми, совершенно убитый, молча подал ему нож.