– То, что я должен рассказать, известно лишь узкому кругу. Вы желаете его расширить? – Да, – напряженно кивнула Адер, бросив косой взгляд на Оши: как бы не ошибиться… – Вам решать, принцесса. – Советник развел руками. – Вина? – Ответов, – мотнула головой Адер. – Как скажете, госпожа, – покорно склонил голову советник. – Где Каден? – Ваш брат погиб. – Он скорбно покачал головой. – Мы опоздали. Монахи перебиты… – Бред! – не дослушав, объявила Адер. – Или я должна поверить, что он случайно погиб в то самое время, когда был убит отец, а ваше вооруженное посольство через Вашш не имело никакого отношения к его смерти? Вы ждете, что я в это поверю? – Нет, – поджал губы Адив. – Честно говоря, не жду и не упрекну вас за недоверие. Тем не менее это правда. – И кто же перебил монахов? – резко вмешалась Нира. – Ургулы, – ответил Адив. – Ашк-лан, как вам известно, стоит в горах над степью. Места там глухие, монастырь беззащитен перед кровожадными дикарями. – Вы плохо учили историю, советник, – покачала головой Адер. – Ашк-лан простоял там самое малое пятьсот лет, а может, и много-много дольше. И за все это время его ни разу не атаковали ургулы. – За все это время, – невозмутимо парировал советник, – ургулы ни разу не объединялись под властью одного вождя. И не выступали всей силой против империи. – Они объединились? – Фултон насупил брови. – Это не похоже на ургулов. – Не похоже. – Кто этот вождь? – спросила Адер. – Его зовут Длинный Кулак. Вождь он или шаман, не вполне ясно. Разведчики редко возвращаются обратно, а кеттрал, которых выслал ил Торнья, не сумели его не только устранить, но даже разыскать. – А с чего бы им нападать на монастырь? – По-видимому, – ответил Адив, – их интересовали не монахи. Подозреваю, что все это – часть замысла Длинного Кулака. Он стремился расшатать империю убийством наследника Санлитуна и, воспользовавшись смутой, нанести удар. Он сцепил руки в замок и замолк. – Что еще? – спросила Адер. – Это еще не все. – Вижу. Что еще? – Ваш брат… – помедлив, ответил Адив. – Валин. Есть признаки его соучастия. Адер обомлела. Валин… Он теперь взрослый мужчина, полноправный кеттрал, но она-то помнила худенького смуглого мальчонку, с деревянным мечом носившегося по дворцовым залам. Шумный, сорвиголова, он раздражал ее, отвлекал от дела, но жестоким никогда не был. – Жду подробностей, – тихо прорычала она. Адив развел руками: – Твердых доказательств нет, но он скрылся с Островов в прямое нарушение приказа. Ашк-лан к его появлению уже сгорел – как мне доложили, не было сомнений, что это работа ургулов. Но… осталось много свидетельств, что там побывали и кеттрал. В развалинах кто-то обронил клинок дымчатой стали… – Адив покачал головой. – Уверенности, конечно, нет. Никто вашего брата не видел, однако с тех пор он так и не объявился. В борьбе за Нетесаный трон и раньше случались братоубийства. – Нет! – Кровь бросилась Адер в лицо, пальцы скрючились когтями. – Нет. Отца убил кенаранг. Убил, а меня использовал как орудие для сокрытия убийства. Я знаю, подлый ублюдок! Я все знаю! Нира тронула ее за плечо, но Адер сбросила морщинистую руку старухи. Она слышала, что кричит, и понимала, словно тихий голос в сознании подсказывал: надо взять себя в руки, от резких обвинений не будет никакого проку. Но возвращение во дворец расшевелило память о смерти отца, о теле в гробнице, и сейчас ей хотелось одного: найти ил Торнью и остальных виновных, порвать им глотки и сбросить трупы в вонючий канал. Адив ничем не выдал смущения перед ее яростью. Он только покивал и, дотянувшись до середины стола, достал из горлышка узкой зеленой вазы маленький свиток: – Кенаранг предупреждал, что вы так скажете. И приказал мне передать вам вот это. Адер взяла свиток – мягкая велень с печатью восходящего солнца – и настороженно развернула. – Опять ложь? – спросила она, тронув пальцем восковую пломбу. – Что в нем, мне неизвестно, – покачал головой Адив. – Он только для ваших глаз. Адер нахмурилась, ногтем сорвала печать и, чувствуя, как загорается в жилах кровь, просмотрела письмо. Адер, ты бежала из дворца в уверенности, что я убил твоего отца, и я тебя за это не виню. Это правда. Признание когтем рвануло ее за сердце, и на миг Адер задохнулась, ослепла. Одно дело – отцовская записка, но такая жестокая, непреложная истина… Выдохнув раскалившийся в легких воздух, она принудила себя читать дальше. Прошу тебя, поверь, я этого не хотел. Санлитун был почти идеалом императора: практичным, честным, умным. Единственный его настоящий недостаток – отношения с ургулами. Я так и не понял, почему он полагался на Длинного Кулака, как поверил, что с этим человеком можно договориться. Я много лет воевал с ургульскими вождями. Я знаю их куда лучше, чем знал твой отец, и уверяю тебя: Длинный Кулак замышляет гибель Аннура. Я раз за разом пытался объяснить это Санлитуну, но что-то затмевало его зрение в этом важнейшем вопросе. В конце концов мне пришлось выбирать между вашей семьей и империей. Поверь мне, я не желал такого выбора. Следует ожидать, что ты не поверишь этому письму, но я прошу тебя об одном. Выступай на север по следам моей армии. Догнав нас на границе, ты сама сможешь судить, солгал ли я об ургульской угрозе. Если так, лучше, чтобы сражение состоялось там, где не пострадают горожане. Если же ты решишь, что я не солгал, то сможешь объединить свое войско с моим. Даю слово, в этой схватке на счету каждое копье, каждый клинок, каждый, Кент его побери, кулак. Я сожалею о смерти твоего отца. Я любил и уважал императора, но император – один. Аннур – миллионы людей. Если, как сообщают мои люди, Интарра благоволит к тебе, молись за всех нас. Наступает тьма. Твой кенаранг Ран ил Торнья Ее зашатало. Линии букв и строк на пергаменте колебались перед глазами. Только когда первая капля размыла чернила, Адер поняла, что плачет. – Госпожа? – шагнул к ней от дверей Фултон. – Что он пишет? Адер судорожно вздохнула: – Просит выступать на север. – Зачем это? – опешила Нира. – Чтобы сражаться, – ответила Адер. – С кем? – Этого я еще не решила, – угрюмо проговорила она. Адив одобрительно кивнул: – Кенаранг говорил, что вы поймете значение этого дела и придете к разумному решению. Он велел мне оказывать вам всевозможную поддержку. – Он развел руками. – Все, что скажете. Адер долго молчала. Рассматривала письмо, потом державшие его руки. Подумалось: странно, что не дрожат. Ей чудилось, что все тело, стиснутое гневом и горем потери, бьет дрожь. А руки спокойны. Как будто она не сжимала письмо убийцы отца, а пробовала на ощупь лоскут тонкого шелка. Она пришла в Аннур с войной, а дворец гостеприимно распахнул перед ней двери. Она вернулась домой, вернулась в свой дворец, но он не вполне принадлежал ей. Пока. – Вы слышали о случившемся у Негасимого Колодца? – подняв взгляд на советника, заговорила Адер. – Слышал, – неохотно кивнул Адив. – С юга доходили слухи, снова и снова рассказывали о пророчице. Жаль, я своими глазами не видел метки Интарры на вашей коже. Адер рассеянно провела пальцем по выжженным на запястье завиткам, проследила сложный узор. – Вы поддержите эти слухи, – сказала она. – Подтвердите их перед жителями столицы. – Конечно, госпожа, конечно, – помедлив, кивнул мизран-советник. – Интарра всегда была благосклонна к вашей семье, и кто, как не вы, заслуживает этого титула… – Это не все, – перебила его Адер. Адив смолк, поджал губы. Пора, решила Адер. Ожоги на теле пылали, словно выведенные раскаленным ножом. В ушах гудели удары сердца, и она мимолетно удивилась, как их не слышат другие. Сейчас или никогда. – Я выдвинусь на север, – заговорила она, – и поступлю как должно с ургулами и с ил Торньей. Я сделаю это потому, что, кроме меня, некому. Отец убит, Каден убит, а Валин, может, и жив, но глаза – у меня. Я взойду на Нетесаный трон. Я стану правосудием Интарры.