Роуз всем рассказывала, что родом из этой деревни. – Что это значит: СУВ? – Э-э-э… как раз подходящее ощущение. Страх упустить возможность. – Мне нравится! Превосходное выражение. Да! Я чувствую себя совершенно во власти СУВ. – Я тоже! – Безраздельно! – с радостью воскликнула Сара. – Ты действительно умеешь обращаться со словами, Роуз. Наверное, это потому, что ты так много читаешь. – И не Библию, – импульсивно сказала Роуз. – Конечно, нет! Я бы ни за что не заподозрила тебя в чтении Библии, Роуз. Никогда в жизни, тем более что теперь мы служим королеве. Музыка замедлилась, и танцоры вернулись на свои места, а полдюжины карликов выбежали на середину танцплощадки. Они изображали собственную версию гальярды, который включал в себя сальто и подбрасывания в воздух с переворотом. Публика сходила с ума. – Ух ты-ы-ы! Ну разве они не милые? Это мое любимое выступление. – Неужели? – спросила Роуз. – Да. – Сара нахмурилась. – Они тебе не нравятся? – Нравятся, особенно Беттина, но я не люблю над ними смеяться. – Но ведь им весело, – протестовала Сара. – Ты в этом уверена? – сказала Роуз. Как раз в этот момент ее сиятельство Джейн Дормер бросилась к ним: – Быстрее, Роуз! Это срочно. Гнусная принцесса Елизавета наступила на подол королевы и порвала его. Ее величество не может подняться из-за банкетного стола. – И как мне это исправить? – Нужно проползти под столом со швейным набором. Как раз туда, где сидит герцог Глостерский. Его предупредили и немного подвинули, чтобы освободить место. – Но королева находится в дальнем конце стола. – Всего и надо, что подбежать туда во время следующего выступления Лысой Джейн и шута Уилла Сомерса. Все взгляды будут устремлены на них. Ты же знаешь, Уилл Сомерс – единственный, кто может заставить королеву смеяться. Я подскажу, когда нужно будет бежать. – Джейн Дормер подошла к Роуз, буравя ее взглядом. – Поняла? – Да, мадам. – Превосходно. А теперь встань рядом со мной, я подам тебе знак, как и сказала. Знаком был острый тычок в ребра. Роуз вылетела из-за ширмы и нырнула под стол. Там, естественно, оказались кривые ноги герцога Глостерского. Она узнала бы их где угодно. Повязка в нижней части бриджей помогала им казаться ровнее. Роуз словно оказалась в лесу ног. Не только ног, но и пышных юбок бальных платьев. У некоторых были полупрозрачные воланы, другие ниспадали складками так, что шелк и атлас казались гребнями волн. Подолы были искусно украшены лентами, кружевами и пышной вышивкой золотой и серебряной нитью. Кто-то снял обувь, а кто-то обменивался пинками с соседом. Все ноги воняли. Когда Роуз добралась до конца стола, за которым сидела королева, то заметила еще один знакомый подол. Улиточная Голова. Ее ноги и ноги джентльмена, сидевшего рядом, по-видимому, были вовлечены в оживленную беседу. «Вот же бесстыдница!» – подумала Роуз, вспомнив старое слово, которое иногда использовала ее мать. Как же она скучала по маме. Вот бы сейчас им всем вместе оказаться во дворе, где она с отцом стояла всего четверть часа назад! Почему жизни людей постоянно проходили мимо, промахиваясь всего наносекундой? Почему она не могла вернуться с мамой в этот век? Получилось бы у них всем вместе жить счастливо, пусть и недолго, ну хоть немножечко? Дыра на подоле была совершенно очевидна. Ее можно было легко залатать, не потревожив королеву. Когда Роуз наполовину закончила штопать, королева вытащила ногу из туфли. Роуз видела сквозь ее чулки мозоли на пальцах. Они слегка гноились, и ноги ее королевского величества воняли, как и все остальное под столом: сыростью и немного плесенью. «Как отвратительно», – подумала Роуз. Идеальная среда для выращивания грибов. Майлз, ее школьный друг, проводил для ярмарки научный эксперимент по выращиванию грибов и занял второе место. Она скучала по дому. Скучала по Майлзу, Сьюзан, Джо, Кевину, всем своим лучшим друзьям, скучала по Марисоль! Так что, накладывая швы, она задумалась об оранжерее, о влажном воздухе, прохладных тенях, где ночью все пробуждалось и росло. Мысли вернулись к маленькому пересадышу в оранжерее. Она представляла себе его хрупкие корни, опускавшиеся глубоко под землю. Зловоние ослабло, и лес ног исчез. Облака расплывающихся шелков и атласов, бурные разговоры, прерываемые криками смеха над шуточными выходками, – все растворилось в благословенной тишине. Она вернулась! Вернулась в оранжерею! Единственным звуком был шум увлажнителей и вентиляторов, которые уносили теплый воздух от обогревателей. Девочка на цыпочках подошла к пересадышу. Казалось, что все в порядке. Она посмотрела на часы: прошло две минуты после полуночи. Значит, ее не было всего три минуты максимум. Пересадыш выглядел точно так же, как и прежде. Она склонилась – ее нос чуть не коснулся чашки – и услышала звук из прихожей. Мурлыканье у лестничного лифта. Бабушка спускалась? Она никогда не спускалась посреди ночи и никогда не делала это самостоятельно. Разве она не разбудила бы Бетти, чтобы та ей помогла? Непохоже на бабушку. Роуз подождала несколько минут. Если это была бабушка – а это должна быть она, – то та не захотела с ней встречаться. Через десять минут или около того Роуз вернулась в спальню. Она услышала, как Марисоль перевернулась в постели, а потом зевнула: – Роуз? – Да. – Где ты была? – Просто вставала в туалет. – А, да. Так приятно иметь свою ванную комнату. – Тебе приходится ее делить? – спросила Роуз. – Конечно… Роза, то есть Роуз, – сказала Марисоль сонно, а потом добавила: – Человек на десять-пятнадцать. Она перевернулась и быстро заснула. «Десять-пятнадцать человек на одну ванную!» – подумала Роуз. Она бы точно умерла! Глава 14. Благословение метели Роуз разбудил звук входящего сообщения. Она увидела, что Марисоль сидит в постели и делает домашнюю работу! Математику. – Это был твой телефон или мой? – Наверно, твой. У меня нет мобильника, – сказала Марисоль. – Ой. Она чуть не извинилась. Но это вышло бы покровительственно! Роуз потянулась за телефоном. Сообщение пришло от Сьюзан. 9:45. Рано для выходного снежного дня. Девочка открыла его: смайлик со снеговиком. У Сьюзан была зависимость от эмодзи. «Привет, идем к тебе домой с папой. Твоей бабушке нужно с ним поговорить». «Серьезно?» – написала Роуз, а потом до нее дошло. Она точно знала, в чем дело. Марисоль! Разве доктор Сигер не сказал ее бабушке связаться с Сэмом Голдом? «Молодец, бабуля!» – подумала Роуз. Стоит ли говорить Сьюзан, что Марисоль здесь? Лучше не надо. Не в сообщении. Она обратилась к Марисоль: – Пора вставать. Сюда идет Сьюзан. – Сьюзан? Сьюзан Голд? – Ага. – Она милая. Но что она подумает, когда увидит меня? – Хм… – Роуз пожала плечами, – подумает, что я пригласила тебя ночевать. – О… словно мы такие хорошие подруги, что ты позвала меня на всю ночь? – Да, почему бы и нет? Марисоль не ответила. Но Роуз почувствовала приступ печали. Марисоль считала, что никто не захочет с ней дружить? Двадцать минут спустя в дверь спальни постучали. – Входите. – О, привет, Марисоль. Просто «О, привет»? Сьюзан не удивилась. Должно быть, отец рассказал ей, зачем пришел. – Твоя бабушка сказала, чтобы вы обе спустились в консерваторию. – В консерваторию? – переспросила Марисоль. – Это просто вычурное название теплицы, где бабушка завтракает, – объяснила Роуз. Оранжерея с ее арочными окнами и лотками цветущих растений была похожа на сад в середине лета, если не считать огромных сугробов на улице. В одном конце был фонтан, где Пан играл на свирели, из которой вместо музыки лилась вода. Дамасские розы полностью раскрылись и стояли как элегантный караул на страже утреннего света.