* * * Луэлле Грэйс Найт, восторженной читательнице «ИНДИАНАПОЛИС ТРИБЬЮН» Галстуки-бабочки не только для мальчиков? Автор статьи – Бетси Лэнгфорд Модный блогер, ученица средней школы Линкольна Роуз Эшли с группой друзей задали новый тренд на галстуки-бабочки. «Галстуки-бабочки не привязаны к определенному полу, – говорит Роуз. – Они прекрасно дополняют наряд и помогают выразить индивидуальность». До переезда в Индианаполис, когда Роуз училась в пятом классе в Филадельфии, она создала клуб «Галстук-бабочка месяца». «Сделать бабочку очень легко. Я просто выложила инструкции в своем блоге, выбрала доступную ткань, и дети стали шить себе такие же». Теперь, однако, Роуз и ее команда «Рождественские эльфы», как она их называет, шьют и продают галстуки-бабочки. Вся выручка идет в Рождественский фонд для нуждающихся детей. Они уже собрали почти тысячу долларов. В команду входят ученики средней школы Линкольна: Сьюзан Голд, Сибби Хуанг, Ананд Прит, Майлз Рэндольф, Кевин Эллсворт, Джо Мэллори и Саид Нассим. «Мы используем разные виды тканей и стили», – объясняет Сьюзан Голд. «Стилей много, – добавляет Роуз. – Лично я предпочитаю стиль Джеймса Бонда. Никто не носил бабочку лучше, чем Шон Коннери в “Голдфингере”[1]». «А как же “Скайфолл” с Дэниелом Крейгом?» – спросил ваш покорный репортер. «Хороший, но у Крейга не хватает таланта носить бабочку с достоинством. Прости, Дэниел». У Сьюзан Голд ярко-зеленая бабочка, которая внезапно мигает красным. «Это светодиод. Я сама его пришила. – Она хихикает. – Вряд ли Роуз это одобрит. Она своего рода традиционалист». «Не совсем, – протестует Роуз. – Галстуки-бабочки эволюционируют, как и все остальное». Оказывается, Роуз Эшли немного знакома с историей моды. «Знаете, первые галстуки-бабочки датируются семнадцатым веком – времена Тридцатилетней войны в Европе. Хорватские наемники повязывали шарфы на шею, чтобы держать ворот рубашки». Что ж, мы бросаем чепчики и галстуки-бабочки в воздух в честь этих учеников из Индианаполиса, их энергии и щедрости, которые помогают скрасить Рождество многим нуждающимся детям. Разрыв Глава 1. Скрестив пальцы «Н икогда… никогда… никогда!» – твердила Роуз про себя. Скрещенные пальцыпо-прежнему оставались в карманах, но сами карманы стали другими: неглубокие, плотные, джинсовые. Пол под коленями стал твердым: не дерево, а камень или цемент. И запах… свежий. И все-таки она по-прежнему жмурилась. Роуз боялась открыть глаза. Последнее, что она помнила, – это слабый запах. Да, у королевы Марии, которая теперь хотела ее поработить, была проблемка с запахом тела. Почему в шестнадцатом веке не придумали настоящий дезодорант вместо дурацких мешочков из ткани с сухими лепестками цветов? Но аромат, который сейчас кружился над Роуз, исходил не от сухих цветов, а от свежих, недавно распустившихся. Сладкий, соблазнительный, удушающий аромат. Роуз медленно открыла глаза, посмотрела вверх. Пятнадцатифутовая виноградная лоза с прекрасными розовыми цветами пропадала в темноте. Лоза напоминала фейерверк, который беззвучно рассеивался в ночном небе. Но это был не он. Это были гибискусы, которые спускались с центрального купола оранжереи. Она вернулась! Вернулась в оранжерею бабушки Розалинды. Вернулась в Индианаполис, штат Индиана. Вернулась в то время, которое она теперь называет родным веком. Но в безопасности ли она? Роуз снова скрестила пальцы, огляделась. Слова противной королевы, Марии Тюдор, до сих пор звенели в ушах. Роуз Эшли, мы слышали, что ты искусно подбираешь гардероб, умеешь обращаться с иголкой и выполнять тонкую, деликатную работу. С этого момента ты будешь служить у нас гардеробной дамой. Будешь служить мне, королеве сего королевства, и поклянешься в верности превыше всех остальных, кроме Бога. Даешь ли ты клятву? Встань на колени и поклянись. Тогда Роуз впервые скрестила пальцы и солгала новой королеве. До этого Роуз служила принцессе Елизавете, которая, будучи очень требовательной и властной, не вызывала столько отвращения, сколько королева Мария. Тем не менее, когда умер их сводный брат, король Эдуард, которому едва исполнилось пятнадцать, на трон, к всеобщему ужасу, взошла Мария. Эта новость не сулила ничего хорошего не только для Роуз, которой пришлось служить этой гнусности под названием «королева», но и для принцессы Елизаветы. Мария любила брать вещи, принадлежавшие Елизавете. Она безумно завидовала сводной сестре: например, ее юности, потому что королева Мария была на семнадцать лет старше. А еще она завидовала красоте и уму. Елизавета была самым умным ребенком, которого Роуз когда-либо встречала. Ей прекрасно давались французский, итальянский, латынь – да, она умела разговаривать на латыни! Если бы она жила в XXI веке и училась в школе Роуз, ее взяли бы участвовать в школьной олимпиаде штата. Елизавета начала заниматься тригонометрией, когда ей было всего одиннадцать. Роуз в своем времени не занималась ею до средней школы. Когда она однажды спросила Елизавету, знает ли та, что такое математический анализ, принцесса посмотрела на нее пустым взглядом. А когда сама Елизавета попросила Роуз объяснить, что это, пустой стала уже голова Роуз. Она едва не выпалила: «Откуда мне знать? Он только в старших классах», но вовремя остановилась. Как только Роуз вернулась в свой родной век, то загуглила математический анализ и обнаружила, что его придумали лишь в семнадцатом веке! Причем не кто иной, как Исаак Ньютон. Что ж, как ни погляди, королева Мария определенно была плохой новостью. На самом деле, возникла типичная ситуация с одной плохой и одной хорошей новостями. Хорошая состояла в том, что Роуз вернулась. Плохая – что ее отец, Николас Оливер, не вернулся с ней, как и лучшая подруга Фрэнни, из шестнадцатого века. Пока она обо всем этом размышляла, почувствовала, как что-то потерлось о ее ногу. Хорошая новость! Сентябрина! Девочка охнула, потянулась за ярко-рыжей кошкой и, подняв, прижала ее к груди. Кошка повернулась и боднула Роуз. У кошек это высшее проявление любви. Порой Сентябрина не возвращалась с Роуз в родной век, а задерживалась в шестнадцатом. Охотиться на мышей в ту пору было проще из-за скверных домашних устоев. Во всех дворцах были конюшни, полные мышей и других менее очаровательных грызунов. Поднявшись наверх, в свою спальню, Роуз внезапно почувствовала вибрацию мобильного телефона в другом кармане джинсов. Она вытащила его и посмотрела на экран. Было 20:45, и, конечно же, звонила Сьюзан. Сьюзан Голд – лучшая подруга Роуз в родном веке. – Привет, Роуз, как дела? – радостно спросила Сьюзан. Роуз всегда немного выпадала из настоящего, когда возвращалась в свое время. – Э… – Она не смогла ответить сразу. – Чем занимаешься? – Э… делаю домашку по французскому. Не такая уж и ложь. Она делала ее до того, как ушла. Но факт в том, что ее друзья ничего не знали. Это… как это вообще назвать? У Роуз был странный навык, некая способность: она умела путешествовать во времени. Навык или судьба? Роуз часто себя об этом спрашивала. – Я думала, ты шьешь, у нас ведь столько новых заказов галстуков-бабочек, не говоря уже о костюмах для «Снежного шоу». Роуз посмотрела на костюмы, сваленные на кровати в углу спальни. Они дожидались последних штрихов: блесток и пайеток. Фигуристы любят стразы, перья и все такое. Костюмы должны изумлять и одновременно подчеркивать движения фигуристок. Прыжок смотрится красивее, когда к подолу юбки пришиты сверкающие блестки. Искусственные перья, прикрепленные к рукавам, намекают на полет. Швы часто подчеркиваются стразами. За украшение костюмов Клуб фигурного катания Индианаполиса дал ей и двум ее друзьям (Джо и Сьюзан) билеты на шоу «Дисней на льду». Они даже попали за кулисы и смогли посмотреть на костюмы. Гардеробная дама отдала Роуз несколько старых, чтобы она смогла их изучить. По-видимому, во время шоу-сезона один и тот же костюм использовали всего пару недель. – Костюмы почти готовы, – сказала Роуз. – Просто нужно пришить бахрому и все прочее. Потом займусь последним заказом на галстуки-бабочки. Она зевнула. – У тебя усталый голос, Роуз. – Хм-м-м… – Роуз собиралась сказать, что Сьюзан тоже устала бы, если бы отправилась на пять веков назад и смотрела бы, как принц умирает, абсолютная крыса получает корону, а после этого тебя еще заставляют встать на колени и поклясться служить этой самой крысокоролеве. Не говоря уже о папе! «Я скучаю по отцу», – подумала девочка. По лицу потекли слезы. Нельзя плакать, пока она говорит по телефону со Сьюзан. Вряд ли получится ей это объяснить. – Слушай, мне пора. Французский такой сложный. Не могу понять разницы между passé composé[2] и passé antérieur[3], – вздохнула Роуз. – А, первое – это для устных фраз типа «Мы ходили в Лувр». Nous sommes allées au Louvre. Другое – nous eûmes au Louvre, и это только для литературного использования, знаешь, как в книгах. Первое – как в обычном времени. А второе – как в литературном часовом поясе. – А-а-а, – протянула Роуз. В этом, конечно, и была ее проблема. Она словно скользила между временами, эпохами и часовыми поясами. Для Роуз не существовало «обычного времени». – Поняла? – спросила Сьюзан. – Вроде того, – ответила Роуз. – Прошло уже две недели с тех пор, как Злые Королевы вернулись. Похоже, это навсегда, как считаешь? – спросила Сьюзан. У Роуз перехватило дыхание. Сьюзан говорила не о Марии Тюдор, королеве Англии. Она говорила о Кэрри, Брианне и Лизе, также известных как Трио Апокалипсиса. Звери в здании. Все три были отстранены от занятий на два дня после того, как разыграли ужасный трюк с Джо, парнем Сьюзан. Суть в том, что они испортили ему коньки, он упал и сломал лодыжку. Это значило, что он не будет участвовать в Ледовом балу. Но Брианна не просто на два дня исчезла из школы, ее навсегда исключили из Клуба фигурного катания Индианаполиса. Так ей и надо. Иногда Роуз казалось, будто она застряла не только между двумя столетиями, но и между двумя версиями Злых Королев. Конечно, принцесса Елизавета не королева, но тоже бывала злой. Не настолько, как Мария, но все же. Как в тот раз, когда она забрала у Роуз медальон в форме розы, который сделал ей отец, где была их фотография с матерью… И отца, Николаса Оливера, золотых дел мастера королевского двора! Было совершенно неправильно, что Елизавета отняла этот медальон под тем неубедительным предлогом, что лишь королевским особам разрешено носить розу Тюдоров. Роуз снова скрестила пальцы и коротко помолилась: «Пожалуйста, не дай принцессе Елизавете разгадать секрет и открыть этот медальон!» Глава 2. Рыбные палочки и другие бесчинства за обеденным столом – Удачного утра, ученики! Это был голос мисс Фуэнтес, директора средней школы Линкольна. – В это время года нужно быть не только веселым, но и благодарным. И мы благодарны команде, которая шьет галстуки-бабочки: Сьюзан Голд, Роуз Эшли, Джо Мэллори, Ананду Приту, Сибби Хуанг, Кевину Эллсворту, Саиду Нассиму и Майлзу Рэндольфу за их выдающиеся усилия в сборе средств для самых нуждающихся детей Индианаполиса. Всех их наградили дипломами за участие в общественных работах от «Индианаполис Трибьюн». Их выдадут сегодня на утреннем собрании. – Майлз, – прорезал воздух зловещий голос Кэрри, – у тебя едва двигаются руки. Как ты шьешь? Ты же только и умеешь, что нажимать одним пальцем на кнопку инвалидной коляски. Роуз повернулась за партой: – Майлз – наш финансовый директор, Кэрри. Он ведет все расчеты и бухгалтерию проекта. – Я попрошу! Никаких разговоров, юные леди, – приказал мистер Росс, классный руководитель и преподаватель словесности. Роуз почувствовала, как кожу покалывает. Она терпеть не могла, когда мистер Росс звал их «юными леди». Неужели он думает, что от этого они станут вести себя как взрослые? Вряд ли. Роуз всегда считала, что в обращении к школьницам как к «юным леди» есть что-то унизительное. В репликах Кэрри точно не было ничего, что выдавало бы в ней леди. Она откровенная задира. Майлз бросил на нее взгляд из инвалидного кресла. Несмотря на то что из-за церебрального паралича он мог двигать только одной рукой, глаза говорили за него: «Оставь ее, Роуз». Ирония мистера Росса, называющего их «юными леди», дошла до нее, только когда она посмотрела на слова недели на доске. Через пять минут мистер Росс стер их, и они стали проверять орфографию. Учащиеся должны были записать каждое слово после того, как его произнесет мистер Росс, а затем составить из них предложения. Словами этой недели были: химера, эгоистичный, высокомерный, выдавать, маниакальный, воинственный, нерадивый и… – та-да! – ПОКРОВИТЕЛЬСТВЕННЫЙ. Это именно то определение, которое подходит человеку, называющему семиклассниц «юными леди». На классную комнату опустилась тишина, пока мистер Росс произносил слова, а ученики их записывали. У мистера Росса было очень бледное лицо с красноватыми глазами, а на столе стояла огромная коробка салфеток. Роуз казалось, что он вечно сдерживался, чтобы не чихнуть. У него была какая-то гипераллергия. После того как класс записал все слова, они потратили следующие двадцать минут на написание предложений. За использование нескольких слов из списка в одном предложении баллы удваивались. Роуз почувствовала, как ее мозг набрал обороты, когда приступила к последнему предложению. Обращение «юные леди» к девушкам седьмого класса не просто высокомерное, а поистине покровительственное, и, хотя оно, несомненно, подразумевает добрые намерения, на самом деле выдает в говорящем чувство превосходства. «Вот так!» – подумала Роуз. Она опустила острие карандаша на точку в конце предложения с тремя использованными словами.